Десница великого мастера - Гамсахурдиа Константин Семенович - Страница 49

XXXIX

Потянулись болота, заросшие камышом. Теперь за колесницей шли шесть охотников и помогали лошадям вытаскивать ее из ухабов.

Взлетали фазаны с полян, заросших рогозом. Напуганные кабаны метались в тростниках.

В зарослях жалобно пищали фазаньи птенцы. Охотники подъехали к покрытому бурьяном плоскогорью, с трех сторон которого высились горы, и оно вда валось в них, как морской залив. С юга к нему подступала необъятная степь.

Главный ловчий нагнал царя.

— Не послать ли загонщиков на склоны гор, чтобы они согнали зверей на плоскогорье, там их и встретят гепарды.

Главный ловчий сожалел, что гончие псы сегодня не пригодятся: гепарды, увидев собак, бросятся за ними и перестанут ловить ланей. Всадники долго стояли на степной меже. Наконец с севера донесся звук большого охотничьего рога, на склонах гор. загонщики били в барабаны. Над чащей тростников поднялись фазаны, и охотники издали любовались ими. Кабаны убегали в лес.

Охотники видели издали, как заколыхались верхушки бурьяна. Георгию и Гиршелу показалось, что над зарослями летят две птицы, но то были не птицы, а уши двух ланей. Георгий испугался, что лани могут заметить охотников и уйти обратно в горы. Гиршел уверял, что раз уж они спустились с гор на плоскогорье, то обязательно выйдут в степь.

И действительно, лани, вынырнув из чащи бурьяна, понеслись прямо по степи. Не успели они проскакать и ста локтей, как Ушишараисдзе снял красные повязки с гепардов. Звери бросились в погоню.

Георгий, Шорена, Рыбья Корова, дочь ее, Гиршел, Арсакидзе, Дачи и супруга его — вся свита сорвала коней с места. Гепарды неслись за ланями изо всех сил. Кони от быстрого бега распластались по земле, но все же отставали от гепардов.

Сперва Георгий и Гиршел скакали впереди, но конь Гиршела вскоре отстал. Теперь текинская кобыла Шорены догнала золотистого жеребца, на котором скакал Георгий,, Арсакидзе пришпорил арабского мерина и следовал за ними на расстоянии прыжка лани. Георгий был рад, что рядом с ним скачет Шорена. В этот миг он забыл и о гепардах и о ланях. Гепард-самец первый настиг лань. Еще несколько прыжков, и он вскочил бы на спину своей жертвы, Но в этот миг лань бросилась влево — так же заяц удирает от гончих. Гепард пронесся мимо нее. Пока он изменил направление, лань ушла далеко. Вторая лань поскакала вправо и увлекла за собой гепарда-самку.

Эристав Дачи, главный управитель двора и пять всадников тоже повернули вправо, царь и остальные всадники погнали коней за первой ланью.

Несколько дам отстало. Зависть душила Рыбью Корову, она припустила коня и быстро нагнала дочь Колонкелидзе. Кобыла Шорены уступила место мерину Цокалы. Гнев обуял Георгия, когда он заметил рядом с собой Рыбью Корову. Теперь мчались в паре Шорена и Ута. Это напоминало им юношеские радости, пережитые когда-то в Пхови. У Арсакидзе мелькнула мысль опередить царя и показать ему, как умеют ездить лазы… Но даже в порыве азарта он понял, что делать этого не стоит.

Гепард— самец снова нагнал лань. Она опять взяла в сторону, но на этот раз гепард оказался умнее. Со страшной быстротой преодолел он пространство, описал в воздухе дугу и очутился на спине у лани.

Пока спешивались всадники, гепард схватил за горло свою жертву и стал жадно пить ее кровь. При этом он злобно рычал: «урррахх! урррахх!»

Даже мужчины не смели приблизиться к нему.

— Попробуй, Гиршел, подойди! — с улыбкой обратился царь к владетелю Квелисцихе.

Гиршел колебался. Он побледнел. Георгий снова улыбнулся и выступил вперед. «Урррахх!…» — зарычал гепард еще свирепее. Георгий стегнул в воздухе плетью и яростно прикрикнул на зверя. Хищник оторвался от лани, из его окровавленной пасти раздалось: «урррахх!…»

Георгий смело подошел к лани, распорол ей кинжалом живот и бросил зверю дымящиеся внутренности. Двое всадников неслись к ним по степи. Эристав Дачи и главный ловчий подскакали к царю.

— Что у вас там случилось, молодцы? — спросил Георгий.

— Гепард поймал лань, но сам пожирает ее, никого не подпускает к себе. Чуть не откусил ногу эриставу Дачи! — доложил главный ловчий.

— Плохие же вы рыцари, если одна самка напугала стольких храбрецов, — пошутил Георгий.

— Неужели гепард мог напугать даже моего мужа? — едва сдерживая смех, отозвалась дочь Фанаскер-тели.

Гиршел то краснел, то бледнел. Гвоздем вонзились в сердце слова Русудан: «Даже моего мужа». Особенно это «даже»…

Охотники снова сели на коней. Гиршел был мрачен. Вдвоем с царем мчались они впереди других. Остальные охотники ехали по степи рысью, так как ни у кого из них не было желания кормить собой гепарда Георгий был в восторге от того, что всегда печальная Шорена увлеклась охотой.

Царь воспользовался этим и спросил дочь Колонкелидзе:

— Хочу спросить тебя, Шорена, но не сердись на меня! Прошу тебя заранее!

— Прикажите, государь. Разве цари боятся гнева рабов?

— Неизвестно, кто из нас раб. Шорена улыбнулась.

— Скажи, Шорена, нравится ли тебе твой жених?

— Что же, Гиршел был бы не плох собой, если бы не походил немного на журавля! — не задумываясь, ответила девушка.

Царь просиял, он хотел еще о чем-то спросить, но Шорена перебила его.

— Да к тому же, кажется, и трусоват владетель Квелисцихе, — добавила она.

Георгий придержал лошадь, обернулся назад и, убедившись, что свита отстала, обратился к Шорене в упор:

— Если хочешь, я устраню от тебя Гиршела. Шорена промолчала.

— Ваша воля, государь, — тихо произнесла она спустя некоторое время, — но я знаю, что даже цари не в силах изменить волю провидения.

Царь молча пришпорил коня, и они очутились на поляне, поросшей папоротником. Копьеносцы загнали гепарда к краю оврага. Окровавленный зверь стоял над разодранным трупом лани и разъяренно рычал: «урррахх! урррахх!…» Огонь пустыни сверкал в его глазах. Тут же стоял и Фарсман Перс, но даже он не решался приблизиться к гепарду. Георгий помог Шорене сойти с коня.

Фарсман бросился к нему:

— Прикажите принести вина, государь, гепард любит вино больше крови. Он опьянеет, и тогда мы поймаем его, как индюшонка.

Георгий не ответил и лишь махнул рукой.

— Пусть подойдет к нему тот, кто храбрее всех, — произнес он так громко, чтобы слышали все, и показал взглядом на гепарда.

Гиршел выступил вперед. Чуть побледнев, он взмахнул красным шелковым платком, который держал в левой руке, правой взялся за рукоятку меча и вплотную подошел к гепарду. Зверь наводил ужас своим рычанием. До растерзанной лани оставался лишь один шаг, как вдруг гепард бросился на Гиршел а и впился ему в правую руку, Дамы вскрикнули от ужаса, мужчины обнажили мечи. Гепард отскочил от раненого, описал в воздухе высокую дугу и, как тень, перекинулся через утес. Гиршела уложили на зеленую колесницу. Второго гепарда посадили на арбу.

Опечаленные, возвращались все в Мцхету. У Шорены испортилось настроение. Она отстала от Георгия и ехала теперь рядом с Арсакидзе. Когда приблизились к дворцу Хурси, Шорена сказала Константину:

— Завтра вечером я приду к тебе, Ута!

XL

Со дня охоты прошло две недели, а Гиршел все еще болел. Георгий скучал без него. Не устраивалось больше ни охот, ни пиршеств,

Соколы зевали на насестах. Одинокий гепард день и ночь рычал: «уррахх! ур-рахх!» Небиера мычала в загоне, грезила о пховских горах и соленых водах. Георгий удивлялся, почему она трубит так жалобно. Он вспомнил мать Небиеры, которая жизни в плену предпочла смерть на свободе. В Мцхете начались необычные для этого времени года проливные дожди. Царица Мариам вернулась из Абхазии в Уплисцихе.

Мелхиседек писал, что везет византийских гостей и что через месяц будет в Мцхете. Азнауры разъехались по своим замкам, а вслед за ними уехали и веселые женщины. Рыбья Корова повезла дочь свою Натаю, девушку с сапфировыми глазами, в Нокорно, чтобы на новом месте поклониться вместе с нею святому Георгию, «сбежавшему» из Мцхеты.