Сладкая ягодка. Горький огурчик - Дашкова Ольга - Страница 2

– Плечистый, не плечистый – мне все равно, – равнодушно отвечаю, раскладывая сено по кормушкам. – Лишь бы зарплату исправно платил. Захарыч был добрым и щедрым, любил он свою ферму. Если его сынок начнет тут командовать, я ему прямо скажу: «Иди сам телят корми, посмотрим, как ты справишься». А Гриша пусть подлизывается сколько хочет. Может, его действительно уволят. Хоть отдохнем от его приставаний.

Люся кивает, но видно, что она все равно переживает. Мы продолжаем работать – телята жуют сено, вилы поскрипывают, а я думаю: интересно, что нам принесет этот загадочный Марат? Захарыч был тихим, незаметным, добрым. А этот, судя по всему, приедет и начнет все переворачивать вверх дном.

– Не знаю, что-то мне тревожно. А вдруг он решит продать ферму? Тогда куда мы все денемся?

– Продаст – ну и пусть, – пожимаю плечами. – Жалко, конечно, но что-нибудь придумаем. Главное, чтобы он в мой коровник не лез со своими городскими замашками. А то вилы у меня, сама знаешь, острые.

Мы замолкаем, продолжая возиться с сеном. Я думаю о прошлом, о том, какой я была раньше – открытой, доверчивой, готовой поверить в любовь.

Теперь все изменилось. Марат, Гриша, хоть сам президент – мне все равно. Сердце наглухо заперто, ключ потерян. Я работаю, живу, дышу. Телята – моя семья, Люська, да пироги которые люблю стряпать, придумывая новые рецепты.

А все остальное – пустой шум, от которого лучше держаться подальше.

Но не успеваем мы насладиться относительной тишиной, как в коровник вбегает Гришка с выпученными глазами и начинает размахивать руками, как мельница на ветру.

Да уж, наш управляющий совсем с ума спятил.

Глава 2 Марат

Сижу в своем «Лексусе», смотрю на покосившиеся заборы и думаю: «И зачем я сюда приехал?»

Навигатор молчит, будто тоже в шоке от того, что привез меня в эту глушь. Последние пять километров дорога была такой, что я боялся оставить подвеску где-нибудь в колдобине.

А ведь когда-то я бегал здесь босиком, лазил по яблоням и считал, что деревня – это рай на земле. Детская наивность, блин. Сейчас, глядя на облупившиеся дома и покосившиеся заборы, я понимаю: рай остался в прошлом, а я приехал в какой-то музей под открытым небом.

Отец… Захар Петрович.

Упрямый, как танк, и влюбленный в эту ферму, как мальчишка в первую девочку. Всю жизнь вкладывал в нее душу, деньги, здоровье. А теперь лежит в больнице, и врачи качают головами. «Сердце не выдержало, – говорят. – Надо было меньше нервничать».

Меньше нервничай! Да он же жил только этой фермой. Каждая корова была ему как дочь, каждый теленок – как внук.

А я? Я мечтал о небоскребах, офисах, деловых костюмах. И вот теперь приехал сюда, чтобы разгребать то, что он оставил.

Выхожу из машины, и первое, что меня встречает, – это запах.

Боже мой, какой запах! Навоз, сено, молоко – все смешалось в один «аромат», от которого хочется немедленно вернуться в город. В Москве пахнет выхлопными газами и кофе. Здесь же… здесь пахнет жизнью, но какой-то первобытной, неотшлифованной.

И тут ко мне подбегает управляющий. Кажется, Григорий Иванович. Лысина блестит на солнце, как маяк, рубашка расстегнута на три пуговицы, обнажая волосатую грудь. Улыбается так широко, что я боюсь – сейчас челюсть вывихнет.

– Марат Захарович! – кричит он, протягивая руку. – Наконец-то! Мы вас так ждали! Так ждали!

Пожимаю его липкую от пота ладонь и думаю: «Да уж, видно, что ждали». Гришка – так его, видимо, все называют – прямо трясется от волнения. Наверное, боится, что я его с первого дня уволю. И знаете что? Он не так уж и неправ.

– Пойдемте, пойдемте! – тараторит он, хватая меня за локоть. – Я вам все покажу, все расскажу! Ферма у нас что надо, порядок полный, все как любил ваш папенька!

Идем по территории, а Григорий не умолкает ни на секунду. Рассказывает об удоях, племенном скоте, планах на будущее. Говорит так быстро, что я едва успеваю кивать.

В городе я привык к деловой четкости: факты, цифры, конкретика. А тут сплошная вода, приправленная деревенскими подобострастием.

– А вот здесь, – размахивает он рукой, – у нас бухгалтерия. Пойдемте, познакомитесь!

Заходим в небольшое здание, и я словно попадаю в машину времени. Обои в цветочек, на стене календарь с котенком, а за столами сидят три женщины, которые выглядят так, словно сошли со страниц советского фильма о колхозной жизни.

У одной – кудри, взбитые до состояния птичьего гнезда, губы накрашены ярко-красной помадой, а веки украшены голубыми тенями. Вторая щеголяет в блузке с рюшами и золотыми серьгами размером с люстру. Третья скромнее, но тоже старается: розовые щечки, ресницы накрашены так, что кажется, будто на них сидят пауки.

– Девочки! – торжественно объявляет Гришка. – Знакомьтесь, это наш новый хозяин, Марат Захарович!

Дамы начинают хихикать, хлопать ресницами и поправлять прически. Одна даже встает и делает что-то вроде реверанса. Я киваю, улыбаюсь и думаю: «Господи, во что я ввязался?»

– Очень приятно, – говорю. – Надеюсь на плодотворное сотрудничество.

Они снова хихикают, а Гришка тащит меня дальше. По дороге он не перестает рассказывать о своих достижениях, о том, как он лично следит за порядком, как его уважают работники.

Я слушаю вполуха и думаю о своей прежней жизни.

Еще месяц назад у меня была квартира в центре Москвы, офис с панорамными окнами и невеста Алина, которая мечтала о свадьбе в Италии. Мы строили планы, выбирали кольца, обсуждали медовый месяц на Мальдивах.

А что теперь? Теперь я иду по коровьему навозу и слушаю, как лысый дядька рассказывает мне о прелестях сельского хозяйства.

Алина, кстати, отреагировала на эту новость предсказуемо. Когда я сказал ей, что мне придется на время уехать в деревню, чтобы разобраться с отцовским наследством, она посмотрела на меня как на прокаженного.

– Марат, ты же не собираешься там задерживаться? Мы планировали отпуск в Швейцарии!

– Элин, это семейное дело. Отец всю жизнь вкладывал в эту ферму…

– Ферму? – она поморщилась, как будто я предложил ей поужинать в сарае. – Марат, продай это и забудь. Зачем тебе эти… коровы?

И тогда я понял: мы живем в разных мирах. Для нее ценностью было только то, что можно было показать подругам в социальной сети. А семейная история, мечта отца – это ерунда, недостойная внимания.

– Вот сюда мы зайдем! – голос Григория возвращает меня в реальность. – Здесь у нас телятник. Наша гордость! Девчонки работают – Нина и Люся. Золото, а не работницы!

Мы подходим к длинному зданию, и я уже слышу доносящееся изнутри мычание. Запах становится еще более… насыщенным.

Григорий  быстро обгоняет меня, первый врывается в помещение, захожу следом, только и успеваю увидеть, как он машет руками. Вижу двух девушек, они стоят спиной, в руках вилы, они ловко подбрасывают сено в стойло.

Они оборачиваются, и тут происходит что-то странное.

Время словно замирает.

Смотрю на брюнетку с толстой косой, из которой выбились непослушные пряди, и забываю обо всем на свете. На голове косынка, яркие синие глаза, пухлые губы и легкий румянец на щеках. Она похожа на героиню русской народной сказки – живую и яркую.

Я видел много красивых девушек. В Москве полно моделей, актрис, светских львиц. Алина была безупречна – как с обложки журнала. Но эта… эта девушка излучает какую-то особую энергию. В ее взгляде есть сила, независимость и в то же время что-то ранимое, спрятанное глубоко внутри.

– Девочки! – Гришка прерывает молчание своим громким голосом. – Знакомьтесь, это Марат Захарович, наш новый хозяин!

Блондинка улыбается и делает что-то вроде поклона. А вот брюнетка смотрит на меня так, будто я назойливая муха, случайно залетевшая в окно. В ее глазах читается полное равнодушие.

Не презрение, не враждебность – просто абсолютное безразличие.

И это меня задевает. Серьезно. Я привык, что женщины обращают на меня внимание. Не из-за самонадеянности – просто так сложилось. Хорошее образование, успешный бизнес, приятная внешность – обычно этого хватало. А тут девчонка смотрит на меня как на пустое место.