Сайфер: Владыка Падших (ЛП) - Френч Джон - Страница 8

Никто из занимающихся сваркой жил для запчастей не понимал, что именно они делают. Для илота УТ413 его труд состоял из составленных в схему движений: поднять, обрезать, запаять, проверить, помолиться. Действия повторялись вновь и вновь, будто удары его медленно отказывающего сердца. Илот повторял их все снова и снова, тысячи тысяч миллионов раз.

Со временем он начал стареть. Видеть хуже. Руки слабели. УТ413 был не слишком важным звеном, поэтому его пальцы не стали заменять на аугментику. Он работал усерднее, чтобы уравновесить ослабление тела, и потому здоровье начало ухудшаться быстрее. Илот работал всё усерднее. Он знал, что если производительность опустится ниже установленной планки, то его отправят на утилизацию плоти, а нервную систему оценят для возможности создания сервитора. Впрочем, его не ждала такая судьба, поскольку однажды, пока из сварочной горелки сыпали искры, аритмический пульс его сердца усилился, прогремел как грохот барабанов последний неистовый каскад ударов, и оно остановилось. В полные муки последние мгновения жизни илота УТ413, его нервная система пыталась завершить задачу, которую человек исполнял всю жизнь.

Поднять.

Обрезать.

За… За… па… ять…

Ну…

Надзиратели унесли тело УТ413 со священной линии сборки. Заканчиваемая им деталь в последнее мгновение жизни деталь отправилась дальше по цепи. Она была безупречной, во всяком случае, казалась, и потому стала частью чего-то большего.

Так мы и получили то, что имеем, когда река времени и судьбы принесла нас к ответу на вечный вопрос о том, что же сейчас произойдёт.

Темницы – одно из самых тщательно охраняемых и защищённых мест на Терре. Их замки почти невозможно взломать. Обеспечение охранных систем энергией подкреплено многоуровневыми дублирующими и запасными источниками. Когда по приказу Мордекая Тёмные Ангелы взорвали передатчики связи и энергетические трубопроводы в Храме Бета-Один-Альфа, подсистемы должны были перенаправить в Темницы энергию из других источников. Должны были заработать вспомогательные плазменные генераторы. Наблюдавшие за путями в тёмные камеры системы наблюдения должны были ослепнуть на миг, достаточный, чтобы Тёмные Ангелы успели приблизиться. Вот на что Мордекай рассчитывает. Вот чего ждёт. У потери одного из узлов не могло быть более масштабных последствий. Но мы не можем учесть то, чего не замечаем…

Верхние ярусы Темниц больше не обеспечиваются энергией. Начинают выть сирены. Наблюдающие за потоком электричества духи машин реагируют на его нарушение. Перенаправляется энергия. Погружённые в корневую породу под Темницами плазменные генераторы начинают работать на полную мощность. В системе происходит скачок энергии. Благословенный электрический импульс входит в реле, созданное триста лет назад человеком, умершим для завершения работы. И оставленный в миг его смерти изъян приносит свои плоды.

Сплавляется металл. Сгорают провода. Из кабелей вырываются разряды. Воспламеняется пластик. Скачок нарастает, становясь бушующим потоком. Пламя и молнии вырываются из силовых магистралей, процесс происходит быстрее, чем духи машин успевают переключить системы и отключить сбоящие детали. Дублирующие системы выходят из строя. От ограничителей тока остаётся расплавленный шлак. И вот так просто вся верхняя треть Темниц остаётся без электричества. Системы наблюдения, сдерживающие поля, свет, вентиляция… все механизмы отчаянно втягивают в себя последние разряды, задыхаясь.

Мгновение царит тишина, но это безмолвие означает не покой, а глубокий вдох перед воплем.

Понимаешь, это ведь не единственное из случившихся в ту ночь бедствий. Терру терзал варп-шторм, каких не видывали на протяжении тысячелетий. Прежде Темницы являлись островком на пути штормовой волны, многоярусные пси-нейтрализующие системы не впускали бурю в их стены. Но безмятежности пришёл конец.

Нулевые поля отключаются. Сдерживаемые ими потоки бушующего варпа хлынули внутрь. Прежде кое-как уравновешивающие друг друга внутри тюремного комплекса неестественные энергии вырываются на свободу. Конечно, в Темницах есть свои обереги, самоподдерживающие нуль-генераторы, всевозможные меры противодействия таким инцидентам, но их недостаточно, не в эту ночь. Ведь грянула буря эпох.

Обереги раскалываются. По комплексу с воем растекается призрачное сияние. Лабиринт гравитационных генераторов и коридоров скрежещет, будто ключ, пытающийся повернуться в заклинившем замке.

В своей камере я чувствую, как начинает дрожать воздух. И открываю глаза. Я встаю. Будущее наступило.

Хеккаррон бежит, а вокруг него вопит свет. Под ногами кустодия содрогается проход в лабиринт Темниц. Направление притяжения меняется, и стена справа становится полом. Он вскакивает на неё без промедлений, даже не сбившись с шага. Впереди виднеется то, что осталось от двери. Она была полуметровой ширины диском из хладного железа[18] и адамантиума, закреплённого на стенах метровыми болтами. Теперь за стены цепляются клочья изорванного металла, буквально размазанного по камню.

А за разодранной дверью на фоне пламени нависает тень. Копьё Хранителя вспыхивает, воя, будто молния. Клинок – сверкающая дуга, и вплоть до слоёв атомов в её металле запечатлены тайные имена, произнесённые, когда ковалось оружие. В древке есть встроенная пушка, заряжённая пулями из серебра.

Когда Хеккаррон бросается в пролом, притяжение меняется вновь, теперь пол – потолок. Тень оборачивается. У неё нет имени, которое может произнести человек. У неё нет очертаний, но создание похищает образ прямо из разума глядящего на него кустодия. Мрачная пустота обращается в кожу из расплавленного железа. На костяном лице открываются глаза из синего пламени. Механические руки разведены так широко, что когти царапают стены. Тварь тянется к Хеккаррону, и кустодий чувствует, что переменчивая гравитация исчезает. Существо нельзя назвать быстрым. На самом деле оно и вовсе не сдвинулось с места. Но теперь оно не там, где было, а его когти сомкнуты на шее хранителя.

Броня скрежещет, начиная поддаваться. Кустодий отталкивается от стены, ставшей полом, и вырывается из хватки. Окутанное молниями копьё сталкивается с пылающим железом. Свет и тьма меняются местами. Безымянная тень отшатывается, её облик кипит, обращаясь в красное облако.

Хеккаррон приземляется, ещё в прыжке делая выпад копьём, а тварь меняется вновь. Теперь она – громадное, клубящееся месиво из осколков камней и чёрного льда. Копьё вонзается в цель, но существо раскалывается, развеивается, будто дым под порывом ветра. А затем оно течёт к Хеккаррону, окутывает его, пронзая, рассекая. По чёрно-золотым доспехам скрежещут тысячи бритв.

При прикосновении твари кустодий чувствует обещание изничтожения и её жажду свободы. Боль неописуема, но он не издаёт ни звука. Мгновение он будто падает, падает сквозь воспоминания всей жизни до дня, когда он ещё не мог ходить, а единственными обращёнными к миру словами был крик напуганного младенца, унесённого из горящего дома. Мгновение и ощущение проходят. А потом кустодий пожимает плечами.

Мускулы и доспехи вздымаются в идеальном унисоне. Тварь разлетается облаком стеклянных осколков. Взмахами копья Хеккаррон рассекает её. Молнии терзают существо, пытающееся принять новое обличье. Кустодий, не переставая бить, срывает с пояса устройство. Небольшой икосаэдр из чёрной материи[19]. Тварь знает, что это, знает, что произойдёт.

Взревев, существо в последний раз бросается на кустодия. Тот бросает чёрное устройство. Оно летит к цели по дуге, протягивается через измерения. Свет деформируется от сдвига. Расстояние растягивается так, что проход кажется бесконечным.

А затем всё сжимается обратно, существо складывается и исчезает в никуда.

Чёрный икосаэдр падает.