Кто такая Марта (СИ) - Началова Екатерина - Страница 35

Один из стражей довольно любезно довел меня до камеры. Пытался даже учтиво придержать за локоть по пути. Я была настолько ошеломлена и растеряна, что толком огляделась только в момент, когда за мной захлопнулась дверь. Камера производила неприятное впечатление. Это был крошечный куб без окон, с низким давящим потолком. На грубом каменном полу стояла койка, покрытая голым плоским матрасом, в углу темнел стул, кажется, больше предназначенный для допросов, чем для отдыха. Под стулом чернело ведро. Свет шел в камеру из коридора, где мерцали самые дешевые ярко-зеленые магические кристаллы. Оттуда же доносилось режущее ритмичное лязганье, будто кто-то методично долбил по двери.

Я опустилась на холодную кровать, которая тут же неприятно скрипнула, посмотрела на захлопнутое смотровое окошко двери, ярко представила, как оно открывается, как на меня смотрит чей-то чужой глаз, и закрыла лицо руками.

На меня накатывало запоздалое осознание.

Что я наделала? Я же запутала сама себя еще сильнее!

Надо было слушать Рея! Уходить и всё! А я…

А я…

Я громко всхлипнула.

Бесполезная. Позор рода. Смесок.

От волны страха и безысходности, меня затрясло.

— Эй, — раздался приглушенный голос Сокура. — Кто ревет?

Я даже не отняла рук от лица, посчитав, что у меня слуховые галлюцинации.

— Самая глупая дура в мире… — прорыдала в руки.

Голос Сокура издал ласковый смешок.

— Тогда я самый глупый в мире дурак, — произнес он.

Я подпрыгнула.

— Сок! Ты здесь? — вытирая слезы и всхлипывая, я судорожно зажарила по стене в поисках источника голоса. Нашла быстро. Крошечное отверстие с ноготь в диаметре около изголовья кровати было заткнуто тряпкой. Видно, заключенные проковыряли дырку и переговаривались друг с другом таким образом. Сдвинув кровать чуть дальше и вытащив затычку, я увидела через отверстие знакомый узкий зрачок. В зеленом свете с коридора было видно плохо, но я узнала.

Радость брызнула из глаз свежей порцией слез. Я машинально заулыбалась, вытирая нос.

— Прости, Марта. Я виноват… — услышала расстроенный шепот. — Глупость вышла. Я так расс… В смысле, очень задумался, ушел в себя и… Пока ходил, все пропустил.

— Что пропустил? — я клубочком сжалась на кровати, с облегчением слушая родной голос. Сокур просто говорил, а у меня буквально разжимало грудь.

— Аринию пропустил… — он виновато вздохнул из-за стенки. — Она увидела Тара на столе и забила тревогу. Кажется, он ей нравится больше, чем я думал. Ну и что… Испугалась, побежала заявлять… Тар же официальный служащий… Я даже удрать не успел, как повязали.

— Понятно… — выдохнула, отлично представляя реакцию деятельной хозяйки при виде Тара с повисшими руками. Ситуация прояснялась.

— Представь, она дала показания, что я пирогом хотел всех вас отравить. Тар все съел и умирает, а ты и она — чудом спаслись. Такой расклад.

Он усмехнулся.

— Ох, Сок… — я невольно прыснула, хоть было не весело. — Что же теперь делать?

— Ты не бойся, тебе ничего не угрожает. Тар придет в себя и… Думаю, отзовет обвинение. Уверен, что отзовет.

— Не верю, что он тебя простит…

— Правильно. Меня не простит. Меня он захочет порвать на несколько частей, но по-тихому, в лесочке. Так быстрее и надежнее. К тому же, он знает, если официально — тебя тоже покарают. Ты ему мила, как племяшка, помнишь? Так что… не волнуйся! Очнется — вытащит.

«А потом порвет Сока в лесочке?»

Я только застонала.

— Еще боишься? — услышала.

— Нет! — гордо заявила и тут же сникла. — Не знаю. Немного…

— Увидишь, завтра все решится. И решится хорошо.

— Правда? — Я улеглась так, близко к стене, как могла, чтобы видеть его глаз, и чтобы самой быть к нему как можно ближе. Слова Сокура успокаивали. Хотелось, чтобы он говорил еще.

— Правда.

Мы помолчали, молча глядя друг на друга. Стена между нами была толщиной с руку от пальца до запястья, я видела только часть глаза от всего Сокура, но мне, казалось, что на меня сияет настоящий солнечный луч. Сияет — и теплой волной растекается по телу, дотягиваясь даже до пальцев ног.

Сокур заговорил первым.

— Как тебя так быстро призвали? Я думал, вы со Стэком уже далеко. Рассчитал, что Тар придет в себя раньше, чем ты успеешь дойти…

— Я… вернулась.

Признаваться было слегка стыдно.

— Зачем?

— Решила сходить в архив… Доказать тебе, что отец невиновен, — я нащупала листок в кармане.

Глаз Сока явно улыбнулся.

— Только для этого?

— Конечно для этого! Для чего же еще? — радуясь, что через отверстие не видно всего моего лица, я скорее развернула добытый лист, немедленно собираясь доказывать. — Смотри. Взяла хронологию о восстании в Анире, чтобы…

Я продемонстрировала Сокуру лист и уже внимательнее пробежала глазами по строчкам, намереваясь зачитать доказательные места. Освещения не хватало, я с трудом разбирала строки.

— Вот… Первый месяц, тринадцатый день. Группа «Теневые стражи» Анира саботирует новые подати. Верховный маг Р… Что-о-о?

Наткнувшись на чужое имя, я аж села, наклонившись к свету, внимательнее прочитала несколько строчек и застонала.

— Что там? Что такое? — откликнулся Сок.

— Не то! — я еще раз вгляделась в записи.

1437 год от открытия трех врат Хаоса. 1 месяц. 13 день. Группа «Теневые стражи» Анира саботирует новые подати. Верховный маг Ритар заявляет, что…

— Мне дали не ту хронологию! — Я с досадой откинула бесполезный листок. — Совсем не ту! Не про то восстание! Год не тот! Верховный не тот! Данные за сто с лишним лет назад!

Снова рухнув на кровать, я закрыла лицо руками.

— Я самая невезучая, самая бесполезная в мире… — безнадежно пожаловалась вслух. — У меня ничего не получается, Сок. Как можно в архиве не ту хронологию получить? Ка-а-ак? Это трехлетка может! Сейчас меня даже книга великородных не нашла, представь? С кем такое бывает? Со мной ошибка на ошибке! — начав говорить, я не могла остановиться. — Вокруг одна путаница, спотыкаюсь на каждом шагу… Ничего не могу, никуда не дохожу, будто кругами передвигаюсь. Знаешь, как меня называли среди своих? Стихийное бедствие. Позор…

— Ты самое красивое стихийное бедствие, которое я видел, — ободряюще откликнулся Сок. — Тебе будет легче, если я скажу, что меня дома звали самым безнадежным отродьем, которое лучше бы никогда не появлялось на свет?

— Немного… — благодарно повернулась к нему. — Только ты небезнадежен.

— Думаешь?

— Уверена.

Из маленького отверстия в стене от Сокура разило самым нежным в мире теплом. И светом. И… еще чем-то. Я лежала, упираясь коленями в стену. Странным образом, даже не смотря на нее, мы с Сокуром никогда еще не были ближе друг другу, чем сейчас.

— Глупо говорить, что я рад, что ты здесь?

— Ужасно глупо… — прошептала.

— Но я же глупец, мне можно. Просунь пальчик… — Сок потянулся ко мне пальцем. — Покажу фокус.

Я залезла пальцем в отверстие. Друг до друга мы дотянулись едва-едва. Сокур потер меня подушечкой пальца. К этому времени мне было уже тепло, а теперь стало жарко.

— И в чем фокус?

— Сейчас…

Его палец снова погладил мой. Я затаила дыхание, полностью сосредоточившись на ощущениях на крохотном участке кожи, которое вдруг стало чувствительнее в разы. Щеки буквально вскипели.

— Теперь уверен, — услышала тихое, — что ты тоже рада меня видеть. Знаешь, что, Марта…

— Что…

— Если ты ходишь кругами и все время возвращаешься ко мне, продолжай…

Глава 34. Блага кастрации

После прикосновения и Сокур, и я, не сговариваясь, пустились болтать. Болтали о чем угодно, обо всем и ни о чем, как на светском рауте. Романтичные темы мы оба старательно обходили, но отчего-то волнующей становилась любая. Не знаю, почему, совсем не знаю… В других камерах задорно била жизнь: из коридора то и дело долетали звуки: кто-то густо храпел, кто-то упрямо стучал тарелкой, кто-то буйный непременно желал выбить дверь. Посторонний шум не мешал — я забыла про страх, настолько увлеклась разговором.