За речкой (СИ) - Март Артём - Страница 2

— Да, — Зия посерьезнел. — Я сотрудничаю с советской разведкой уже семь месяцев. На берегу Пянджа я чуть не погиб. Но то был оправданный риск. Когда Шакал взорвал свою гранату, у меня появился шанс отступить. Ну я и отступил. Я должен был встретиться с советским разведчиком в одном из местных кишлаков. Доложить о том, что Тарик Хан…

Зия снова зыркнул на Хана.

— … что Тарик Хан, по всей видимости, погиб. Что следует искать его тело. Ну и твое тоже. А взамен на это я нашел вас живыми.

— Вместо этого, — с улыбкой поправил Зию Наливкин.

— Что?

— Правильно говорить «вместо этого».

— Я не русский, — ощерил мелкие зубы Зия, — мне можно.

Впрочем, улыбка быстро сошла с губ Зии.

— Тогда я доложил вашим, что Тарик жив. Что он в том кишлаке. Ну и…

— И нас перекинули сюда, прийти за вами, — сказал командир Каскада. — Мы как раз были неподалеку. Выполняли боевую задачу. Секретную. Естественно. И как только закончили, то нас перебросили сюда.

— Даже штаны сменить не дали, — недовольно протянул Звада, стоявший у входа в пещеру.

— Ну да, — рассмеялся Наливкин, — а тебе что, Звада, штаны надо менять? Ты, вроде, пока мы Залимхана Шуду гоняли, испуганным не выглядел. А оно вон как получается!

Бойцы грянули негромким, но дружным смехом.

Звада сначала округлил глаза, а потом сделал обиженное лицо.

— Никак нет. Не надо мне штаны менять…

— Ладно, — утирая слезинку, сказал Наливкин. — Шучу. Не дуйся.

— Вы были на Шамабаде? — спросил я. — Есть оттуда вести?

Улыбавшийся Наливкин вроде бы посмурнел. Звада отвернулся. Остальные молчали.

— Нет, не были. Но слыхали, что там творилось. Да, Саша. Устроил ты там бучу как надо, — сказал Наливкин.

— Не пришлось бы ничего устраивать, — покачал я головой, — если бы операцию продумали тщательнее.

Наливкин вздохнул, покивал.

— Как вы меня нашли? — сказал я, поудобнее устраиваясь под стеной и придвигая к себе винтовку.

— Мы наблюдали за кишлаком, — сказал Наливкин. — Видели, что там творится.

— И что же?

— Бандиты бесчинствуют. Беспорядки творятся. Старейшина, вроде как, кого-то даже судит под душманскими автоматами. В общем — ад и Израиль.

Я глянул на Мариам.

Девушка лежала рядом с отцом. Она обняла его голову и нежно гладила по волосам. Абдула что-то шептал ей на пушту.

— Ефим проник в указанный Зией дом. Мы пытались найти там тебя и Тарика, — Наливкин сглотнул. — Когда не нашли, пытались выведать у местных, живы ли вы. Но нам сказали, что вы ушли.

— Причем эффектно, — обернувшись, разулыбался Ефим Маслов. — Целое партсобрание ты им устроил. Вождь революции, блин.

Я поджал губы, задумался, взглянув на Абдулу и его детей.

— И что теперь? — спросил я.

— Теперь все, — пожал плечами Наливкин. — Уходим. Малинин уже вызвал машину. Будет ждать нас на выходе из ущелья.

— Сколько у тебя людей, товарищ майор? — спросил я Наливкина.

Командир Каскада нахмурился.

— Пятнадцать человек. А что?

— Как с патронами?

— Перезарядились, — буркнул он, явно что-то подозревая. И это что-то ему совсем не нравилось.

— Хорошо, — кивнул я. — Тогда, товарищ майор, нам нужно вернуться в кишлак.

Глава 2

В пещерке повисла тишина. Зия уставился на меня тяжелым свинцовым взглядом. Наливкин несколько вопросительно приподнял бровь. Даже Тарик Хан медленно поднял голову, когда услышал мои слова.

Парни, дежурящие у входа в пещеру, обернулись. Уставились на меня.

Видно было, что всех мои слова привели в замешательство. Но если по лицам бойцов и командиров было видно, что им явно не очень понравилась такая идея, то Мариам и Карим взглянули на меня с радостным удивлением.

— В кишлак? Зачем? — спросил Наливкин.

— Видишь этих людей, — сказал я, кивнув на Мариам, Абдулу и Карима. — Если бы не они, мне пришлось бы туже. Девушка ухаживала за мной. Помогла выйти из кишлака, когда местный старейшина пытался воспользоваться нашей слабостью и продать главарю бандитов.

Я посмотрел на Мариам. Девушка широко раскрыла глаза. Но увидев, как я смотрю на нее, она тут же спрятала взгляд. Даже в тени пещеры я смог заметить, как от смущения побронзовели ее щеки.

— И теперь выходит, что ее семья оказалась без дома. Без хозяйства. Пока в кишлаке балуют бандиты, туда им не вернуться. А больше идти им и некуда.

Лицо Карима, слушавшего все это, стало настолько удивленным, что он даже раскрыл рот, чтобы что-то сказать. Да только не проронил ни слова.

— Вот видишь, сын, — начал вдруг Абдула слабым, болезненным голосом. — От шурави я всегда слышал только хорошие слова. Только хорошее получал. А ты мне не верил…

Мальчик будто бы вздрогнул от слов своего отца, обернулся к нему, но снова не решился ничего сказать.

— Если б не Мариам, которая смело пошла за мной к толпе, понимая, чем ей это грозит, — продолжил я, — местные бы меня растерзали. Но она смело стала рядом и перевела им все, что я хотел сказать тем пуштунам.

Наливкин переглянулся сначала с Ефимом Масловым, а потом и с огромным бородатым Зией.

— Значит, — начал Зия хрипловато, — ты предлагаешь нам идти в кишлак, чтобы выбить оттуда душманов?

— И арестовать местного старейшину, который с ними якшается. Да.

Зия неприятно искривил губы. И даже как-то инстинктивно отстранился — выпрямился на камне, демонстрируя этим всю неприязнь к моей идее.

— Если ты хочешь завоевать женщину, молодой шурави, — улыбнулся он кисловато, — то такой шаг не самый осмотрительный с твоей стороны.

Я подался к Зие. Заглянул ему в его маленькие, окутанные сетью глубоких морщинок глаза.

— Я видел, как ты дрался там, на берегу Пянджа, Пакистанец, — сказал я. — Ты дрался как зверь.

— Идет война, — Зия помрачнел лицом. — А на войне все дерутся как звери, молодой шурави.

— Это правда, — я кивнул. — Тем важнее оставаться человеком.

Зия несколько мгновений таращился на меня удивленным взглядом. А потом вдруг рассмеялся. Хрипло, гортанно, негромко.

— Ты идеалист, маленький шурави, — сказал он, отсмеявшись. — Ну ничего. Ты молод. Война быстро выбьет из тебя такие мысли. Так же быстро, как выбила из меня. И, я буду уверен, так же быстро, как из майора Наливкина.

С этими словами Зия глянул на командира «Каскада». Тот помрачнел, сидя у влажной стены и держа на коленях автомат. Наливкин смотрел куда-то в землю. Потом, когда почувствовал на себе взгляд Пакистанца, его собственный скакнул на Зию. Наливкин ничего не ответил.

— Сейчас самое главное — боевая задача, — сказал Зия. — А задача такая — доставить командира Призраков на советскую территорию. Ну и тебя вместе с ним, молодой шурави. Будь ты командир, может быть, солдаты тебя и послушали. Но даже тогда такой приказ показался бы им не самым удачным.

— Идеалист, — хмыкнул я, немного погодя. — Тут нет никакого идеализма, пакистанец. Только прагматизм.

— Вот как? — Зия хмыкнул.

— Войны имеют свойство заканчиваться. А люди, которые отдали себя войне целиком и полностью, становятся пустыми, когда войны нет.

— Да ты у нас молодой философ, маленький шурави, — насмешливо улыбнулся Зия.

— Потому так важно оставаться человеком, — я проигнорировал слова огромного пакистанца, — чтобы даже когда все кончится, сохранить себе душу. А еще научиться другому делу, не связанному с войной.

— Слушать тебя интересно, молодой шурави, — смех Зии снова нарушил почти полную тишину, загустевшую в пещерке, когда я закончил, — но нам нужно возвращаться на советскую территорию.

— Ты поймешь, о чем я говорю, — сказал я, — поймешь, когда война кончится, и некому больше будет ставить тебе приказы.

На лицо Зии пала тень. Он нахмурился.

— А чтобы чувствовать себя человеком, — я глянул на Мариам, — нужно уметь оставаться благодарным даже под пулями.

Оставаться человеком, в полном смысле этого слова, всегда тяжело — и на войне, и в мирной жизни.