Ренегат космического флота (СИ) - Борчанинов Геннадий - Страница 11

Я ответил, спросил что-то ещё. Три с половиной часа полёте пролетели как одно мгновение, и из этого транса нас вывел только голос пилота, возвещающий о том, что мы заходим на посадку.

Глава 6

Челнок входил в плотную атмосферу Королёва по пологой траектории, постепенно замедляясь, чтобы не сгореть метеором от силы трения. Пришлось даже сделать виток по низкой орбите, чтобы выйти на посадку точно в назначенном месте.

Я глядел в иллюминатор на густой слой облаков там, внизу, отсюда напоминающий сахарную вату. Обшивка челнока раскалилась докрасна, но когда мы нырнули вниз, в серую хмарь, ледяная планета дохнула холодом и метелью.

Планета находилась слишком далеко от здешней звезды, чтобы температурный режим можно было назвать комфортным для человека. Или же звезда светила слишком тускло. Имперские учёные строили разные гипотезы и теории о том, как можно превратить эту ледяную пустыню в цветущий сад. Например, столкнуть планету с её орбиты, чтобы уменьшить перигелий и приблизить её к звезде. Или заставить звезду гореть ярче, бомбардируя её огромными массами водорода. Но это всё были теоретические мегапроекты, которые не могли окупиться даже за миллион лет, и всерьёз этим никто не занимался, так что Королёв оставался холодным куском льда и снега.

От белого бескрайнего простора, показавшегося там, внизу, защипало глаза, я прищурился, отвернулся от иллюминатора. Но потом прильнул к нему снова, пытаясь разглядеть посадочную площадку и здешний город. Усыпанные снегом крыши получилось увидеть, только когда Скрепка подсветила мне очертания. Отличная маскировка.

Челнок завис над посадочной площадкой, выдвинул шасси, используемое примерно раз в тысячелетие, потому как на планеты мы на нём почти не летали, мягко опустился на бетонную площадку. Сила притяжения у Королёва была что-то около 0,8 от стандартной, и это ощущалось по всему. Да, на лыжах тут наверняка в разы интереснее кататься.

— Уважаемые пассажиры, наш челнок совершил посадку в космопорте города Королёв. Температура за бортом… Минус двадцать шесть градусов Цельсия, — шутливо произнёс ефрейтор Стыценко. — Надеемся ещё раз увидеть вас на борту нашего челнока и благодарим за выбор нашей транспортной компании.

— Молодец, ефрейтор, — сказал я.

— Служу Империи, — брякнул он. — Надолго вы, господин командор? Я тут околею.

— Это мы околеем, — процедил я. — У тебя хотя бы реактор есть и контроль климата, а нам сейчас наружу идти.

Никакой верхней одежды мы не взяли, но возле площадки нас дожидался транспорт, с виду напоминающий буханку хлеба, поставленную на гусеницы. Только и надо, что добежать до этой буханки.

— Открывай давай, — приказал я.

Мы вышли в шлюз, первая дверь закрылась за нашими спинами и тут же открылась вторая дверь, наружу. Мороз тут же защипал лицо, стылый ветер начал забираться под одежду, и я почувствовал, как покрываюсь мурашками, весь целиком.

Будь это боевая задача, мы бы вышли в скафандрах, рассчитанных на космический холод, и не испытали бы никаких неудобств. А если без них, то просто пробежались бы до транспорта. Но это было что-то среднее между официальным визитом монаршей особы и дипломатическими переговорами, так что мы вынуждены были держать лицо. И я медленно спустился по трапу, стараясь идти с прямой спиной и не ёжиться от холода и ветра, бросающего хлопья снега прямо в лицо.

Принцесса шла рядом со мной, Андерсен держался позади, силясь унять дрожь. Всего каких-то сорок метров до этой злосчастной буханки. Они что, не могли подъехать поближе?

Но мы дошли. Дверь транспорта отъехала в сторону, оттуда высунулся румяный старик в пухлой синтетической парке.

— Не больно-то вы спешили! А ну, залезайте скорее, замёрзнете же! — перекрикивая завывания ветра, произнёс он.

Да мы уже замёрзли, после неизменных двадцати градусов на космическом корабле.

Мы залезли в салон, спартанский и довольно убогий, разместились на холодных сиденьях, я начал отряхивать с мундира налипший снег. Кроме старика, тут были ещё пара человек, и на нас тут же накинули такие же парки.

— Ну-ка, давайте согревайтесь по очереди, — старик протянул мне плоскую фляжку.

Я немедленно выпил, чувствуя, как обжигающий ком летит вниз, в самое нутро, прогоняя холод. Протянул принцессе, она выпила тоже, отдала фляжку Андерсену. Тот хлебнул и закашлялся, укрываясь рукавом. Старик рассмеялся, забрал флягу, выпил сам немного.

— Теперь можно и знакомиться. Василий Петрович Серебряный, — протянул он мне широкую ладонь. — Граф, потомственный. Губернатор этого славного местечка.

— Ваше Сиятельство… — начал я, пытаясь изобразить поклон, но в трясущейся на ходу буханке это оказалось очень сложно сделать.

— Давайте без этого, — отмахнулся он. — Мы тут по-простому привыкли.

— Мясников, Алексей Михайлович, — представился я, пожав руку губернатору. — Командир малого эсминца «Гремящий».

— Как же, наслышаны, — широко улыбнулся старик. — А вы какими судьбами, Ваше Высочество? Так повзрослели! А я ведь вас совсем малышкой помню!

Принцесса, синяя от холода, чуть порозовела. Парка ей досталась не по размеру, и из-под капюшона выглядывал только кончик носа, почти отмороженный.

— П-полно вам, В-Василий Петрович… — стуча зубами, сказала она. — Вы зато н-ничуть не изменились.

Ощущение у меня было такое, будто мы приехали в глухую провинцию, на деревню к дедушке. Особенно после его угощения. Тепло, уютно, спокойно. Граф Серебряный мне отчего-то сразу понравился. Этакий румяный красноносый старичок с живым взглядом и морщинками вокруг глаз, неимоверно энергичный для своего возраста.

Транспорт наконец остановился, заехав в большой ангар, и мы начали по одному выпрыгивать наружу. Я подал Елизавете руку, чтобы помочь спуститься, но принцесса в своём капюшоне меня не заметила. Или сделала вид, что не заметила.

В ангаре было заметно теплее, и когда мы все выбрались наружу, то сразу же направились к лифтам, проходя мимо различной техники. Бульдозеры, гусеничные трактора, снегоходы, для меня всё было в новинку, и я разглядывал всё это богатство с интересом попавшего в музей ребёнка. Всё это хранилось в ангаре, потому что под открытым небом обслуживать эту технику было бы просто невозможно.

Мы вошли в грузовой лифт, и губернатор нажал на кнопку минус третьего этажа. Вниз, под землю.

— Добро пожаловать на Королёв, — сказал он, расстёгивая свою парку.

Тут, под землёй, температура была уже вполне комфортная.

Нас повели по длинному серому коридору, по всей видимости, выдолбленному прямо в толще горной породы и облицованному здешними же материалами. Нет, жить здесь я точно не стал бы, уж лучше до конца дней болтаться по космическим станциям, нежели вот так постоянно бороться со стихией. Космос мне гораздо привычнее и ближе.

Губернатор и его помощники проводили нас в небольшую столовую, где всё уже было готово к встрече. Граф Серебряный, похоже, хотел всеми силами показать своё гостеприимство. Вряд ли здесь часто бывали гости. Тем более, из императорской фамилии.

Контраст с Дер Эквинумом был поразительный, я наслаждался каждой минутой пребывания здесь, в изысканных, и в то же время уютных, интерьерах. Там, в Дер Эквинуме, царила разнузданная кричащая безвкусица, здесь, в Королёве, везде читался дух старой имперской аристократии.

Нас пригласили за стол, подали обед. Я срочно вспоминал уроки этикета, полученные в Академии. Нож в правой руке, вилка в левой, сопли о скатерть не вытирать, не чавкать, суп из тарелки не пить… Нас учили и этому, и не зря, флотские офицеры рано или поздно дорастают до официальных приёмов и торжественных ужинов.

Принцесса и Василий Петрович пока вели светскую беседу, для меня абсолютно пустую и ничего не значащую, обменивались новостями и сплетнями имперского высшего общества. О делах пока не говорили, к ним я планировал перейти чуть позже. Сперва надо разделаться с этим лобстером на тарелке.