Колония лжи - Терри Тери - Страница 14

Сирены все ближе; мигая огнями, машины — патрульные полицейские и «Скорой помощи» — подъезжают к хостелу.

Шаги надо мной стучат уже у двери; она открывается и закрывается. Пара внизу исчезает в переулке. Полицейские своих избегать не стали бы. Но тогда кто они?

Балкон, на котором я нахожусь, всего в одном пролете до земли. Перелезаю через перила, повисаю и разжимаю пальцы.

Приземление жесткое, шок от удара сковывает ноги, и я на секунду приседаю.

— Вы в порядке? — Чья-то рука помогает мне подняться. Поворачиваюсь и вижу женщину-полицейского.

— Да, спасибо. Просто хотел выбраться оттуда. — Снова слышу крики, чувствую запах горящей плоти, и меня передергивает. Тошнота поднимается к горлу, и на этот раз я не пытаюсь ее сдержать. Отворачиваюсь, и меня рвет.

— Ух ты, это серьезно, — говорит стоящий за утлом парень из хостела.

— Так это правда? — спрашивает другой. — Кто-то действительно загорелся без всякой на то причины? Ты сам видел?

Никакой другой причины для тошноты у меня нет, и я просто киваю.

— Там, у переднего входа, опрашивают свидетелей, — говорит, обращаясь ко мне, полицейская.

— Да, только дайте минутку. Похоже, меня сейчас снова вырвет.

Она торопливо отходит.

— Ты как? — Какая-то девушка достает салфетки из сумочки.

Я вытираю рот, лицо.

— Спасибо. Уже лучше.

— Он и вправду вспыхнул сам по себе, — говорит она. — Так странно.

— Ты тоже видела? А кто вообще эти люди?

Девушка пожимает плечами.

— Искали кого-то. Спрашивали, кто пользовался недавно телефоном. А ты кого-нибудь видел? Ты же был там, когда мы проходили.

Я смотрю на нее — это та девушка, что прошла мимо с парнем сразу после моего звонка маме? Мне тогда показалось, что они не заметили, как я вернулся в кресло.

— Нет, при мне никто телефоном не пользовался.

— А может, это ты звонил, а, Джон? Может, они тебя ищут? — Она улыбается. Хочет показать, что говорит не всерьез? Откуда ей известно мое имя? Скорее всего, спросила про новичка внизу, у дежурной. Вот только мне от ее любопытства немного не по себе. — В любом случае беспокоиться не о чем — они смылись сразу же, как только услышали сирены. Странно, да? Я думала, они сами из полиции.

— Понятия не имею, в чем там дело, — говорю я, но выходит неубедительно — врать у меня всегда получалось плохо.

Полицейская, которая помогла мне встать, машет рукой.

— Надо идти.

Идем туда, где ее коллеги записывают показания очевидцев. Девушка смотрит вслед, и я чувствую на себе ее взгляд. Стоит ли надеяться на то, что она никому ничего не скажет, не повторит то, что сказала мне? Скорее всего, нет. Даже если не доложит властям, слова могут разлететься далеко.

Отсюда надо уходить.

Жду, а когда полицейская отворачивается, чтобы поговорить с кем-то, протискиваюсь к другому краю волнующейся толпы и торопливо иду по улице. Скрывшись из виду, прибавляю шагу, сворачиваю за угол — раз и еще раз, и еще, рассчитываю оторваться от возможного преследователя.

И что теперь?

Перед тем как все это началось — неужели там действительно произошло спонтанное самовозгорание? — я смотрел и пересматривал то видео с девушкой-скандинавкой. Оно и теперь не дает покоя: мне до смерти хочется выйти в онлайн. В карусели мыслей лишь одна твердо засела в мозгу: Это все ложь.

Сдерживаю себя изо всех сил, пока не оказываюсь на приличном расстоянии от хостела, и пытаюсь найти вай-фай. На боковой улочке натыкаюсь на скромный паб и, стараясь не привлекать к себе внимания, прошмыгиваю внутрь.

— У вас вай-фай есть? — спрашиваю парня за стойкой.

— Для клиентов.

Принять выпивку желудок еще не готов, так что я заказываю условно съедобный гамбургер и ввожу пароль.

Вот только нужный канал исчез. В растерянности открываю историю, просматриваю, кликаю по ссылке — никакого результата.

Неужели закрыли?

Начинаю другой поиск: выжившие, абердинский грипп, ложь.

Одна ссылка выскакивает: Это по-прежнему все ложь. Может быть, то самое?

Кликаю, и на экране возникает та девушка.

— Привет, это опять я. Все еще выжившая. Если то, что я говорю, неправда, то почему же мои посты удаляют сразу же, стоит только их разместить? С чего бы им так беспокоиться? Может, они просто не хотят, чтобы люди узнали правду? Смотрите, я докажу. Я покажу. — Она улыбается и повязывает на голову шарф. Камера — по всей вероятности, камера телефона — следует за ней по улице.

Люди вокруг снуют во все стороны, и я наконец-то узнаю то место, где она находится, — Пикадилли-Серкус. Площадь не такая оживленная, какой бывает обычно летом, когда ее заполняют туристы, и у многих прохожих на лице маски, отчего кажется, будто смотришь репортаж откуда-то из Японии, где всегда надевают маски, стоит только кому-то простудиться. Эпидемию такие маски, разумеется, не остановят, но ведь Лондон все еще чист?

Девушка-скандинавка останавливается у дверного проема, и камера снова показывает ее лицо крупным планом.

— Видите, где я? Видите, сколько здесь людей, мимо которых я прохожу? — говорит она, понизив голос. — Я — выжившая. Если бы выжившие распространяли инфекцию, все эти люди уже были бы инфицированы и через день бы умерли.

Но они не умрут, потому что это все — ложь.

Почему правительство лжет нам? Не знаю. Может быть, им есть что скрывать?

Я смотрю и смотрю, но новых сюжетов нет. А вскоре исчезает и тот, который я только что посмотрел.

Боюсь даже думать, что она говорит правду. Интересно, знает ли о ней Иона? Надо рассказать ей и о том, что случилось сегодня в хостеле.

Опять захожу на «Встряску» и открываю черновик: «Ты здесь?»

Я снова и снова обновляю страницу. Парень за стойкой смотрит на тарелку, которую я отодвинул сто лет назад. Может, чтобы пользоваться без помех их вай-фаем, надо заказать что-то еще? Беру стакан сока.

Страница наконец обновляется.

Иона: Я здесь. Что случилось?

Кай: Позвонил маме, и минут через двадцать пришлось уходить — в хостел нагрянули какие-то люди, не полицейские.

Иона: ОМГ! Ты цел?

Кай: Да. Но только потому, что мне повезло, а кому-то нет.

Иона: Есть кое-какие новости. Появилась очередная порция слухов об одном учреждении, где держат выживших. Правда это или нет — не знаю. Настрой такой — давайте найдем и все спалим.

Кай: Где оно может находиться? Какие-то догадки имеются?

Иона: Похоже, что где-то в Англии. Я сейчас над этим работаю, пытаюсь выяснить точнее.

Кай: Хочу еще кое о чем тебя спросить. Ты видела канал, который изначально назывался «Это все ложь»?

Иона: Ты имеешь в виду ту девушку из Лондона? Шум из-за нее был большой, но теперь общее мнение такое, что никакая она не выжившая, а просто привлекает к себе внимание или немного не в себе, и видео — фальшивка. И еще, как ей удалось выйти из карантинной зоны, не пройдя сканирования?

Кай: Такое уже бывало. Ведь мы с Шэй тоже выбрались из зоны, когда уехали из Киллина. Но это еще не все. Научных доказательств того, что выжившие являются переносчиками заболевания, до сих пор нет. Так сказала мама, когда я разговаривал с ней по телефону. Имеющиеся свидетельства документально не подтверждены.

Иона: Извини, но, по-моему, ты хватаешься за соломинку. То, что рассказала Шэй насчет эпидемии, следовавшей за вами по пятам, звучало убедительно.

Кай: Знаю.

Пишу, но все равно думаю о той девушке. Я услышал в ее голосе искренность, я не почувствовал фальши. Возможно ли, что она все это придумала? С другой стороны, если она свихнулась, то вполне может быть искренней и верить тому, что говорит. Я качаю головой.

Иона: Что будешь делать?

Кай: Хороший вопрос.

Иона: Если тебе надо где-то отсидеться, все обдумать и спланировать, то есть один друг. Живет неподалеку от Глазго — в Пейсли. Подожди, сейчас посмотрю, можно ли его попросить.