Джо 3 (СИ) - Мамбурин Харитон Байконурович - Страница 7

— Говоришь, продукты могут храниться долго? — хрипловато осведомился новый барон.

— Несколько лет, господин барон, — откликнулся я, внимательно следя за кривыми и косыми циферблатами, выглядящими так, как будто их сляпал не особо трезвый гоблин (что было очень близко к истине), — Вещь относительно дешевая и безусловно полезная, причем, даже самые тупые волшебники могут значительно удешевить и ускорить производство, но есть один огромный минус…

— Металл? — попробовал догадаться носатый толстячок.

— Нет, — подойдя к столику, я взял полотенце, свисающее со спинки стула, вытер им руки, а затем, вооружившись вилкой, быстро сожрал еще несколько персикообразных фруктов, достав из сиропа, в котором они плавали, — Пфофлема фыре, фосфодин фарон. Она ф том, как фы нам с фами на этом фаработать фак, чтобы (глоток), технологию не украли. Как видите, она несложная.

— Нам с вами? То есть тебе и мне? — заморгал толстячок, который пришел ко мне лишь затем, чтобы я эскортировал его в Липавки, ибо Зеленый рыцарь был вне зоны доступа.

— Здесь есть магия, но может и не быть магии, — ткнул я пальцем в автоклав, — А если нет магии, то технологию сопрут обычные люди, оставив меня не у дел. Поэтому без вашей помощи у меня нет возможности прилично заработать на этом изобретении. Поэтому я предлагаю концессию. У нас будет два завода, один тут и один в замке, а еще один представитель — вы, господин барон. Доход будем делить по объёмам реализованной продукции после уплаты налогов графству. Как вам? Ах да, первые партии товара, до того, как вы потратите хоть медяк на производство, поставлю я!

— Пока ничего не скажу, но плотно подумаю, — вздохнул мой собеседник, несмело выковыривая своей вилочкой фрукт и пробуя тот с легким удивлением, — Надо же! Никакого привкуса металла! Так вот… Джо, я буду размышлять над тем, какой может быть реакция на это у графа Азекса Караминского. Напоминаю — у Побережья Ленивых Баронств уже есть предназначение, и оно вовсе не в том, чтобы превращать эти земли в оазис торговли. Поэтому, даже если мы начнем продавать как-нибудь тихо, с использованием волшебства…

Тут на меня многозначительно посмотрели.

— … то нас могут наказать просто за нарушение порядка, — сурово закончил бывший королевский казначей, — Я бы так и сделал. А еще король может просто потребовать от меня раскрыть секреты этой твоей технологии. Я раскрою. У меня дети.

— А если мы возьмем его в долю? — с сомнением в голосе предложил я.

— Кого? Короля? — удивился мой собеседник, уже тянущийся вилкой к банке, — Он заставит тебя всё организовать, а затем попросту объявит дело национальным. И все доходы пойдут в казну. Здесь, на Побережье, так принято.

Действительно, так оно и было. Любой более-менее серьезный бизнес в нашем графстве, например вылов рыбы и прочих морских гадов, лежали либо под королем, либо под графом. Десятки местных баронов, изгнанники-пенсионеры, жили на налоги своих деревень, бывшими весьма скудными, но достаточными для того, чтобы нестыдно одеваться и питаться. Всё-таки, эти места отдавались на откуп бывшим служивым, которым не так уж и много было нужно, либо таким как Хонрих Бруствуд.

— Но есть одна мысль, волшебник Джо, — неожиданно произнес барон, двигая банку поближе к себе, — И мы её можем подумать. У тебя что-нибудь крепче этого сока есть?

— Да, наливка. Сейчас принесут. А о чем мысль, господин барон?

— О карлах, Джо. Мы будем думать о подземных карлах.

Хм…

Минутка ликбеза. Кто такой гном? Это небольшой, размерами с гоблина, человекоподобный тип, близкий родственник этим мудаковатым лепреконам. Рост варьируется от полуметра до метра, сам по себе слабенький, чахленький, зато умный и с прекрасным чувством равновесия, что используется остроухими, сажающими гномов на орлов, получая тем самым воздушную кавалерию, курьеров, разведчиков и безотказный способ быстро разобраться с любыми проклятыми кольцами, так как хоббитов на Орзенвальде нема.

А еще есть карлы. Это здоровые, до метра тридцати, волосатые, весящие под сотню кило громилы, сильные как три человека и ворчливые как пять тещ. В книгах, что были в школьной Библиотеке, упоминалось, что паршивый характер карлов связан с тем, что они терпеть ненавидят открытые пространства и общение с другими видами, так что у них может и хороший характер, но мы никогда не узнаем. А еще карлы, также как орки, отдельный вид, то есть раса.

Еще карлы довольно скрытные, поэтому мы особо не знаем, как они там живут, но подозреваем, что хорошо живут, сволочи. Почему? Потому что единственно, как они взаимодействуют с поверхностью — так это покупают тут продукты и ткани… ну и заодно бьют по голове тех, кто покушается на то, что испокон веков, целиком и полностью, без каких-либо ограничений, принадлежит карлам. Сейчас я говорю про каменный уголь. Хочешь познакомиться с этим скрытным народом? Иди копни угля пару раз. Первый удар под коленку, второй по голове, третий — по крышке гроба.

Очень познавательно, а заодно и демонстрирует, почему на Орзенвальде такой низкий уровень развития технологий. Угля человечеству не дают. Восхитительно.

В общем, разговор с бывшим казначеем меня не обрадовал, а наоборот, заставил приуныть. Это в других мирах любая местная шишка была бы в восторге от дополнительной прибыли, а здесь нет, здесь покой, порядок и установленное равновесие ценятся очень высоко. Эх стагнация, беспощадная ты сучка, как бы тебя обойти так, чтобы самому стать неприлично богатым?

Распив с Хонрихом настоечки, мы, слегка навеселе, отправились в Липавки, куда стремилась душа нового барона. Не просто так, конечно же, а за своими дорогими чадами, которых он сюда привез аж три штуки. Две из них представляли вполне сформировавшихся девиц на выданье, двойняшек, Эльмиру и Авадию, а до кучи еще и младшего сына, четырнадцатилетнего Астольфо. С утра эти юные аристократы умотали знакомиться с окрестностями, и вот, как-то задержались. Батя, понимающий, в каком захолустье мы находимся, не беспокоился, что их задерет дикий зверь (про Кума он пока знал мало), но боялся, что его чадушек в деревне пить научат или вообще чему-то плохому.

— Или наоборот, — мрачно заключил остроносый человечек, вполне бодро перемещающийся на своих двоих по заснеженной дороге, — Я за детьми не особо следил, работал, а королевский двор — такое себе место. Поганое. Для морали.

— А жена где? — задал я вопиюще нетактичный, если бы не настойка, вопрос.

— Отравили дуру! — махнул ручкой барон, — Пять лет как. Причем не специально, просто бокал не свой взяла. Мне даже потом письмо с извинениями прислали. Анонимное.

Вот те раз.

Липавки стояли, как обычно, криков медленно пытаемых детей барона слышно не было, да и вообще было тихо. Это настораживало, потому что зимой крестьянским людям обычно надо двигаться, чтобы не замерзнуть, поэтому они работают, орут и всячески производят тепло… а тут тишь да гладь. Подозрительно.

— Надо идти к старосте, — придумал мудрый я, — Он всегда знают, что вокруг происходит!

У старосты никого не оказалось, кроме подслеповатой бабки, лузгающей семечки у разогретой печи.

— А штой-то вы тут, милки? — бабка сдула шелуху с усатой губы, — Аж все ж в Трипольках! Там жеж ярмарка!

— Едрит Мадрид! — удивился я, переглянувшись с бароном.

Затрудненьице, однако!

Дело было в том, что продолжить путь в Трипольки, соседнюю деревню, новый барон Бруствуд попросту не мог. Спуститься шагом к Липавкам — это одно дело, можно списать на променад и всё такое, благо деревня близко, а вот пешкарусом, да в другую — нельзя никак. Имидж не потерпит. Нельзя баронам ногами ходить. А карета не готова.

— Мы этот вопрос решим, — пообещал я, — Но нужно вернуться в башню. Забрать там остальных. Иначе меня сожрут. А еще взять выпивки на пробу, вдруг на ярмарке встретим кого важного?

Хотите знать, какие шансы, после объявления десятиминутной готовности, встретить, вернувшись с заколдованной каретой, у своих дверей эльфийку, умильно шевелящую ушами?