Японская война 1904. Книга шестая (СИ) - Емельянов Антон Дмитриевич - Страница 31

И еще один удар под дых моим воспоминаниям из будущего. Ведь сидел, даже делал записи о том, что может быть важно для будущих передатчиков, чтобы ничего не пропустить, и вот: про кварц вспомнил, а что для правильной его работы важен разрез — нет. А он важен! Сейчас, когда Лев об этом сказал, в памяти тут же всплыло… Будешь резать как хочешь, и волны будут гулять. Сделаешь надрез по оси симметрии — сигнал станет стабильным, но слабо. А вот если пройтись под углом, как на одной интуиции сделал этот часовщик, то точность сигнала вырастет в разы.

Мы еще пять минут обсуждали детали работы и возможность перейти от ручной обработки кварца к механической, а потом заключили первое соглашение. Первая партия из тринадцати пар идентичных пластин должна быть изготовлена в течение недели. За каждую я плачу по сто рублей. Параллельно Лев будет думать о возможности механизации и о том, что именно он может оказаться во главе нового направления. Почему-то с учетом его предприимчивого родственника я ни капли не сомневался в том, что он и согласится, и придумает, как все организовать.

Что ж, теперь можно было выезжать обратно в штаб.

Фон Винклер после встречи с Макаровым отправился прямо на телеграф. Встреча с Мельником подождет. То, что он увидел в переданных генералом бумагах, было гораздо важнее одного пусть и большого контракта. Сначала-то он заметил только ту же самую схему, что использует «Байер», но потом начал вчитываться в детали, и в глаза сразу бросились отличия. Причем не в пользу Германии, что характерно.

Например, рубашечный реактор, который использовали для нагревания и нитрации толуола. В чем его суть: есть внутренний кожух, где находятся реагенты, есть внешний — и между ними стоит вода, чтобы их охлаждать и поддерживать нужную температуру. Кажется, что тут еще можно сделать? А Макаров написал… Например, не просто заливать воду словно в пруд, а подавать под давлением, что сделает процесс охлаждения более стабильным.

Дальше — никакой ручной работы. Механический клапан, который будет открывать или перекрывать путь воде в зависимости от температуры. Мешалка для реагентов, которую «Байер» действительно использовал, но только на поздних стадиях… А Макаров предлагал ее ставить сразу, что повысило бы чистоту реагентов за счет равномерного распределения температуры, а еще… Опять датчик! На этот раз вязкости, а вместе с ним — возможность перейти на второй и третий этапы реакции без необходимости что-то выгружать и перекладывать.

Безопаснее, надежнее, выше качество… И почему эти слова все чаще становятся символами чего-то русского? Плевать. В любом случае в Берлине должны об этом узнать и пусть уже они принимают решение. Сам фон Винклер был уверен, что условия Макарова нужно принимать. И более того, предлагать что-то еще, чтобы как можно скорее получить доступ к новым технологиям, которые так нужны его родине.

Глава 14

— Джеймс, ты уверен, что это сработает? — один из двух лежащих на крыше неприметных людей повернулся к другому.

— Почему ты не называешь меня отцом, Боб?

— Потому что мы на работе. И ты же сам учил, что, когда мы зарабатываем деньги, мы не отец и сын.

— Я рад, что ты запомнил. Глядишь, если так пойдет, и тебя начнут нанимать за четырехзначные суммы в честных долларах.

— Это было бы неплохо, — подросток с редкой рыжей щетиной картинно почесал ее, явно кого-то копируя. — Однако тебе не кажется, что это многовато даже для целого русского генерала?

— Цель непростая. Он думает об охране, рядом всегда лояльные военные и гражданские — обычный подход с таким человеком может не сработать, — простому напарнику Джеймс не стал бы ничего объяснять, но сына нужно было учить.

Как же не вовремя умерла Уна, пришлось вывозить его из Нью-Йорка, куча денег улетела. Хорошо, что знакомые с Филиппин подкинули крупный заказ и можно было хоть немного поправить финансы.

— Он едет, — Боб первым заметил показавшийся в конце улицы знакомый экипаж.

— Сопровождение?

— Четверка казаков рядом и двойка агентов на триста метров впереди. Заметили тот ящик, что ты оставил рядом с дорогой. Проверили, оттащили в сторону.

— Я же говорил. Эти русские свое дело знают, рядом с такими даже бомбу подложить будет непросто.

— Десять секунд, и будут под нами… — Боб прикинул расстояние до цели.

— Прячься, — приказал Джеймс и сбросил в ближайший проулок пустую бутылку.

Оттуда почти сразу вспорхнула пара потревоженных голубей. Немного битого стекла и крылатые падальщики — что может быть обыденнее и привычнее для заводской окраины? А Джеймс таким образом убедился, что сидящий внизу человек получил сообщение и начал действовать.

— Мы подстрелим генерала? — Боб все больше волновался. — Отвлечем на суету и пустим пулю в лоб.

— Не выйдет, — покачал головой Джеймс. — Я поспрашивал людей, которые знали тех, кто брал на него заказ раньше. Никто не смог добиться успеха, генерал Макаров словно сам когда-то занимался чем-то подобным — всегда чувствует, когда на него смотрит убийца.

— Тогда какой у нас план?

— Жди! — одними губами сказал Джеймс, потому что первая двойка как раз оказалась под ними.

Двадцать секунд, а вот и экипаж почти рядом. Точно в назначенный срок из подворотни раздался женский крик. Потом выстрел, чтобы наверняка не пропустили, и снова крик. Экипаж остановился, но наружу никто не показался, наоборот, солдаты охранения заняли позиции рядом с повозкой и возле ближайших домов.

— Он не поверил? — тихо спросил Боб.

— Как и ожидалось, — ответил Джеймс и прикрыл глаза.

Выглядывать с крыши сейчас было бы ошибкой, а сосредоточиться на звуках без зрения ему всегда было гораздо проще. Он должен был убедиться, что каждый из привлеченных им людей сыграет свою роль до конца. Сейчас, по мнению Джеймса, одного казака должны были отправить за подкреплением, но… Не понадобилось. Охранение генерала просто запустило в небо ракету, которую точно должны были заметить с двух, а то и трех постов.

— Получается, если бы силой попробовали брать, — понял Боб, — надо было бы укладываться в две минуты. Потом бы зажали.

— Поэтому мы и действуем тоньше.

Тем временем, прикрыв тылы, казаки все же двинулись на вновь повторившийся крик. И снова никакой спешки и быстрого топота ног. Наоборот, Джеймс слышал аккуратные мягкие шаги, потом стук стальных граней о стену дома — граната. С отскоком, чтобы отлетела за угол. Только он подумал, что это уж слишком — убивать кого угодно, даже не разобравшись, что происходит — но тут граната взорвалась. И звук был гораздо тише, чем на боевых образцах.

Значит, травмирующая. Или еще какой вариант как раз для сражений в условиях города, когда могут пострадать случайные люди. Вот после этого звуки шагов резко ускорились — значит, казаки рванули вперед. Потом несколько глухих ударов — вырубили бандитов — и, наконец, щебечущий нежный голос, сыплющий благодарностями.

— Я вас узнала, Вячеслав Григорьевич! Я приехала сюда в надежде помочь русской армии, помочь вам, а тут вы сами меня спасли!

Джеймс чуть не хмыкнул, когда генерал попытался избавиться от столь надоедливой компании, но… Не на ту напал.

— Меня зовут Александра! Александра Ивановна Беклемишева, из Саратовской ветви Беклемишевых. Очень удачно получилось воспользоваться поездом Петра Аркадьевича, чтобы попасть сюда как можно быстрее. К вам!

Снова попытка остановить бесконечный поток слов. И снова неудачно.

— Я очень рада. Я очень благодарна. Разрешите теперь составить вам компанию! Нет? Тогда завтра. Послезавтра!

Голоса начали стихать. Было понятно, что здесь и сейчас девушке так и не удалось добраться до генеральского тела, но никто и не рассчитывал на такой быстрый результат.

— И в чем смысл, отец? — как только отряд генерала отъехал подальше, Боб приподнялся над краем крыши и посмотрел им вслед. — Я думал, эта Александра из каких-нибудь революционеров и хотя бы рванет адскую машинку рядом с Макаровым. А она просто болтала.