Черный обходчик (СИ) - Криптонов Василий - Страница 14

Я кивнул.

— Так бывает, да. Иногда чтобы знать, что тебя понимают, слышать ответы не обязательно.

— Ага. Вот у нас с дедушкой так и было.

— А он никогда не разговаривал? — вклинилась Ева.

Полина помотала головой.

— Никогда. Ну, то есть, раньше разговаривал, но я этого не помню. Это было, когда меня ещё не было. Дедушка — учёный. Он очень много говорил, читал лекции в университете. Его и в другие города приглашали, и за границу. А потом у него заболело горло, и сделали операцию. И он перестал говорить. Это было, ещё когда моя мама была такая, как я. Дедушка — очень-очень старенький. Он мне, на самом деле, даже не дедушка, а прадедушка. Это я его так зову просто. То есть, звала… — Она снова пригорюнилась.

— Дедушка — там, где ему хорошо, — сказал я.

— Вот и мама с папой так говорят. — Полина шмыгнула носом и посмотрела на меня. — Это правда?

— Конечно. Твой дедушка был очень хорошим человеком. Такие люди после смерти попадают туда, где им хорошо. Когда будешь его вспоминать, думай не о том, как тебе без него грустно, а о том, какой он был хороший. И тогда станет не так грустно.

Полина помолчала. И серьёзно пообещала:

— Я попробую.

Подбежали её подружки с мороженым. Разговор прекратился сам собой, мы с Евой отошли в сторону.

— Ты что-нибудь понимаешь? — прошептала Ева.

— Пока только то, что пообещать Полине что-либо дедушка не мог физически. Разговаривать он перестал ещё до её рождения.

— А как же тогда?

— Ну, получается, что если он что-то такое и обещал про свадьбу, то не Полине. Просто путает её с кем-то. Потому, наверное, и говорит «Верочка». В призрачном мире Михаил Иванович кажется абсолютно вменяемым. А в реальном у него была деменция. И в какой-то момент время для него остановилось. Кому он там что обещал… — Я развёл руками.

Ева в задумчивости потёрла переносицу.

— Подожди-ка. — Повернулась к девчонкам. — Полина! А как твою маму зовут?

— Вера Анатольевна, — отозвалась с набитым ртом Полина, которая только что откусила мороженое. — А что?

— Да не, ничего. Просто запишу контакты на всякий случай, вдруг для того, чтобы ролик выложить, разрешение от ваших родителей понадобится.

Ева торжествующе посмотрела на меня.

— Вера! Ты понял?

— Пытаюсь, — пробормотал я. — Получается, что Михаил Иванович путает внучку с правнучкой? В его картине мира внучка, которой обещал погулять на её свадьбе — всё ещё маленькая девочка. Хотя на самом деле внучка давно выросла и, судя по тому, что Полина растёт в полной семье, счастлива в браке.

— А дедушку на свадьбу она не приглашала, что ли? Или они просто свадьбу не устраивали?

— Думаю, что и устраивали, и приглашала. Семья у Полины, насколько я понимаю, образцово-патриархальная.

— Так, а почему тогда? Если на свадьбе твой Михаил Иванович был — значит, обещание выполнил!

— Формально — да. Но он-то не помнит никакой свадьбы! Для него внучка и правнучка слились в одну маленькую девочку — которая каждый день, до самой смерти, была у него перед глазами. Он не помнит, что Вера Анатольевна давно взрослая и замужем. И считает, что обещание не сдержал.

— Хотя на самом деле сдержал?

— Угу.

— Ну, пипе-ец, — подумав, протянула Ева. — А что, так можно было?

Я пожал плечами.

— Я бы иначе выразился, но по сути согласен. А можно — ещё и не так. Это цветочки, привыкай. Бывает всё гораздо заковыристее.

— И каждый раз голову ломать⁈

— А ты думала, видящей быть легко? Ну, ладно, — сжалился я. — Так не каждый раз, конечно. Но иногда бывает. И далеко не всегда решение приходит быстро, иной раз целыми днями мозгами скрипишь. А если уж совсем честно, то и про сегодня судить пока рано. Всё, что у нас есть — предположение. Возможно, неправильное.

— Правильное, — отрезала Ева. — Только что теперь с этим предположением делать-то?

— Думать.

— О чём?

— Как заставить Михаила Ивановича поверить в то, что обещание он выполнил.

Ева пожала плечами.

— Да просто фотки со свадьбы показать. Или, думаешь, он решит, что фотошоп?

— А этот твой Николай от ментов отмазать может, если что? — прошептала Ева.

Мы с ней стояли в прихожей квартиры, где когда-то жил Михаил Иванович. Полина осталась с девчонками во дворе. Там появились ещё две подружки, которым бурно рассказывали о съёмках ролика. Ева уверенно объявила, что раньше, чем через час, Полина домой не придёт. Теперь мы с ней стояли в прихожей, а на нас дурниной орала кошка.

— Ты могла бы со мной не ходить, — огрызнулся я. — Дальше я и один бы справился. И отмазывать тебя не пришлось бы. Если что.

— Ага, — фыркнула Ева. — Самое интересное — один! Нет уж.

Она решительно направилась в ближайшую комнату. И торжествующе ткнула пальцем.

— Вот! Что бы ты без меня делал?

В этой комнате, видимо, жили родители Полины. Красивая мебель, удобный диван, горшки с цветами на подоконнике и этажерке. Среди цветов на этажерке расположились фотографии в рамках. В одну из них ткнула пальцем Ева.

Красивые и до невозможности счастливые парень и девушка в свадебных нарядах держались за руки, глядя друг на друга. Посмотрев на девушку, я подумал, что теперь знаю, как будет выглядеть Полина, когда вырастет.

— Хватаем и бежим? — азартно спросила Ева. — А потом вернём. Мы ненадолго, они и не заметят ничего.

— И что скажем Михаилу Ивановичу? Вот это — ваша выросшая внучка? Та, которую вы помните маленькой девочкой? На самом деле она уже взрослая и замужем — вот, смотрите?

— Ну да. А как ещё?

— Ну, представь: притащили бы тебе фотку незнакомой девицы. Ты бы поверила?

— Как это незнакомой? Ведь мама Полины тоже жила здесь, в этой квартире!

— Жила. Но с того момента, как вышла замуж, наверняка изменилась. Михаил Иванович вряд ли её представляет такой. — Я кивнул на фотографию.

— И что делать?

— Давай попробуем свадебный альбом поискать. Гостей ведь обычно тоже фотографируют. Любимый дедушка на фотках наверняка должен быть.

Альбом и вправду нашёлся, причём, быстро. На книжной полке. Выделялся слишком уж «книжным» корешком, как будто из декораций к какому-то историческому фильму. При ближайшем рассмотрении и вправду оказался переплетённым в кожу. Ну или в кожзам, фиг его знает.

Вряд ли альбом часто открывали. Страницы слиплись и при попытке их разлепить издавали душераздирающий звук полиэтиленовой агонии. И фотографий, в масштабах такого альбома, было, прямо скажем, хрен да маленько. Ну объективно: сколько контента можно выжать со свадьбы?

Торжественная тётенька читает речь. Обмен кольцами. Поцелуй. Танец. Покатушки на машинке. Голуби. Застолье. Опять поцелуй. Танец. Папа зажимает в углу тётю Наташу. Муж тёти Наташи выходит с папой на улицу «покурить». Пьяный мужик заснул в салате, кстати, кто это. Вот, в принципе, и всё — едва ли на треть альбома.

— Замах на рубль, удар на копейку, — подытожил я, быстро просмотрев контент.

— Чего?

— Ничего. Забираем.

Уже стоя на остановке, Ева сказала:

— Всё-таки я не понимаю. Деменция — она ведь в голове. Почему душа-то продолжает загоняться?

— Ну тут видишь, какое дело… Разум душе всю жизнь какие-то границы ставит. Иначе нельзя, иначе жизни не получится. Ну, это как в спортзал прийти и просто руками помахать, без гантелей, без тренажёров — смысла нет. Эту жизнь человек зачем-то должен прожить так, чтобы душа себя проявила. А когда человек умирает, разум остаётся и продолжает свою работу, в которой уже нет смысла. Наша задача, как у сапёров: осторожно отключить правильного цвета проводки в нужной последовательности. У Михаила Ивановича разум под конец засбоил, там барьеров — мама не горюй. Если получится отключить — всё будет ок.

— А если не получится?

— Будет не ок, — вздохнул я.

Ева в ответ промолчала. Покосившись, я обнаружил у неё на лице признаки глубокой задумчивости.