Граф Суворов. Книга 8 - Шаман Иван - Страница 8

– Как комиссия решит, о зачислении, – ответил я, взглянув на подошедшего генерала. Инструктор по боевой подготовке и искупавшийся в грязи бегун стояли перед ним словно в воду опущенные, склонив голову. Похоже, далеко не все их действия были согласованы высоким начальством.

– Господа офицеры, продолжайте экзамен, – приказал генерал, обведя всех угрюмым взглядом из-под седых бровей. – Обер Суворов и Морозова, прошу за мной. Ваше благородие Шиловский?

– Благодарю за приглашение, ваше сиятельство, с удовольствием им воспользуюсь, – усмехнулся Коловрат. – Идёмте, ваше величество, посмотрим, как вам косточки песочить будут.

– На это можешь особенно не рассчитывать, – ответил я. Впрочем, прогулка выдалась довольно протяжённой и увлекательной. Нас провели мимо тренировочных бетонных ям, прямо к главному корпусу, вокруг которого стояло множество боевой техники. От тяжёлых штурмовых доспехов до бронеходов и шлюпов прикрытия десанта.

При этом – явно не музейные экспонаты, а наглядные учебные пособия, некоторые в количестве достаточном для проведения полноценных общевойсковых учений. Миновав плац, располагавшийся во внутреннем дворе академии, мы зашли в здание, пахнущее свежим ремонтом и ещё не выветрившейся до конца краской, и поднялись на самый верх, в командную башню, устроенную словно на старом крейсере.

Кабинет ректора оказался классическим мостиком, самое высокое помещение с круговым остеклением. Я будто на борт «Гнева империи» вернулся. Даже завис на мгновение, не понимая, почему экраны на потолке и полу не работают. Пришлось с усилием возвращать себя в реальность, чуть топнув по плитке каблуком, чтобы удостовериться, что это не погасший экран.

– Что, уже выработалась привычка? – понимающе хмыкнул Коловрат.

– Угу, – кивнул я, не став углубляться в подробности.

– Ваши высочества, – старик Долгорукий с кряхтением поднялся с кресла и склонился в церемониальном поклоне. – Рады приветствовать вас в стенах славного заведения. И прошу простить действия моих подчинённых, вся вина за их поведение лежит на мне, потому как они строго выполняли указания.

– Угроза моей жизни – тоже ваше указание? – коротко поинтересовался я, и по сведённым вместе бровям ректора понял, что к этому он никакого отношения не имеет.

– Если вашей жизни угрожал кто-то или что-то в стенах моей академии, с этим немедля разберутся, – не разгибаясь ответил Василий Михайлович Долгорукий.

– Уверен, разберутся, – ответил я, а Мальвина, совершенно не растерявшись, тут же юркнула в кресло. – Можете распрямиться, ваше сиятельство. Присаживайтесь, говорят, что в ногах правды нет, хотя нет её и в заднице.

– Верно говорят, ваше высочество, – с явным облегчением, вернувшись в кресло, ответил ректор. – Могу я поинтересоваться, кто посмел на вас напасть?

– Они уже наказаны. А вот ваши слова, будто бы все их действия и провокация – ваши прямые приказы, меня очень заинтересовали, – сказал я, развалившись в кресле напротив. – Симеон, чего стоишь как истукан, присаживайся.

– Я постою, ваше высочество, – нахмурившись ответил наставник. – Со своей стороны могу гарантировать, что полностью контролировал каждое своё движение, а его сиятельство не был в курсе моих намерений.

– Это отдельная история, – отмахнулся я, взглянув на блестящую лысину Долгорукого, на которой проступили капельки пота. Кажется, до него начало доходить, что он лишь чудом избежал казни за участие в покушении на мою персону. – Итак, ваше сиятельство, потрудитесь объясниться.

– Как прикажете, ваше высочество, – снова чуть поклонившись, на сей раз сидя, ответил ректор. – Что есть обучение? Обучение – есть получение знаний и опыта путём передачи от преподавателя заинтересованному студенту. Но знания могут быть скучными… более того, большинство знаний именно такие – сухие цифры, непонятные схемы, чужие и чаще всего нелицеприятные истории…

– Подходите уже к сути, ваше сиятельство, – поторопил я.

– Вот видите, вы даже моё короткое объяснение не готовы услышать полностью, что же говорить о многочасовых лекциях, – развёл руками старый ректор, виновато улыбаясь. – Преподаватель часто может удержать внимание студентов лишь двумя способами: давлением авторитета и собственной мотивированностью студента. А как быть с вами, ваше высочество, я совершенно не понимаю.

– Значит, все эти попытки оказывать давление – это ваша инициатива прививания авторитета? – удивлённо проговорил я и не выдержав рассмеялся в голос. – Простите, не сдержался. И вы всерьёз думали, что на мне это сработает? А если бы я принял это за прямое оскорбление и убил бы их на месте?

– У нас не средние века, чтобы убивать дворян, даже не титулованных. И если вы всерьёз допускаете такие мысли, то правитель из вас не выйдет, – нахмурив густые седые брови, ответил Василий Михайлович. – Любое самодурство хорошо в меру.

– Ну так я их и не убил, – ответил я, успокоившись. – Хотя парочку вполне мог, просто на реакции. А вот за оскорбление моих людей они ответят по всей строгости. Как и за подлог с измерителем резонанса. Или это тоже ваша инициатива, занижать ранг принимаемых студентов, если они не из благородных семей.

– А что у них с рангами? – спросил Долгорукий, взглянув на замершего у дверей генерала. Тот молча подошёл к столу и протянул планшет. Ректор, пробежав глазами по строчкам, нахмурился и чуть поджал губы. – Девятый и восьмой ранги… вы должны понимать, ваше высочество, что наша академия для элиты. Даже не просто элиты – для лучших из лучших. А поступление сразу шести простолюдинов…

– И надолго они, по-вашему, останутся простолюдинами с такими-то показателями? – поинтересовался я. – Уже через пару лет они все достигнут седьмого, возможно, даже шестого ранга. И кто бы ни был правителем к тому моменту, ему придётся выдать им не только личное и потомственное дворянство, но и баронский титул.

– Простолюдины редко дорастают даже до девятого ранга, – покачал головой Василий Михайлович. – Возможно, это их предел. Самый пик. Необычно для такого возраста, но и ранг слишком высокий.

– Это не предел, – пожал я плечами. – По крайней мере, пока они следуют за мной. Так что можете переставать считать их простолюдинами.

– Люди короля? – усмехнулся стоящий рядом Коловрат. – Было раньше такое выражение и название.

– Верно. Было, – кивнул Василий Михайлович, облокотившись о столешницу и сцепив пальцы в замок. – Ваше высочество, честно признаюсь, я в растерянности. И как поступить с вашим обучением, не знаю. Многие правители окончили нашу академию на общих основаниях. Считается, что это полезно и для них лично, и для подданных. Здесь вы сумеете найти верных соратников, а… ваши люди – влиться в высший свет.

– Давайте уточним сразу – я не собираюсь мешать вашему учебному процессу, но если вы подумали, что я пришёл учиться подчинению, то глубоко ошибаетесь. Я пришёл в академию, наоборот, чтобы учиться, как подчинять людей себе и как ими править. У меня нет нужного опыта, но судя по поведению ваших экзаменаторов, его нет и у ваших преподавателей, – жёстко ответил я.

– Тут вы не правы, ваше высочество, – чуть улыбнулся Долгорукий. – Может, некоторые из наших практик и устарели, но большая их часть подтверждена многолетним опытом. Стоящий перед вами генерал Ургашвили – не паркетный, а боевой, получивший своё звание за командование эскадрами во время второй русско-японской войны и конфликте при острове Мансю.

– Нисколько не спорю, хотя нападение на моих людей, даже такое топорное, это уже перебор, – ответил я, по-новому взглянув на председателя комиссии. – Однако это не отменяет того, что армия всегда готовится к прошедшей войне, а участвовать приходится в новой.

– Это было сделано для поддержания статуса академии, – упрямо проговорил генерал. – Для защиты её чести и славного имени.

– Оставим этот вопрос, прошу, – поднял ладонь Долгорукий. – Ваше высочество, если вы настаиваете, чтобы ваши люди учились вместе с вами…

– Я настаиваю, чтобы к ним предъявляли те же требования, что и к остальным поступившим. Не больше, но и не меньше, – решительно ответил я. – Если они не потянут программу – это только их проблема. Значит, сами себе злостные вредители. А вот если к ним будут относиться предвзято, в любую сторону, то вскоре обнаружится, что в академии настала пора для жёстких кадровых реформ и перестановок.