Хозяин антимагии 4 (СИ) - Базаров Миф - Страница 17

Сергей тяжело опирался на дымящийся клинок. На его лице не было триумфа или радости, только пустота и тяжесть вины. Он смотрел на Митю, чьё присутствие теперь ощущалось физически как дрожь в воздухе.

— Из-за меня ты…

— Заткнись, — резко оборвал его Романов, вкладывая новую стрелу в арбалет. Глаза друга сканировали окрестные скалы и равнину, откуда уже доносились новые тревожные рыки. — Не время.

Голос друга был ледяным, но в нём слышалась невероятная усталость.

— Они уже идут. Идут на меня. Не останавливаемся. Макры! Быстро!

Мы бросились к трупам снегтов. Кристаллы были огромными, размером с баскетбольный мяч, пульсирующими густым синим светом, как будто внутри горело само сердце монстра.

— На подзарядку! — крикнул Амат, одной рукой прижимая макр к груди, а второй сплетая водяной хлыст.

Сергей и Митя последовали его примеру. Вскоре свечение кристаллов начнёт меркнуть, а макры превратятся в никому не нужные стекляшки. Но это потом, а сейчас наши источники ожили перед долгим боем.

Рык нарастал. С равнины и из расщелин выползали новые монстры: стая слепых ящеров с кристаллическими клыками, три крылатых тени с клювами-кинжалами кружили над нами, а что-то массивное, ломающее скалы рычало вдалеке.

Десятки. Сотни.

Магнит ауры Мити работал безотказно.

— К горам! Бегом! — закричал я, создавая земляной вал на пути ящеров.

Мы бросились к скалам.

Каждый шаг был возможен только благодаря магии.

Амат отбрасывал водяными молотами крылатых тварей.

Сергей выжигал огненными кольцами ящеров и мелких гадов.

Митя стрелял из арбалета, уничтожая монстров десятками, но они тут же заполняли брешь словно вода.

Я накалывал тварей на острые каменные иглы, появляющиеся из-под земли.

Но их становилось всё больше.

Макры опустели через десять минут.

Нельзя надеяться на силу, которой нет.

— Сигнал! — Митя выпустил в небо стрелу, которая взорвалась ослепительной звездой.

Дозорные в армейском лагере явно должны такое увидеть. Они должны понять, что мы в беде.

Сергей время от времени швырял в небо огненные шары.

Но ответа не было.

Только вой тварей всё ближе и ближе.

— Там пещера! — Амат указал на тёмный провал в скале.

Не идеальное укрытие. Но лучшее из того, что сейчас можно найти.

Мы ввалились внутрь.

Я сразу же упёрся руками в камень — вход сузился до узкой щели. Амат залил её льдом, Сергей укрепил огненной сетью.

Тьма.

Тишина.

Только наше хриплое дыхание и скрежет когтей по льду снаружи.

Часы тянулись как годы.

Мы сидели, прислонившись спинами к холодному камню, и слушали, как монстры крошат лёд, растаскивают камни, рычат, огрызаясь друг на друга.

Кристаллов больше не осталось, магические источники медленно наполнялись.

— Эдик… — вдруг пробормотал Сергей. Его глаза расширились. — Он же видел, куда мы пошли… Значит, мог сообщить, кому надо. Помощь скоро прибудет.

Митя мрачно покачал головой:

— Самойлов служит генералу Строганову. Тот считает меня ставленником Белова, а значит, угрозой.

Сергей вдруг опустился на колени, повернувшись к нам спиной. Его плечи тряслись.

— Это… моя вина, — он говорил, глядя в пол, голос срывался. — Я рвался в бой… как дурак. Хотел славы… искупить прошлое…

Качалов поднял лицо. В нём не было прежнего огня. Только решимость.

В этот момент закат окрасил щель у входа в кроваво-красный цвет.

Тени монстров метались снаружи.

Лёд уже треснул.

Сергей поднялся.

Его фигура вырисовывалась на фоне зарева.

— Передайте Лизе…

Он указал на свой клинок.

— … что я знал про… — он замолчал, потом тяжело вздохнул, словно решаясь. — Я чувствовал. Я хотел всё исправить. Но сделал только хуже. Видно, и правда мой род проклят.

Он посмотрел на свой клинок.

— Отдайте Лизе «Дыхание огня», — друг понизил голос так, что, кажется, расслышал только я. — Скажите…чтобы передала потом сыну, что отец не струсил в последний миг.

— Сергей, нет! — Митя бросился к нему. — Не сейчас! Не так! Не ты!

Но Качалов уже был у входа.

Он сорвал с себя аксельбант и швырнул его на землю.

— Живите, — он обернулся. Глаза вновь загорелись огнём. — Это мой долг. Искупление.

Друг ударил клинком о камень.

Сталь вспыхнула алым светом.

Знак рода Пожарских — пылающая птица — вспыхнул над ним, словно последнее благословение.

— Источник, откройся! — закричал Сергей.

Не просьба. Приказ.

Своему телу. Своей крови.

«Дыхание огня» поглотило его жизнь: парень седел на глазах, кожа обтянула скулы.

Клинок стал ослепительно белым.

Как пламя, которое уже не греет, а только разрушает.

Он шагнул за ледяную преграду.

Вспышка обожгла сетчатку.

Даже сквозь сомкнутые веки я видел, как твари испаряются.

Камни плавились в стекло.

Воздух горел.

Он ушёл не просто в бой. Он ушёл в легенду.

Когда свет погас, перед пещерой было выжженное поле не менее десяти километров в диаметре.

Твари исчезли.

Как будто их никогда и не было. Они превратились в пепел.

А вот и он. Сергей Качалов лежал лицом к горам, рука сжимала рукоять клинка.

Он отдал всё. До последней капли.

Амат первым подошёл к телу, лежащему на земле, снял свою фуражку.

Митя стоял неподвижно, сжимая в руках арбалет. Только молча открывал и закрывал рот.

А я поднял с земли «Дыхание огня».

Клинок обжигал не огнём, а холодом, словно говоря, что его хозяина больше нет.

Глава 8

Митя рухнул на колени рядом с телом Качалова.

Его пальцы впились в плечи бездыханного друга, тряся его с безумной силой.

— Сергей! — крик сорвался в хрип. — Слышишь⁈ Вставай! Это приказ!

Митя перевернул лёгкое тело, встряхивая его, будто пытался привести Качалова в чувства.

Лицо друга было спокойным, почти безмятежным, освещённым лунным сиянием.

Он выглядел так, будто просто спал. Но белые волосы сливались с пеплом, падающим на землю крупными хлопьями.

— Кирилл! — Митя резко обернулся, глаза горели лихорадочным блеском. Он схватил меня за запястье. — Ты же алхимик! Давай! Эликсир! Любой! Красный, золотой, чёртов зелёный! Дай ему!

Голос Романова дрожал, смешивая приказ с мольбой.

— Знаю, у тебя всегда есть запас! В кармане! В сапоге! Где⁈

Я подошёл ближе, молча положил руку на плечо друга, стараясь передать тяжесть и необратимость.

Сжал крепко, чувствуя, как дрожит его тело под мундиром.

— Митя… — моё слово повисло в тишине, став громче любого крика.

Он замер. Взгляд, полный безумной надежды, столкнулся с моим. И погас. Глаза опустились вниз, к пеплу, к лицу Сергея.

Кулак Мити, всё ещё сжимавший лоскут моего рукава, разжался. Он опустил голову так низко, что лоб почти коснулся земли.

Потом резкий сдавленный стон, и кулак Романова со всей силы врезался в мёртвую землю.

Костяшки разбились в кровь, смешивая алые капли с белым пеплом.

— Чёртов… эгоист… — прошипел друг, голос был хриплым от сдерживаемых слёз. — Сам решил… сам ушёл… а нам…

Он не закончил.

Я знал, что Митя не плакал. Он не мог. Не здесь, не сейчас. Не после того как Сергей отдал всё ради нас. Романов поднял голову.

В лунном свете было видно лицо, мокрое не от слёз, а от пота, крови и пепла.

— Но… спасибо, дурак.

Голос друга окреп, стал жёстким, командным.

— Благодаря его… фейерверку… нас точно видели в лагере. Идём.

Митя подхватил тело Сергея под плечи.

Оно было невероятно лёгким: высохшее, лишённое жизненной силы, весило не больше сорока килограммов. Кожа да кости старика, в которого превратился девятнадцатилетний парень.

— Дай сюда, — буркнул Амат, подходя с другой стороны.

Лицо Жимина было каменной маской.

Он взял Качалова под ноги:

— Будем нести по очереди. До лагеря далеко.