Парагвайский вариант. Часть 1 (СИ) - Воля Олег - Страница 47

В первых числах октября перуанская армия пришла в движение и тронулась в сторону Боливии. Президент Гомарра не стал откладывать свой «победоносный» поход из-за кучки беглых язычников. Патрулей на дорогах сразу стало меньше, и народ повеселел. Дождавшись, чтобы конница ушла на юг, революционеры и невольно примкнувшие к ним, тронулись в противоположную сторону. Сначала в Писак, потом вдоль Урубамбы.

К сожалению, без стычки не обошлось. Недалеко от знаменитого Ольянтайтамбо на колонну наткнулся разъезд тех самых «монтонерос» на службе Гомарры. Итог — пять трупов бандитов, не успевших даже вытащить оружие. Головное охранение, не задумываясь, выполнило приказ Солано — бить на поражение без лишних разговоров. Так что внезапный огонь из десятка стволов для разъезда был смертельной неожиданностью.

Обобрав трупы и засыпав их камнями, караван продолжил путь и через неделю добрался до скрытого города в горах.

Местные жители называли город «ИнтиУатана». Если переводить дословно, то это «Место, где привязано Солнце» или покороче: «коновязь Солнца». Так что прибытие Солано-Инти расценивалось всеми кечуа как возвращение хозяина домой.

Обустраивались с весельем и танцами у костра по вечерам и обилием работы в течение дня. За неделю расчистили источник и его водоводы. Полностью раскорчевали деревья, проросшие на центральной площади, и очистили от растительности храм. Солано заселился туда, смирившись со своей ролью. Для Фейхоа расчистили помещения под аудитории, и он начал преподавание на новом месте.

Обучал свою группу учеников и университетский плотник. Но не теорию, а сугубую практику. Кечуа, используя купленный в Лиме инструмент, учились делать мебель, инвентарь, инструменты и даже игрушки.

А спустя неделю в Интиуатану прибыл сам Куракку Акулек с кучкой родичей и учеников. Это переселение было обговорено заранее и сюрпризом не стало.

Скрытые в горах руины оживали и превращались в религиозно-идеологическую столицу.

Впрочем, для строгого шамана даже две сотни посторонних людей рядом были чрезмерной толпой, и он отправил своих родичей на расчистку Уайна-Пикчу — ещё более уединённой и недоступной для проникновения резиденции на соседнем пике. Но пока там было не готово, он всё своё время проводил в общении с Солано.

— Я записал всё, что мне пришло в голову, когда я размышлял о боге и людях— рассказал Солано старому шаману, сидя на скамеечке около храма и глядя на вечернее веселье на площади. — Там на испанском. Тебе кто-то нужен, чтобы прочитал. Я рекомендую профессора Фейхоа.

— Я подумаю, — ответил шаман, разглядывая книгу в твёрдом переплёте, исписанную вручную. — Но ты же можешь сейчас мне почитать сам. Пока не уехал.

Он вернул книгу Солано.

— Хорошо. Слушай.

'Как-то раз Инти коснулся своим разумом разума Творца и попросил поделиться тайной:

— Почему люди на Земле такие разные? Я спускался туда и говорил со многими. Есть среди них те, чей ум доставлял мне удовольствие, а есть те, кто ничем от животного не отличается, хотя мнит себя цивилизованным. И последних — намного больше. Почему так? Они считают себя созданными по подобию Бога, но я не вижу никакого подобия.

Мысль Творца окутала Инти:

— Видишь ли, разум — не дар, а лестница, по которой все существа карабкаются уже миллионы лет. Одни крепко спят на её ступенях, другие лезут вверх, а кто-то падает вниз. Люди на Земле забрались чуть выше прочих животных, но не настолько, чтобы стать иными. На них действуют все те же законы, что и на зверей.

Первый закон, мной заданный — изменчивость. Жизнь пробует все пути, ибо мир непредсказуем. Люди также разные: где-то нужны воины, где-то — звездочёты. Не все наделены интеллектом в равной мере.

Второй закон — среда. Брось семя в каменистую почву — получишь чахлый росток. То же и с людьми. Одних культура тащит вверх, других давит в грязь. Ты видел их царей и рабов? Это не разные люди. Это одни и те же люди, но попавшие в разные клетки.

А ещё в них правит иллюзия. Их мозг рос в стае, где выживал не умнейший, а удобнейший. Они научились врать себе, чтобы не сойти с ума от страха. «Я — подобен богу», — говорит дикарь с лавровым венком на челе, но не отличает при этом правду от лести. «Я цивилизован», — кричит другой в бобровом цилиндре, но дрожит от гнева, как обезьяна в драке.

А что до подобия… Они похожи не на бога, а на его тень. Во всех есть искра — но чтобы разжечь её, нужен труд. Нет истинного знания без труда, борьбы и боли. Большинство же предпочитает спать у костра, который зажгли другие.

Не печалься. Река ещё течёт. Посмотрим, куда она вынесет их через тысячу лет'.

Куракку Акулек уставился на Солано немигающим взглядом. Тот ждал реакции, но её не было. Казалось, шаман превратился в восковую скульптуру. Солано перелистнул пару страниц и выбрал другую притчу.

'Как-то раз коснулся Инти разумом Виракочи и поделился своим недоумением:

— Почему люди, разумные и даже моральные, подчиняются совершенно неразумным и отвратительным традициям?

Виракоча усмехнулся и окутал его своим безграничным пониманием:

— Я не буду тебе объяснять. Я покажу тебе причину. Смотри.

Перед внутренним взором Инти возникла большая клетка где резвились пять обезьян.

— Видишь две кормушки? Одна у пола, другая под потолком. Смотри, что будет.

Нижняя кормушка открылась, и обезьяны схватили оттуда еду. Но когда открылась верхняя и одна из обезьян схватила банан, по всем остальным ударили струи ледяной воды. Прошёл день — всё повторилось. На третий день — снова. А на пятый — ни одна обезьяна, как бы ни была голодна, уже не пыталась взять еду сверху.

— А теперь Инти, заменим одну обезьяну на новую. Смотри.

Новичок рванулся к верхней кормушке, но старые обезьяны тут же набросились на него с побоями и укусами. В недоумении новичок подчинился и тоже перестал реагировать на верхнюю кормушку.

— Теперь заменю ещё одну и смотри — даже предыдущий «подменыш» яростно наказывает новичка за попытку взять еду сверху. Улавливаешь механизм жизни существа в стае?

Инти заворожённо кивнул, наблюдая, как одна за другой заменяются обезьяны. В конце концов, все обезьяны оказались новыми, но правило «не трогать верхнюю кормушку» соблюдалось неукоснительно. Потому что «Так всегда было».

— Ты спрашиваешь, почему «моральные» люди сжигают ведьм, уродуют ноги дочерям или молчат, когда бьют невинных? Потому что их «разум» — лишь слуга инстинкта: «Делай как все, не выделяйся, не спрашивай — и стая примет тебя». Для них это куда важнее слёз и горя окружающих. Вырваться из этого круга может лишь тот, кто осмелится спросить: «А почему?»

Солано снова скосился на шамана. Тот уже не был так неподвижен. Он тихонечко гудел и покачивался.

«Не перегрузил ли я деда? — испугался Солано. — А ну как он сейчас кони двинет. А мне он ещё очень нужен живым и здоровым».

Солано дотронулся до плеча шамана и спросил:

— Уважаемый, с тобой всё в порядке?

Куракку Акулек очнулся от своего транса и взглянул на Солано затуманенным взглядом.

— Это совсем не то, что я ожидал от тебя, — негромко произнёс шаман. — Я думал, ты скажешь нам, как именно нам надо почитать бога. Как услужить ему правильнее. А ты намекаешь, что наша служба ему совершенно безразлична. Мы слишком ничтожны для Виракочи.

Солано подивился такому выводу, но вынужден был признать, что именно с такой мыслью он и писал. И старик выцепил эту скрытую ноту в его тексте.

— Ты не прав, старик, — возразил Солано. — Я писал эти тексты не для кечуа, а для христиан. Я хочу разрушить их догмы и ритуалы. Я хочу лишить их ветхозаветного бога паствы.

— Но как же Виракоча? — нахмурился Акулек. — Он ждёт, что число его почитателей вырастет. Разве твоя книга приведёт хоть одного в его храмы?