Миротворец 2 (СИ) - Тамбовский Сергей - Страница 31

Еврейский вопрос

— А как вообще у нас оказалась такая масса еврейского населения? — спрашивал Александр у Победоносцева, который прибыл на беседу на следующий день.

— Это очень древняя и сложная проблема, государь, — вздохнул тот, — если не углубляться в древнюю историю и не вспоминать Хазарию и Ивана Грозного, то большие массы евреев появились в России после разделов Польши… при Екатерине II это случилось… то есть они ниоткуда не прибывали, а просто вошли в состав империи вместе с новыми территориями, ваше величество.

— Так… — потер лоб Александр, — а в Польше они откуда в таких количествах возникли? От нее до Палестины довольно далекое расстояние.

— Хорошо, я расскажу, только это будет довольно длинный рассказ, — предупредил Победоносцев. — Как известно, еврейское рассеяние из Палестины стартовало после разрушения Иерусалима во втором веке нашей эры. При императоре Тите это случилось, во время Иудейской войны. Расселение произошло во все стороны света, в том числе и в Волжскую Хазарию, но больше всего евреев осело в Испании. Там они благополучно пережили арабское завоевание, у арабов больших претензий к евреям не было, в отличие от христиан, но проблемы начались уже после Реконкисты…

— После чего? — не понял Александр.

— Реконкиста это отвоевывание в переводе — длительный процесс возвращения завоеванных арабами испанских земель, продолжался семьсот лет, вплоть до конца пятнадцатого века. А когда испанцы закончили войну с арабами, их взоры устремились на нового врага — евреев. В 1492 году… да-да, в том же самом, когда Колумб открыл Америку… в Испании был принят так называемый Альгамбрский эдикт, предписывающий всем евреям покинуть Испанию. Тем же, кто не подчинится, была уготована тяжелая жизнь в гетто…

— Что такое гетто? — леще раз перебил собеседника царь.

— Гетто… — начал вспоминать Победоносцев, и тут же вспомнил, — это от итальянского слова, переводящегося, как «литейная» — просто одно из первых таких мест появилось в Венеции в районе местной кузницы, потом как-то прижилось. Так вот, гетто это огороженная часть населенного пункта, предназначенная для проживания иудеев. Они должны были нашивать на одежду шестиконечную звезду и не могли покидать пределы гетто без специального разрешения.

— Не очень веселая у них жизнь началась, — задумчиво ответил Александр, а Победоносцев продолжил.

— Так вот, евреи в своей массе выбрали отъезд, а принять их согласились только две европейские державы — Польша… на тот момент Речь Посполитая… и Германия, то есть совокупность немецкоязычных княжеств и королевств. Выехавшие из Испании евреи распределились между ними примерно поровну. Так вот в Польше и Литве и оказались большие массы иудеев, а после трех разделов Польши они достались Российской империи, так сказать, по наследству.

— В общих чертах понятно… у евреев же ведь есть много ограничений в правах, верно?

— Правильно, государь — помимо запрета выезда из черты оседлости есть еще невозможность покупать и арендовать землю вне черты оседлости, им нельзя также торговать по воскресеньям и праздникам, и вдобавок имеются серьезные ограничения на обучение в высших учебных заведениях.

— И какие же эти ограничения?

— В пределах черты оседлости не больше 10% иудеев от общего числа учащихся, вне пределов черты — 5%, в двух столицах 3%.

— В принципе достаточно справедливые цифры, — задумался царь, — евреев же не больше 5% от общего населения России…

— Они так не считают, государь, — поправил его Победоносцев, — квоты на обучение, насколько я знаю, вызывают наибольшее раздражение у иудеев.

— Почему?

— Традиция у них такая — сто процентов грамотности с детских лет. В дальнейшем почти все они мечтают получить высшее образование.

— Я вас понял, Константин Петрович, — кивнул царь, — ну что же, побеседуем с иудейскими лидерами и попробуем найти взаимопонимание… не дело ведь, если в непримиримой оппозиции у нас почти что одни евреи числятся.

Булгаков и Победоносцев сдержали слово и собрали самых видных представителей еврейской диаспоры в стране ровно через неделю. Царь принял их в Белом зале Зимнего дворца, том самом, где впоследствии и в реальной истории устроил себе резиденцию Александр Керенский. На пришедших строго взирали со стен греческие и римские боги, пол был уложен флорентийской мозаикой, а в цветах преобладал белый, отчего зал и получил свое название.

— Добрый день, господа, — поприветствовал собравшихся Александр, — давайте обойдемся без церемоний и сразу перейдем к делу. Так… — он сел на председательское место и обратил свой взор на Победоносцева, — кто у нас сегодня присутствует?

— Я кратко представлю гостей, — Победоносцев открыл папочку с вытесненным гербом империи, — если позволите.

Царь молча кивнул, тогда он начал зачитывать.

— Московский раввин Соломон, промышленники Высоцкий и Бродский, банкир Поляков, адвокат Винавер, художник Левитан, композитор Рубинштейн, политические деятели Гоц, Гершуни и Мартов…

При упоминании этой фамилии царь ожил и отпустил такую реплику.

— А с вами мы, кажется, уже встречались, господин Мартов, совсем недавно…

— Точно так, государь, — ответил тот, — в Камероновой галерее…

— Продолжайте, Константин Петрович, — махнул рукой Александр.

— Еще присутствуют врач Мечников, журналист Нотович и математик Гохман.

— Отлично, — потер руки царь, — тогда приступим, господа…

Он встал и по своему обыкновению начал прохаживаться между столом для переговоров и рядом окон, выходивших на набережную Невы.

— Думаю, что ни для кого из присутствующих не является секретом тема нашей сегодняшней встречи… или это не так?

Присутствующие дружно промолчали, Александр принял это за знак согласия и продолжил.

— Вы все, не сомневаюсь, слышали о последнем террористическом акте, который совершил ваш соотечественник совсем неподалеку от того места, где мы собрались…

Тут уже не выдержал и подал реплику раввин Соломон (он же Зелик Минор, занимавший этот пост аж с 1869 года).

— Я извиняюсь, ваше величество — а что, виновный уже пойман и дает показания?

— Пока нет, уважаемый Соломон, — вежливо ответил ему Александр, — но собранные данные с большой убедительностью говорят о том, что это один из членов боевой организации партии эсеров… а там, насколько мне известно, кроме евреев никого не числится…

Соломон как-то сразу увял и даже уменьшился в размерах, а царь добавил следующее.

— Так вот, господа, я хотел бы поставить вопрос ребром — почему ваши соотечественники так ненавидят нынешние российские власти, что готовы взрывать их на куски? Поясните, пожалуйста…

Евреи переглянулись и предоставили право ответить адвокату Винаверу (Максим Моисеевич, юрист, член 1 Госдумы, писатель), самому красноречивому из всех.

— Государь, — начал он, поправив зачем-то галстук, — вы не хуже нас знаете главные болевые точки еврейства в России… это черта оседлости, квоты на обучение в университетах, запреты на покупку земли, а в последнее время к ним прибавились еще и погромы. Я ни в коем случае не оправдываю этого бомбиста, он должен получить заслуженное наказание, однако и нас можно понять — ни одна народность в России не имеет такого количества ограничений и поражений в правах…

— Да, я знаю об этом, — коротко кивнул головой Александр, — погромы это нехорошо, мы будем их прекращать. У меня к вам, господа, как к виднейшим представителям еврейской диаспоры в стране, есть предложение договориться, так сказать, на берегу… прежде чем бросаться в опасное плавание по бурным морям.

— Это очень интересно, государь, — после секундной паузы выдал Винавер, — мы слушаем ваше предложение с большим вниманием.

— Давайте мы составим так называемую дорожную карту по достижению согласия между властями и еврейством… — выдал не совсем понятную фразу Александр.