Конклав Бессмертных. В краю далеком - Зыков Виталий Валерьевич - Страница 16

– Ложитесь, – потребовал Тагир у участников ритуала.

Первым послушался Василий. Он осторожно улегся вдоль грубо вырубленной линии и широко раскинул руки. Щелкнули наручники, и «коллега» Артема оказался прикован к вырезанным в камне петлям. Через минуту та же участь постигла и ноги.

– Двигай, парень. Твоя очередь! – сказал Вадим ободряюще и похлопал Артема по плечу. – Забудь о бегстве. У тебя осталось два выхода – сражаться или сдохнуть.

Несмотря на мягкость в голосе, оборотень не отходил от Лазовского ни на шаг.

– Куда его…

– Вторая линия! – раздраженно махнул Тагир.

На Артема он потратил еще несколько минут. Несимметричность резьбы немного усложнила дело. Петли располагались далековато, и Лазовского попросту распяли на плите.

– Долго я так не выдержу! – простонал Артем, прерывисто дыша.

– Потерпишь. Теперь нет времени даже просто освободить тебя! – бросил Тагир. Психика играла с Артемом странные шутки. Он вдруг не к месту заметил, что помощник Кардинала говорит со слабым акцентом, чуточку растягивая гласные. – Давай, соберись. Задатки у тебя есть, осталось о силе воли вспомнить. Что бы тут ни случилось, помни, если будешь стоек, то все обойдется… Мужики, время!

Артем не видел, но, судя по шороху шагов, люди Кардинала поспешили к вросшему в землю дому, оставив командира наедине с испытуемыми.

– Запомните два правила. Бороться до конца и не кричать! Они не любят, когда кричат. Очень не любят. Потому, как бы больно ни было, вы должны молчать.

Стало понятно, чьи интонации пытался копировать Тагир, но на фоне оригинала все его старания смотрелись детской забавой. Такую властность скопировать нельзя. Дымова с тем же успехом можно было прозвать не Кардиналом, а Королем. Он бы точно справился…

Хмурый по очереди внимательно посмотрел в глаза Лазовскому и его соседу. В руках у него появилась пластиковая бутылка. Отвернув пробку, Дымов принялся лить воду в небольшую квадратную выемку почти в центре плиты.

– Зеркало готово, – удовлетворенно объявил Кардинал, как только стихло бульканье. Медленно разогнув спину, он вдруг замер, к чему-то прислушиваясь. – И Волна идет… Что ж, удачи! Пришло ваше время.

В отличие от остальных, уходил Хмурый без особой спешки. Словно не было в приближающейся стихии для него никакой опасности. Спокойно поправил выскочившую из-за ворота цепочку с пластинкой-медальоном и неторопливо зашагал к дому…

Волна?!! До Лазовского не сразу дошел смысл страшного слова. За месяцы после Переноса оно стало прочно ассоциироваться со смертельной угрозой, требующей искать укрытие. Помимо своей воли, он панически задергался, забился в путах. Но предупреждение Хмурого прочно засело в голове, и Артем сражался с наручниками молча. Так он и встретил приход Волны – нелепо изогнувшись, тщетно пытаясь высвободить руки. Вонзившиеся в тело разряды боли прогнали истерику, отшвырнув сознание на самую границу бреда.

Артему начало казаться, что от налитой у него в ногах воды исходит белое свечение. Со дна каменной чаши поднимаются пузырьки воздуха и громко лопаются у поверхности. Шипит обильная пена. На лицо падают отблески призрачного огня… Представшая перед ним картинка оказалась пугающе яркой, заставив Лазовского крепко, до кровавых мушек, зажмуриться.

Внезапно захлопали крылья, правую щеку задело что-то жесткое. Дернувшись, Артем распахнул глаза и уставился на крупного ворона. Старый знакомец со жгуче-черным оперением, большим клювом и мудростью во взоре! Видно, Лазовский окончательно сошел с ума, раз его галлюцинации теперь оживают.

– Кар-р! – проорала птица, недобро покосившись. Боком скакнув к дернувшемуся Артему, она изловчилась и с силой долбанула его клювом в скулу. Так ведь и глаз выклюет!!! Лазовский испуганно отвернулся.

Но Василия слева от себя он не увидел. Товарищ по несчастью полностью скрылся за пеленой тумана, в котором просматривалась туша неизвестного животного. Прозрачник! Если долго вглядываться, то можно даже разглядеть силуэт похожего на льва хищника. Льва?! Удивление огненной иглой прошило сознание Лазовского. Это что, Серебрянка, Проглот, или как там еще его люди называют?! Крик ужаса умер на губах. Безжалостность Кардинала свела его с самым страшным хищником!

После Переноса люди привыкли бояться. Они сроднились со страхом, унижениями, презрением бандитов. Они боялись всего и вся, с ужасом засыпая и просыпаясь. Столько проблем! Как укрыться от животных, спастись от людей, пережить Волну. Как и где найти кусок хлеба. Их распирали эмоции, расшатывая психику…

Артем ничем не отличался от остальных. Порой он почти физически осязал ту зыбкую грань, за которой начиналось безумие. Лишь остатки гордости и самоуважения не давали скатиться до животного уровня. В страхе нет ничего постыдного, он естествен для любого живого существа. Но важно не поддаться этому чувству, держать его в узде и не позволить управлять тобой.

Сейчас, осознав свое соседство с несокрушимым и неуничтожимым посланником смерти, Артем вдруг успокоился. Невозможно бояться вечно, к страху привыкаешь, но и это не объясняет испытываемые им ощущения. Разум словно разорвал оковы эмоций, очистился от шлаков чувств, появилась необычайная ясность сознания. Пришло озарение.

Артем с отстраненным интересом наблюдал за ритмично вспыхивающими искрами внутри тела Серебрянки. В мареве тумана плавали золотые пузырьки, проскакивали крохотные молнии. Игра перетекающих друг в друга форм, мельтешащие образы… Как же красиво! Если бы Лазовский сейчас мог хоть что-то испытывать, то он кричал бы от восхищения.

Издалека донесся крик животного ужаса и непередаваемой муки. Злорадно закаркал невидимый ворон. По эфирному телу Проглота побежали волны сладострастия, замельтешили красные змейки удовольствия… Звериное очарование хищника исчезло. Следом рухнули барьеры сознания, и Артем содрогнулся от нахлынувших ощущений. Кричать, нельзя же ведь кричать! Какого черта этот болван открыл рот?!

Разобраться в происходящем Лазовский не успел – в теле зверя возникли завихрения, из туманных глубин возникли два молочно-белых шара глаз. Они приковывали к себе внимание, завораживали, манили. Артем не успел поймать тот миг, когда очи монстра внезапно стали угольно-черными. В его мозг вдруг вломилась чужая сила, серый поток, норовящий уничтожить сознание, воспоминания, способность ощущать себя и мир – все то, что и делает человека человеком. Артем увидел собственную смерть, пришедшую к нему в виде ментального тарана, сокрушившего разум.

Все, конец. За спиной пропасть, а впереди один лишь враг. Рассудок помутился от ужаса, и Артем ощутил себя перепуганной, зажатой в угол крысой. С оскаленными зубами, налитыми кровью глазами, исступленно визжащей в морду торжествующему убийце.

Крыса?! Он крыса?! Внезапно нахлынула бешеная ярость. Нет, он не будет покорно ждать прихода небытия. Уходить за грань надо тоже уметь, чтобы последней твоей мыслью была гордость за себя самого, так и не ставшего трусом.

Наверное, этот душевный порыв, внезапное решение достойно уйти, сжигая себя в борьбе, стал единственно верным поступком за последние месяцы жизни. Собрав волю в кулак, Артем сам двинулся навстречу гибели. Серый поток врезался в барьеры его воли, обтек, охватил в кольцо, начал искать щели и лазейки, просачиваться тоненькими струйками. Понимая, что проигрывает, Артем не отступал. Он бился, и уже неважно, как раненый медведь или обезумевшая крыса, он желал лишь одного: враг должен заплатить за его смерть. Такое исступленное упорство и злобное остервенение заставили Серебрянку сначала дрогнуть, остановиться, а затем и позорно бежать. Хищная тварь, устрашенная сопротивлением жертвы, ринулась прочь из его сознания, трусливо поджав хвост. Но Артем, бросивший все силы в горнило схватки, метнулся следом. Коршуном ударив в спину Проглота, он вдруг обрел небывалую мощь и разорвал иллюзорное тело хищника. Последнее, что он услышал, прежде чем навалилась чернота, стал торжествующий крик ворона. Лазовский только и успел мысленно послать назойливой птице проклятие, как сознание провалилось в бездну…