Не потревожим зла - Фрейм Соня - Страница 6

В последнее время я думаю больше о том, почему пишу тебе, а не о тебе самом.

Потому что недавно поймала себя на мысли, что никогда не была так несчастлива. Я хочу вернуть тебя, но это невозможно. Еще сильнее я хочу найти в себе силы не приходить сюда. Ты еще здесь, Якоб? Это ты меня держишь или я — тебя? Если я встану и уйду, то что найду за твоей могилой? Куда бы я ни шла, я возвращаюсь к ней. Обвинить бы тебя во всем, но вместо этого я пытаюсь заслужить твое прощение.

Да ни при чем ты уже.

Кажется, я просто крупно встряла.

И, похоже, это уже только моя вина».

Люк Янсен готовился к концерту. Подготовка заключалась в том, что он, развалившись на диване, потягивал вино, курил сигарету за сигаретой и болтал с Анри, своим продюсером и лучшим другом в одном лице.

— Не забудь, сегодня после концерта тебя еще ждет победительница конкурса «Инфернальная встреча» Хельга Сивакова. Я не звоню Крису, будем считать, что цыпочка на сегодня у тебя есть? Надеюсь, она не такая жирная, как та…

— Мне без разницы, — лениво протянул Люк, сминая сигарету в пепельнице, где уже и так возвышалась гора окурков. — Что за идиотская идея устраивать встречи сразу после концерта?

— Потому что мы — фабрика гребаных чудес для твоих фанаток. Для того чтобы уверовали все, достаточно одной. Ты знаешь этот трюк: цыпа придет к тебе сразу после твоего шоу, в рамках конкурса, ты переспишь с ней — и угадай, что она сделает?

— Займется сталкингом. И мне придется сменить имя, внешность и попроситься в какую-нибудь программу по защите жертв общественного домогательства. Если такая вообще есть…

Указательный палец Анри взвился вверх и укоризненно дернулся.

— Возможно, но сначала она запостит во всех социальных сетях свой романтический вопль о том, что ты — досягаемый и реальный. Может, сольет в инстаграм, как она лежит на твоем татуированном плече. И миллионы других фанаток будут верить, надеяться, участвовать в конкурсах наших партнеров, и мы купим их лояльность еще на пару лет вперед. А также активнее налетят на весь мерчандайз Inferno № 6, который мы привяжем к следующим конкурсам. Спать с каждой победительницей необязательно. Но один выстрел должен быть точно в цель. Понимаешь мой расчет? Это будет живая реклама!

Люк чертыхнулся от такой извращенной стратегии повышения продаж. Анри же укоризненно наблюдал за его унылым лицом.

— И будь с ней вежлив. Ты обязан этим чикулям очень многим.

В ответ донесся протяжный стон. Анри поправил идеальный узел галстука и бросил со вздохом жалости:

— А если начистоту… и что эти бабы в тебе находят? Ты состоишь из одних костей, а поешь так, будто тебя в жопу ранили. При этом каждая из них представляет тебя в своих эротических фантазиях. Люк Янсен выползает из темноты и нежно перегрызает бретельку ее лифчика…

— Хочешь стать на мое место?

— Не могу, у меня жена.

На короткий миг Анри отвлекся, сосредоточенно рассматривая в большом настенном зеркале свои поры. Затем опять придирчиво поправил галстук и продолжил:

— Я мог бы, Люк. Ты же знаешь… У меня есть харизма. — Он бросил своему отражению самовлюбленный оскал. — Но Вера и так отслеживает меня через GPS-трекер, так что я пас… Кстати, из чего они делают этот крем?

И он окунул палец в тарелку с пирожными. Люк закатил глаза, швырнул в него пустым пластиковым стаканчиком, а затем ни с того ни с сего спросил:

— Когда ты в последний раз дрался?

Анри застыл над тарелкой, не убирая изо рта палец.

— Ну, лет в десять, — промычал он. — А что?

— Я бы тебе вмазал сейчас. За все твои нотации. Но мне та-а-ак лень.

Анри хохотнул.

— Лучше выщипай брови, принцесса.

Люк тоже громко рассмеялся, не выпуская из зубов сигареты, и взялся за игровую приставку.

— Принцесса хочет жрать. Притащи мне что-нибудь. Иначе я тебя уволю.

— Три ха-ха. Используй ножки. Холодильник напротив тебя.

Их привычная манера общения — подкол за подколом — стала настолько естественной, что они уже не помнили, чтобы когда-то разговаривали иначе. Вероятно, так было всегда.

На самом деле Люк пребывал в плохом настроении. То ли шутил, то ли огрызался. Глаза сами закрывались, и он хотел одного — проспать весь остаток своей жизни. Мир был омерзительным.

И его лучший друг Анри.

И его будни и концерты. Даже многочисленная армия фанаток.

Хотя нет, не даже. Они-то в первую очередь.

— Ты хуже нас всех, Анри. Ты расчетлив, как калькулятор, и никого не любишь, — процедил он, выпуская дым. — Даже свою жену. Даже своих детей. И меня тоже.

— Эй, вот не надо, пожалуйста! Я люблю их! И ты мне не сбоку припека! — машинально отбрил его продюсер.

Янсену было лень пререкаться. Он еще глубже уселся на диване, отчаянно барабаня пальцами по приставке. На экране рубились какие-то инопланетные твари.

— Ладно, что у нас нынче в печати? — Анри присел в кресло и взял со стола кипу отобранных газет и журналов.

Бегло прошелся по заголовкам, просматривая статьи о Люке. Анри любил быть в курсе всего, что писали об Inferno № 6. С маниакальной дотошностью он регулярно сканировал прессу и торчал на фан-форумах — это являлось частью его работы. Но на самом деле он просто был въедливым и, раз начав, уже не мог остановиться.

— Так, тут снова пишут, что ты голубой…

— Полагаешь, мне надо сходить в солярий? — вяло пошутил Люк.

— Нет, думаю, солярий тут не поможет… Они пишут, что я с тобой целовался в ночном клубе! «Кто ближе всего к Люку Янсену? Только его продюсер!» И фотографии сфабриковали…

Люк демонически улыбнулся и выдал с притворным вздохом:

— Ах, Анри, пора уже сказать миру всю правду о нас…

— Не смешно! — истерично взвизгнул тот и запустил в него подушкой. — Меня Вера закопает после этой статьи.

Тиран на работе, дома Анри был типичным подкаблучником.

В ответ раздался загадочный звук. Это Люк на миг присосался к бутылке, а затем проворчал:

— Успокойся, я к тебе даже под кайфом не полезу.

— Ой, вот ты-то меня волнуешь больше всех, — огрызнулся Анри, буквально протыкая носом злосчастную фотографию.

— Круче слуха, что я — на самом деле женщина, пока еще не было. — Люк утер губы и снова откинулся на диван.

Анри уже едва слушал, шуруя в настройках своего смартфона.

— Алло, Петра, передай юристам пресс-ревью за сегодняшнее число, и пусть свяжутся с «Миром звезд», — гаркнул продюсер, придерживая выпадающий наушник телефона. — Я им устрою… Они скоро себе некрологи писать будут!

Люк закрыл глаза и погрузился в легкую дрему. Руки сами разжались, и игровая приставка плавно соскользнула на диван. Да пусть говорят, что он гей или что у него на стороне десять детей и он не платит никому из них алименты. Пусть он даже будет женщиной. Это свобода слова или нет?

В очередной раз его посетило ощущение дежавю.

Так ведь уже было. Стоял такой же весенний день, и они находились в турне. И вернулись в эту комнату или не в эту — неважно, они все похожи одна на другую. В каждой имеются большой диван, зеркало на полстены, валяются их вещи, стоит еда, выпивка, за окном слышится какой-то гул… Все сигареты дымятся одинаково, все повторяется снова по кругу, каждый раз.

Жизнь — это цикл бессмысленных действий.

Анри говорит. Он всегда говорит. Не с кем-то, так сам с собой. Вечно ругается, ведет беспощадную войну с газетами, журналами, организаторами и звукозаписывающими фирмами.

Нет, это невыносимо.

Люк открыл глаза. С плаката на противоположной стене на него уставился он сам, вальяжно развалившийся в гробу, с извечной сигаретой во рту и мрачным взглядом исподлобья.

Он везде — в любом доме, в каждом сердце.

Человек-загадка не считал себя тайной и не удивлялся своей популярности. Люк Янсен уже был мертв. Но умер он не в восемнадцать лет вместе с Сабриной. Смерть пришла чуть позже, когда, опустошенный этой потерей, он написал свои первые песни и они вывели его в мир дикой популярности.