Граф Суворов. Книга 8 - Шаман Иван - Страница 2

В результате полыхало не только в России, но и по всей Европе, и, говорят, даже за океаном. А мне запретили участвовать даже в местных разборках с орденом. На удивление на этом настаивали все три фракции: как «императорская» и Екатерининская, так и наша, условно называемая «молодёжной».

Аргументация при этом оказалась железная: нечего будущему императору ссориться с церковью и ведущими родами, когда всё можно сделать чужими руками. С промышленниками были подписаны тайные и явные соглашения, в результате которых Пётр всё же получил свой завод по производству медикаментов, один из двенадцати. Три оказались на земле Суворовых, под Петроградом. Ещё пять – на Кавказе, где удачно расположились лечебницы, и Багратион всерьёз думал перестраивать их в санатории. Остальные, кроме одной, получили в совместное владение наши «старики».

Особый случай, та самая единственная отдельно выделенная клиника была больницей-крепостью Екатеринограда. Формально она до сих пор находилась на арендуемых землях ордена. Там, опять же формально, руководил один из врачей ордена, бывший заведующий лабораториями у Меньшиковых. Вот только вся охрана была заменена на верных людей Суворовых и мой взвод Жеглова.

Как бы противно это ни было, но исследования надо продолжать, лекарства разрабатывать заново и налаживать их производство. И будем откровенны, я в этом не понимал совершенно ничего. Ни в технологическом процессе, ни в лабораторных работах, ни даже в применении лекарств. Единственное, о чём мы договорились, что я буду контролировать состояние пациентов во время клинических испытаний. Но сейчас делать мне было нечего.

Вот я и сидел, на своём почётном месте, на балконе. Формально следя за работой совета и думы, а по факту просто бездельничая.

– Нормально, – поморщившись сказал Роман, отмечая последнее выступление регента. – Всё же хватка у Петра есть, своего он не упустит.

– Это верно, он всё ещё рассчитывает на земли Меньшиковых. То, что мы ему разрешили временное использование завода, будет фактом в его пользу в суде, – недовольно проговорила Мальвина. – И хорошо, если папенька остановится на простых угрозах и торгах. Как бы не вышло, что он начнёт устраивать диверсии в лабораториях.

– И зачем ему это надо? – не веря отмахнулся я. – Пока лекарств, наоборот, не хватает. Так что всё, что будет выпущено, тут же сметут с полок. Вот если бы не хватало покупателей – тогда другое дело.

– Наши заводы только строятся. Да и переделывать пороховое производство под лекарства оказалось не так просто, – заметил Роман.

– Ну, может, не сейчас, через годик или два, – пожала плечами Мальвина.

– До этого момента мы ещё дожить должны. Учитывая, что орден травил Надежду, его супругу, сейчас шанс появления наследника у Морозовых будет выше, – ответил я. – И тут главное, чтобы к моменту его совершеннолетия у Петра не появилось желания посадить собственного сына на престол.

– Пусть только попробует, – рассматривая аккуратные острые ноготочки, проговорила Мальвина. – Он знает, что будет.

– Иногда я так рад, что мы с тобой на одной стороне, – улыбнувшись сказал я и приобнял девушку, которая не сдержалась и тоже прижалась ко мне.

Возможно, в зрелом возрасте секс – это не главное, но благодаря регулярному, полностью выматывающему времяпровождению мне удалось если не приручить, то, по крайней мере, направить Марию в нужное русло. Перепады настроения стали реже, а благожелательность и её расположение – искренней. Не слишком честно, ведь по сути я использовал те же наркотики, гормоны счастья, но это всё равно лучше, чем постоянно дёргаться при каждом её чихе.

Хотя её отношение к окружающим от этого не улучшилось. Проведя вместе достаточно времени и путешествуя по регионам для затыкания дыр и очищения членов орденов от химии, я заметил, что у девушки есть две ярко выраженных стороны. Пай девочка – умница-красавица-отличница, которую видели на приёмах. И оторва, готовая ради выполнения собственных капризов перегрызть человеку глотку.

При этом нельзя сказать чтобы одна из этих сторон была маской, нет. В ней и в самом деле уживалось будто две личности, и переход между ними было легко отследить с изменением размера зрачков или сменой осанки. Заставить себя расслабиться рядом с ней было не слишком легко, но я осознавал необходимость такого действия. Фальши в наших отношениях быть не должно, иначе этот монстр покажет зубки.

– О чём задумался? – словно почувствовав мои мысли, спросила Мальвина.

– Как считаешь, мы сможем забрать себе коллегию по просвещению?

– Зачем она нам? – удивлённо посмотрела на меня Мальвина, и не только она. – Это же сплошные траты и никаких доходов.

– Это верно, с деньгами после покупок у нас не всё гладко, – кивнул я, не став рассказывать, что Пётр, своим желанием подставить нас, и заменив неинициированные камни на уже использованные, только сыграл на руку. – Но через коллегию мы сможем контролировать обучение медиков.

– Идея здравая, но, если подойти к ней с такой стороны, сил требуется слишком много, – постучав пальчиком по подбородку, заявила Мальвина. – Нет, всё министерство мы не потянем. Да у нас и подходящих кандидатур нет.

– Мирослав? – подумав, предложил я. – Если попробовать сторговаться, его место в армейской коллегии на пост министра просвещения.

– У нас там и так всего два голоса, – возразил Роман.

– Именно. Права вето в ней у нас нет, оно за Петром. Голосов только два из двенадцати. Мы ничего не теряем, – ответил я. – Ну и можно постараться не лишиться места, а переложить его на твои плечи. Одного снижения влияния на коллегию будет достаточно, чтобы Пётр рассмотрел такую перемену.

– Это будет непросто, – заметила Мальвина, чуть нахмурившись.

– Тем интереснее, – возразил я. – К тому же разве тебе было бы весело заниматься этим совершенно без риска и труда?

– Наверное, – усмехнулась Мария. – А что мы с этого получим?

– Для начала возьмём под контроль все приюты, училища и государственные школы. Введём военную подготовку и первую медицинскую помощь. Заодно получим исчерпывающую информацию о случаях коррупции и их схемах, – начал перечислять я. – В идеале свести всё в отдельное ведомство, с ротацией или выделением квот среди офицеров, выходящих на пенсию.

– Ну… и зачем? – снова спросила Мальвина.

– Военные, выходя на заслуженный отдых в сорок лет, если они ещё не обзавелись семьями, будут находиться в окружении преподавательниц и воспитательниц. Так мы решим проблему вдов, – подумав, ответил я. – При этом формально числясь на пенсии, они будут подчиняться военной структуре, которую мы введём, и будут вести пропаганду и обучение там, куда обычно не дотягиваются даже СМИ.

– И в итоге мы будем получать лояльных трону, прошедших базовое обучение медицине и строевой подготовке молодое поколение, – задумчиво проговорил Роман. – Неплохая идея, даже отличная, рассчитанная на перспективу! Только вот с подбором кадров могут быть проблемы. На пенсию просто так не выходят. Это отдельно нужно курсы переподготовки ввести.

– И лагеря для детдомовцев, так чтобы совместить, – кивнул я.

– Единственная проблема – деньги, – заметила Мальвина. – Полигоны, здания, зарплаты, питание – это всё стоит денег и немалых. А на мой вопрос зачем, ты так и не ответил. Зачем это нам с тобой?

Её слова заставили меня задуматься. Как объяснить девушке, что, оказавшись среди детдомовцев два года назад, я на своей шкуре прочувствовал всю несправедливость и ужас их жизни, лишённой элементарной любви и заботы. Когда коррупция Меньшиковых превратила социальный лифт в социальный же тупик, выгодный лишь потомственным дворянам и боярам, уже имеющим власть.

Сложно объяснить человеку, у которого всё всегда было, что некоторые не могут заснуть из-за рези в животе от голода. Что они спят, прижавшись друг к другу, потому что в старых зданиях, в которых давно не было ремонта, дует из всех щелей, а зимой температура лишь немного выше, чем на улице. Зачем ей вмешиваться?