Демон из прошлого (СИ) - Малышев Александр Андреевич "aceralex" - Страница 25

Когда люк полностью открылся, я активировал катапульту. Планер сорвался с места и полетел вниз. Первые секунды были ужасающими. Я буквально чувствовал, как мой желудок поднимается к горлу. Ветер ревел в ушах, а земля стремительно приближалась.

Я никогда раньше не летал. Только теория из нескольких украденных журналов. Но я помнил основы: держать крылья ровно, контролировать скорость снижения. Пальцы судорожно сжимали рычаги управления. Моника сидела рядом, прижимаясь ко мне. Ей было страшно. Мне тоже.

Посадка была жёсткой. Планер ударился о землю, перевернулся и скользил ещё несколько метров, прежде чем остановиться. Я чудом остался жив. Выбравшись наружу, я осмотрел себя: несколько ссадин, но ничего серьёзного.

Моники рядом не было.

Я нашёл её нескольких метрах дальше. Она лежала без движения, её тело было изломано, а лицо окровавлено. Она была мертва.

Я упал на колени рядом с ней и зарыдал. Она была моей надеждой, моим светом в этом мире тьмы. И теперь её больше нет.

Я стоял на земле. Впервые за двадцать восемь лет я действительно стоял на земле. Она была покрыта пеплом и пылью, воздух был тяжёлым и едким, но это была свобода.

Теперь я здесь. Один. Без еды, без воды, без оружия. Но я жив. И я больше никогда не буду частью их системы.

Моника… Я так сильно любил тебя. Прости, что не смог спасти.

Глава 10

Солнце только начало свой восход, и небо на востоке преобразилось. Облака окрасились в перламутровые тона, словно художник разлил по небосводу акварель из розового, золотого и бледно-фиолетового. Первые лучи пробивались сквозь тонкую дымку, создавая причудливые блики на поверхности ручья. Воздух был прозрачным и свежим, но где-то вдалеке уже чувствовалась предвещающая жару дрожь горизонта.

Я дочитал дневник Гуля. Последняя запись закончилась на том моменте, когда он стоял один на мёртвой земле, охваченный болью и отчаянием после гибели Моники. Листы после этой записи остались чистыми, будто вместе с её смертью оборвалась и его потребность что-либо записывать. Закрыв тетрадь, я задумался. Что же случилось с ним дальше? Как он выжил все эти годы? И почему до сих пор скитается по пустыне?

Но ответы на эти вопросы мог дать только сам Гуль. Я поднял голову и увидел, что он наблюдает за мной, слегка прищурившись на фоне рассвета. Его лицо, изрезанное шрамами и временем, казалось ещё более жутким в этом мягком свете.

— Ну и как тебе этот душещипательный бестселлер? — спросил он, повернувшись ко мне. Его голос был полон едкой иронии, но в глубине его глаз я заметил тень боли.

— Это очень грустная история, — ответил я, стараясь подобрать слова. — А что было дальше?

Гуль фыркнул, словно мой вопрос вызвал у него раздражение. Он резко поднялся, отвернулся и сделал несколько шагов к ручью, будто пытаясь сбежать от собственных воспоминаний. Но затем остановился, сжал кулаки и процедил сквозь зубы:

— Что было, что было… Да нихрена не было, — выплюнул он, явно злясь. Но через секунду его голос стал тише, глубже, будто он говорил сам с собой. Он глубоко вздохнул, словно пытаясь успокоиться, и продолжил: — Дальше я скитался сто лет по пустой мертвой планете. Жрал что придется — крыс, ящериц, кору деревьев. Пил из лужи, если повезёт найти хоть каплю воды. Со временем я начал замечать, что меняюсь. Селенит… — он замолчал на мгновение, будто это слово обжигало ему язык. — Этот проклятый селенит. Он добывался на Луне, а теперь он здесь, повсюду. В воздухе, в воде, в еде… В каждой твари. Он постепенно проникал в мой организм, меняя меня до неузнаваемости. Он дал мне долгую жизнь, но превратил в то, что ты видишь перед собой. — Гуль резко повернулся ко мне, и его глаза загорелись безумным огнём. — В монстра! Ты понимаешь? В чудовище!

Я невольно отшатнулся, поражённый его вспышкой. Его слова эхом отдавались в моей голове. Я никогда не встречал никого, кто прожил бы так долго… и кто заплатил бы за это такую цену.

— И что, прям никого на земле не было? Совсем? — спросил я, всё ещё не в силах поверить в его историю.

— Никого, — ответил он, и в его голосе послышалась тоска. Он снова опустился на землю, обхватив голову руками. — Только я и мёртвая пустыня. Порой было так тоскливо, что хотелось просто убить себя. Но мне так и не хватило духу, чтобы привести это решение в действие. — Он горько усмехнулся. — А когда через сто лет начали открываться первые убежища, тогда и появились люди. Но я был уже слишком уродлив, чтобы присоединиться к кому-нибудь из них. Кто захотел бы общаться с таким, как я? Так и скитаюсь по сей день.

Его последние слова прозвучали почти как приговор. Я смотрел на него, и сердце сжималось от жалости. Несмотря на его внешний вид и циничные шутки, он был таким же человеком, как и я. Просто его судьба оказалась слишком жестока.

— А почему ты больше ничего не писал? — спросил я, протягивая ему его тетрадку. — После того, как…

Он взял тетрадь дрожащей рукой и провёл пальцами по обложке, словно вспоминая что-то давно забытое. Его взгляд потемнел.

— А о чём писать? — прошептал он, и в его голосе зазвучала такая боль, что у меня защемило сердце. — Когда не стало её… жизнь потеряла смысл. Я до сих пор живу, не зная зачем я это делаю. Просто… живу. Может быть, жду, когда этот мир наконец-то добьёт меня.

Он замолчал, и в тишине между нами повисло что-то тяжёлое, неуловимое. Я не знал, что сказать. Слова казались бессильными против такой боли.

— Ну а ты, Фрэнк? — спустя некоторое время Гуль нарушил молчание. Его голос звучал тише, но в нём чувствовалась настойчивость. — Что движет тобой? Куда идешь ты?

— Я? — я замялся, не зная, с чего начать. История была длинной и запутанной, но что-то подсказывало мне, что Гуль поймёт. Он уже прожил достаточно, чтобы поверить в невероятное. — Если посмотреть на возраст человека исходя из даты рождения, то я, пожалуй, постарше тебя буду.

— Как это? — Гуль удивлённо приподнял бровь, явно заинтригованный. В его глазах мелькнуло что-то между недоверием и любопытством.

— Я родился в 1995 году. А в капсуле я проспал лет двести. Все люди в моём убежище проснулись через сто пятьдесят, а я нет. Почему? Пока не помню. Я вообще мало что помню, — признался я, опустив взгляд.

Гуль молча смотрел на меня, словно пытаясь понять, шучу я или нет. Потом он покачал головой и пробормотал:

— Двести лет… Чёрт возьми, ты реально древнее меня.

— Не сказал бы, что это сделало меня мудрее, — усмехнулся я, пытаясь скрыть свою растерянность за лёгкой шуткой.

— Ну да, заметно, — Гуль ухмыльнулся, но в его глазах всё ещё читалось недоверие. — Так что же случилось? Ты просто… забыл?

— Не совсем. Из той информации, что мне удалось найти про себя, я выяснил, что был военным. Служил в каком-то секретном подразделении. Получил травму. Лишился обоих ног и частично рук. Потом стал участником какого-то эксперимента, в результате которого у меня снова отросли все недостающие конечности. Так что я в каком-то роде тоже мутант, только не до такой степени как ты.

— Да иди ж ты, — Гуль нахмурился, явно не зная, верить мне или нет. Его голос стал чуть громче, будто он пытался скрыть своё волнение. — Это правда?

— Ага, сам в шоке, — ответил я, пожав плечами. — Когда я очнулся, мир вокруг был совсем другим. Я оказался в деревне, где выжившие пытались начать всё заново. Там я встретил парней, Зига и Зага. Они спасли мне жизнь. И не один раз.

— Зиг и Заг? — переспросил Гуль, хмурясь. — Какие интересные имена. Что случилось с ними?

— Он забрал их. Увёз куда-то далеко… — мой голос дрогнул, и я замолчал на мгновение, пытаясь взять себя в руки. — Я даже не успел попрощаться. Но я обязан им. Без них я бы не выжил. Они показали мне, насколько изменился мир. Я любил их как своих собственных детей. Дети… — я опустил голову, чувствуя, как на глазах появляются слёзы. — У меня была дочь. Беки. Что с ней стало? Удалось ли ей пережить всё это? Или она сгинула вместе с остальными?