Миротворец 2 (СИ) - Тамбовский Сергей - Страница 38

— Благоустроили пляжи в Юрмале — туда с каждым годом все больше и больше народу приезжает, — продолжил отчитываться губернатор, — а еще недавно открыли Русский городской театр и музыкальное училище.

— Слушайте, Владимир Дмитриевич, — развеселился царь, — да вы просто образцовый губернатор. Надо вас забрать в Петербург — будете обучать остальных наших руководителей, как правильно управлять вверенными территориями.

— И назовем новую должность губернатор-фельдмаршал, — поддержал отца Георгий, — в Сенате пускай заседает такая новая организация.

— Можно и так, — не стал спорить царь и тут же задал новую тему для обсуждения, — а что у вас тут с языками происходит? Местная интеллигенция не требует дополнительных прав для своего языка?

— Помилуйте, государь, — с удивлением воззрился на него Суровцев, — да она же у нас вся немецкая, интеллигенция местная. А немецким языком и так худо-бедно почти все владеют, несколько газет на нем издают. А если вы латышей имели в виду, так у них и интеллигенции-то никакой нет…

— А что ваши соседи — литовцы с чухонцами? — продолжил национальную тему Александр, — уживаетесь нормально, никаких эксцессов не бывает?

— Чухонцы такие же смирные, как и наши латыши, — пояснил губернатор, — речь у них только такая, что язык сломаешь, но на русском и немецком нормально объясняемся. А литовцы те с гонором… как-никак почти пятьсот лет управляли всей Белоруссией и половиной Украины. Историческую память так быстро не исправишь… они, конечно, не такие гоноровые, как поляки, но иногда хоть плачь. Русский они почти все понимают, но говорить предпочитают на своем.

— А с евреями у вас как дела обстоят? — оседлал своего конька царь, — в Петербурге они недавно начальника жандармерии взорвали.

— Читал-читал… — скорбно вздохнул Суровцев, — недостойное деяние. Евреев у нас практически нет, они все в Литве и в Польше. Вильно-Гродно-Белосток, вот там их море. А к нам они если и заезжают, то поторговать чем-нибудь на время ярмарок. Так что насчет евреев я вам плохой советчик.

— А с церковными делами как у вас тут? — это вмешался в разговор Георгий, — местные же жители, наверно, почти все лютеране?

— Примерно половина на половину лютеране с католиками, — ответил, чуть задумавшись, Суровцев, — для них открыты четыре костела, главный из них Домский собор, там орган по воскресеньям играет. С православными ни одного конфликта я что-то не припомню.

— Вот, кстати, давайте посетим этот ваш Домский собор, — встрепенулся царь, — я про него много слышал, хотелось бы посмотреть в натуре, так сказать.

— Я распоряжусь, — тут же ответил губернатор, — сегодня уже поздно, а назавтра после завтрака съездим туда и все посмотрим.

Наутро вся процессия, включая губернатора, отправилась осматривать Домский собор, вертикальную доминанту Риги, благо ехать тут было всего ничего — триста метров по набережной Даугавы, а потом немного налево.

— На шпиле, — указал Суровцев, прикрыв глаза козырьком, — так называемый Золотой петушок, еще один символ Риги. Он двухцветный, один бок покрашен золотой краской, другой черной — суда, приходящие в наш порт, первым делом смотрят в подзорную трубу на него.

— А зачем? — не понял царь.

— Если он повернут к заливу золотой стороной, можно швартоваться, а если черной, тогда надо переждать…

— Очень интересно, — задумался Александр, — надо будет и в Петербурге что-то такое сделать. А там, за собором, что за речка течет?

— Это городской канал, государь, искусственный рукав Даугавы, — ответил Суровцев, сняв фуражку и утерев пот со лба, — когда-то он служил защитой для Рижской крепости, на этом берегу вдоль него даже городской вал был выкопан. Но со временем вал срыли, а канал превратили в место отдыха горожан…

— Красиво, ничего не скажешь, — ответил царь, и они все вместе проследовали в главный притвор Домского собора. — Кстати, почему он Домский?

— Так от латинского слова Дуомо… означает главный храм города — в Европе полно таких названий, в Милане, например, или в Кельне, — ответил подкованный в истории Георгий.

И тут заиграл орган… красивую и протяжную мелодию. Внутри было тихо, темно и слегка пахло пылью и какой-то плесенью.

— А что это они играют? — спросил Александр.

— Ференца Листа, если я не ошибаюсь, — ответил Суровцев, — он здесь жил некоторое время и написал пару мелодий специально для Домского собора.

По окончании осмотра собора изнутри посетители опять загрузились в свои экипажи и поехали обратно в Рижский замок. Царь попросил показать ему Городской канал, поэтому двинулись они не назад, а вперед, к маленькому деревянному мостику под сенью лип и кленов.

— На вид мостик достаточно хлипкий, — заметил Георгий, посмотрев вперед, — выдержит он нас?

— Не волнуйтесь, — ответил губернатор, — я лично через него не раз проезжал и до сих пор жив и здоров.

— Вы меня успокоили, Владимир Дмитриевич, — улыбнулся Георгий, и лошади бодро загарцевали на булыжной мостовой по направлению на правый берег канала.

Но переехать канал им не было суждено, потому что со скамеек с двух сторон от въезда на мостик синхронно встали двое, мужчина слева и женщина справа, мужчина громко выкрикнул «Ще не сгинела Польска», и они так же одновременно кинули в обе пролетки свертки с чем-то тяжелым. Взорвался только один из них, угодивший туда, где сидел губернатор и Великий князь Алексей, второй, брошенный в императора и его сына, срикошетил о бортик экипажа и укатился в воду канала. Но первую пролетку разворотило взрывом полностью…

Конец второй книги