Серп и меч на краю империи (СИ) - Бадевский Ян - Страница 54

Махмуда встречал почётный эскорт, возглавляемый господином Ы, фамилию которого я задолбался выговаривать. Там были ещё какие-то важные шишки, включая отца Джан, но моё внимание привлекли охранники. Сильные одарённые с непроницаемыми лицами, обвешанные артефактами, имеющие при себе кривые сабли и короткие изогнутые ножи. Все — в традиционной парадной форме Халифата. Преимущественно меты и кинетики, но был среди них и высокоранговый телепат, который тотчас поспешил меня прощупать. И упёрся в непрошибаемую защиту, обеспеченную Бродягой, в зоне действия которого я всё ещё находился.

Последовал обмен приветствиями и любезностями, в которых я не силён. Махмуд Шестой познакомил меня со своим окружением, отметил выдающуюся роль в своём спасении и в очередной раз подчеркнул, что дружба с моим Родом продолжится и впредь. От Дома Эфы никого не было, но из контекста я понял, что намечается большой саммит с участием лидеров российских кланов. Меня всё это не очень интересовало, поэтому я еле дождался момента, когда смогу вернуться в Бродягу и полететь домой.

Почему-то запомнился взгляд Кары, сдержанно попрощавшейся со мной на крыльце усадьбы. В этом взгляде проскользнуло сожаление, смешанное… с грустью? Возможно, показалось.

Распрощавшись с новой правящей верхушкой соседней страны, я отправился домой.

Вот только отдохнуть хрен получилось.

Сначала ко мне привязался Демон, попросив вытащить с помощью Дара последних мехов из асфальта. Затем выяснилось, что я дал согласие на вассалитет Невмержицкого, а принятие присяги и торжественный обед назначены на сегодняшний полдень. Присягу я принял, подписал соответствующее соглашение сторон и из обычного аристо превратился в сюзерена с какими-никакими, но обязательствами. На этом, правда, сюрпризы не закончились. К нам на обед прибыли союзники и другие именитые соседи, которые очень жаждали со мной пообщаться. Оказалось, что успешный успех в битве с Девятью Родами подтолкнул многих пересмотреть своё отношение к боевому братству. В результате к нам примкнули ещё три человека — два барона и один виконт. Со своими гвардиями, деньгами и желанием укрепиться, не прогибаясь под клан. Так что обычный, казалось бы, обед превратился в обсуждение совместных планов, подписание бумаг и тому подобное.

Освободиться получилось ближе к трём часам дня.

И тут нарисовалась Джан со списком всего, что нам должны поверженные противники. Мы потратили ещё час на обсуждение предпочтительной формы репараций, созвонились с союзниками, договорились об их доле, после чего всё окончательно утвердили. Подписали окончательные мирные соглашения, отправили прыгунов по указанным адресам и вскоре получили обратно свои экземпляры документов. Никакие нотариусы в процессе не участвовали — по закону хватало подписей и родовых печатей. Дальше оставалось проследить за добросовестностью оппонентов, но этим вопросом у меня занимается целая команда юристов, так что я не переживаю.

Незаметно день приблизился к вечеру.

Чтобы немного расслабиться, я отправился в додзё.

Успел минут двадцать посвятить тренажёрам, затем переключился на избиение груши, после чего схлестнулся с фехтовальным манекеном.

А ещё через пять минут в дверь вежливо постучали.

На пороге стояла Джан.

— Только не говори, что хочешь потренироваться, — усмехнулся я.

— А можно? — в глазах девушки вспыхнула надежда. — Федя тоже хотел, если что.

Похоже, я заразил своих друзей тягой к культивации.

— Ладно, — вздыхаю в ответ. — Если очень хочется, то можно.

— Но сначала поговори с мастером Багусом, — попросила морфистка. — У него срочное сообщение, а ты блоки выставил.

Конечно, выставил.

Побыть одному — это уже неразрешимая задача.

— Хорошо, — сказал я.

Рядом тут же сформировалась тумба с телефонным аппаратом. По спортивному залу прокатилась громкая трель. Всё это мне напоминает сюжет старого фильма про матрицу…

Снимаю трубку.

— На проводе.

— Господин, — послышался тихий голос индонезийца. — Простите, что отвлекаю. Но, похоже, наши агенты сумели найти место, где скрывается один из ваших врагов.

— Это который? — не понял я.

— Иезекииль Джонс.