Осколки света - Харрис Джоанн - Страница 59

Я кивнула. Теперь, на кушетке, моя уверенность слегка сдулась. Меня пугал непонятный инструмент в руках Рози. Я пожалела, что подруги остались снаружи, и гадала, что Рози думает обо мне, женщине под пятьдесят с прилипшими к лицу волосами, пришедшей в легинсах и спортивном топе. Наверное, в душе она надо мной посмеивалась? Наверное…

А это важно? – На сей раз внутренний голос не был ни критиком, ни демоном.

Ну-у…

Не важно. Татуировка твоя, а не кого-то другого. И совсем рядом, за дверью, твои подруги. Они считают, что идея супер. Так и сказали.

Внезапно я успокоилась. Больше не волновалась. Было немного больно, но не так больно, как я боялась, а когда Рози показала мне в зеркале результат, я вслух рассмеялась от удовольствия.

– Не снимайте пленку день-два. Потом увлажняйте кожу лосьоном без отдушек. Зажить должно быстро, татуировка маленькая. Если появятся вопросы, обращайтесь.

Я согласилась, хотя вряд ли придется снова к ней идти. Уже сегодня боль почти стихла. Мартин не заметит татуировку – ее не видно под ночной сорочкой. Полюбуюсь я на его лицо четвертого июня, когда медленно выскользну из нового красного платья, а под ним не окажется ничего, кроме трех маленьких слов над линией бикини:

Все-таки посмотрел.

3

Пятница, 27 мая

Осталось восемь дней. Я будто вновь стала ребенком. Уже собрала чемодан в дорогу. Красное платье, туфли на каблуках-небоскребах, вечерняя сумочка с крошечными блестками, косметика из магазина «Фенвик» на Бонд-стрит, предложенная дружелюбной консультанткой, которая показала мне, как правильно наносить макияж, и отдала чек (на баснословную сумму!) в серебристом конвертике, словно приглашение на бал.

Украшений у меня почти нет. Только маленькая подвеска из эмали, которую Мартин мне подарил давным-давно, еще в «Пог-Хилл». Она милая, но не подходит к платью, а просить Айрис я не осмелилась: она скорее ограбит магазин, чем что-нибудь одолжит. Поэтому я порасспрашивала подруг из бегового клуба. Мне было неловко, а зря: они поддерживали меня с самого начала. К тому же, как говорит Леони, «финалистки» друг другу помогают».

Сегодня утром в спортивном магазине она протянула мне коробку с логотипом ювелирного на Бонд-стрит.

– Возьми. Мне Джослин подарил. Видеть ее больше не могу.

Внутри лежал рубиновый кулон, похожий на кубик яростного пламени.

– О господи, настоящий? – прошептала я. – И где мне его держать весь день? В сумочке?

– А может, на шее, дурашка? – улыбнулась Леони и застегнула цепочку у меня на шее, под волосами.

Я вспыхнула.

– Нет. Не могу. Все время буду за него переживать. А если потеряю? Никогда себе не прощу…

– Берни, это подарок, – вздохнула Леони. – У меня побрякушек горы, носить не переносить. Не хочу видеть напоминание о нем.

Диди Ля Дус безгранично верит в целительную силу кристаллов. Согласно «Менопаузакакесть. ком», рубин – «прекрасный камень для вас, воительницы, потому что пробуждает инстинкт выживания. Рубины приносят любовь и уверенность, верность и смелость. Сделайте себе подарок! Забудьте о приступах гнева! Лучше носить красный камень, чем краснеть со злости!»

Диди, конечно, особа неприятная, но тут она права. Я чувствую прилив сил и уверенности. Чувствую себя воительницей. Вот и хорошо: смелость на этой неделе мне понадобится.

Вернувшись домой, я спрятала кулон в чемодане. Мартину пока рано его видеть. Хотя ему сейчас не до того. Он разговаривает с Лукасом по «ФейсТайму» каждый день. Иногда они списываются или отправляют друг другу видео. Судя по их разговорам, на сцене будет звездный фон, украшения из больших стеклянных банок с гирляндами внутри, группа сыграет песни c выпускного, а Кэти будет почетной гостьей.

Идеально. Мартин в последнее время завален работой из-за истории с Джаредом Нунаном Филлипсом. Его книга продается относительно неплохо, однако не из интереса к мемуарам ее автора. Скорее из-за взглядов писателя на МК2, #Гендерцид и трудности жизни мужчины в современном мире. Журналисты осаждают Мартина звонками и требуют комментариев. Он совсем вымотался и погрустнел. Ему нужно переменить обстановку.

– Поезжай в Малбри, – посоветовала я. – Отвлечешься немного. Увидишься с Лукасом, с ребятами из группы. Подготовишься к празднику.

– Один, что ли?

Мы лежали в кровати. Темнота побуждает к откровенности, позволяет мне заглянуть в его «дом» и впустить туда легкую бабочку намека.

– Ты заслужил отдых. Поживи с Лукасом немного. Данте возьми. Он может остановиться у моей матери. Порепетируй с группой. А я попозже приеду, на поезде. Я забронировала нам с тобой на субботу номер в отеле «Премьер».

Мартин удивился. Воспротивился. Ему нравится все тщательно продумывать, планировать заранее. Я опять осторожно пустила в воздух свою идею и одновременно убеждала: Мартин с самого начала так и хотел поступить, и его план всем подходит. И конечно, там будет Кэти. Совсем рядом, во плоти…

Понимаю, я играю с огнем. Но я знаю, что делаю. Пусть проведет с ней неделю. Не стану отнимать его фантазию. А потом, в субботу вечером, явлюсь и смогу ее затмить…

– Ты не против? – наконец спросил Мартин.

Я улыбнулась про себя в темноте.

– Ничуть.

– Хорошо, я подумаю.

В понедельник он уезжает на север.

3

Пятница, 3 июня

Странная выдалась неделя. Без Мартина в доме непривычно. Кто знал, что человек может занимать столько места, даже отсутствуя? Конечно, его вещи никуда не делись: книги, одежда, разное по работе – в общем, то, что мне трогать нельзя. Целые комнаты – кабинет, подвал, чердак, – куда мне нельзя ходить. Как же так получилось? Как мог дом – наш дом! – так легко превратиться в его дом? Признаю, мы получили его в наследство от двоюродной бабушки Мартина, и все-таки я здесь убираюсь, покупаю мебель, кладу на место вещи, занимаюсь интерьером. Без меня дом остался бы как при бабушке: с бронзовыми часами на каминной полке, фарфоровыми статуэтками собак и ситцевыми обоями. Однако я блуждаю из комнаты в комнату, как призрак, и поражаюсь нашей с Мартином жизни, в которой мы никогда не были по-настоящему вместе.

В понедельник я весь вечер провела в его кабинете за компьютером и копалась в файлах, борясь со стыдом. Во вторник лежала на диване в пижаме, ела торт, пила вино и смотрела телевизор. В среду сходила на последний урок вокала с Чарли. Она пожелала мне удачи, научила новому дыхательному упражнению и сказала, что я выступлю блестяще. В четверг я пригласила подружек пить коктейли и веселиться. Было и волнительно, и страшно, как полуночные набеги на кухню в книгах о школах-пансионах, которые мы читали в детстве. Мы обсуждали бег, музыку и мужчин, а когда Мартин не выдержал и позвонил, не дождавшись моего обычного звонка, мы шикали друг на друга и хихикали, как школьницы. А сегодня…

Что ж, сегодня я сходила в парикмахерскую и сделала стрижку, причем не «боб» до плеч, как обычно, а смелую «пикси», и вдобавок покрасила волосы не в родной коричневый, а в кричащий, жизнерадостный рыжий. Мне нравится. Я сама на себя не похожа. Потом я вернулась домой, сделала восковую эпиляцию ног и упражнения Кегеля, надела черное платье, лакированные туфли, кулон Леони и отправилась на встречу с Айрис. На сей раз не в нашем обычном месте, а в Вест-Энде, в баре, о котором писали в еженедельнике «Тайм-аут».

Место подобрано очень тщательно. Там нас никто не узнает. Я искала что-нибудь миленькое, ведь мы с Айрис больше не увидимся, и в то же время безопасное и подходящее моим целям.

Разумеется, Айрис ни о чем не догадывалась. Мой «дом» стоял нараспашку: зеркала блестят, двери зазывно открылись. Не так-то просто было этого добиться. Отбросить мысль, что я предательница. «Иного выхода нет, – напоминала я себе. – Как же я буду скучать! Мы ведь с ней подружились».