Вишенки от бывшего - Дашкова Ольга - Страница 1

Ольга Дашкова

Вишенки от бывшего

Глава 1

Мое сердце бьется так громко, что кажется, его стук отдается эхом в пустынных коридорах офисного здания.

Бегу по лестнице на девятый этаж, перепрыгивая через ступеньки, не в силах ждать лифта. Каблуки стучат по мрамору, сумочка с зажатыми в ней тремя тестами на беременность прижата к груди, как сокровище.

Я задыхаюсь от волнения, от радости, от того невероятного чувства, которое переполняет меня с того момента, как я увидела две красные полоски. Беременна. Я беременна.

Эта мысль кружит в голове, как мелодия, которую невозможно забыть, и я несусь вперед, чтобы поделиться ею с Сергеем – моим мужчиной, моим миром, отцом нашего будущего ребенка.

Только сегодня, в обеденный перерыв, я купила эти тесты в аптеке через дорогу от работы. Закрылась в тесной кабинке офисного туалета, дрожащими руками распаковала коробки, и с каждым новым тестом, показывавшим те же две полоски, мое сердце замирало.

Сначала был шок – ошеломляющий, оглушающий, как будто мир на секунду остановился. Потом пришло отрицание: может, ошибка? Может, тесты бракованные?

Но затем, словно теплый луч солнца, пробивающийся сквозь тучи, в груди расцвела радость. Я стану мамой. Мамой! Это слово звучит так нежно, так свято, что я едва сдерживаю слезы, пока бегу по лестнице.

Мне двадцать три, скоро будет двадцать четыре, у меня есть любимая работа, здоровье, а главное – Сергей. Мой Сергей, который любит детей, который с такой теплотой смотрит на малышей на детских площадках, с такой нежной улыбкой чинит им сломанные самокаты.

Я знаю, он будет счастлив. Он должен быть счастлив.

Коридор на девятом этаже кажется бесконечным. Свет ламп холодный, стерильный, но я не замечаю этого. Мои шаги гулко отдаются в тишине, каблуки выбивают ритм моего нетерпения.

Сергей задержался на работе – он предупреждал, что будет разбираться с важными документами, созваниваться с зарубежными партнерами. Его окна горели светом, когда я подъехала к зданию, и это придало мне уверенности.

Охрана пропустила меня без вопросов – они знают меня, я ведь не раз приходила сюда, приносила Сергею кофе или просто заглядывала, чтобы поцеловать его в разгар рабочего дня. Приемная встречает меня тишиной, дверь не заперта, и я, не задумываясь, толкаю тяжелую створку кабинета.

И в этот момент мой мир рушится.

Светлый, солнечный, полный надежд и любви, он в одно мгновение становится черным, холодным, пустым.

Замираю на пороге, чувствуя, как кровь отливает от лица, как ноги становятся ватными, а дыхание застревает в горле. Сергей, мой Сергей, стоит у стола, его руки на обнаженной груди женщины, которая, кроме черных чулок и подвязок, не носит ничего.

Вероника. Его секретарша.

Я видела ее на прошлой неделе – миловидная блондинка с длинными волосами, которую он взял на работу по чьей-то рекомендации. Тогда я не придала этому значения.

А теперь… теперь она стоит перед ним, почти голая, а он смотрит на нее так, будто я – чужая, случайно забредшая в их мир.

– Ой! – вскрикивает Вероника, голос звонкий и притворно удивленный, режет как нож. – Как неловко вышло. Извините, Сергей Максимович. Я, наверное, пойду, зайду позже.

Она наклоняется, собирая одежду с пола, движения грациозны, как у актрисы, играющей роль роковой соблазнительницы. Длинные волосы падают на плечи, и она откидывает их назад с такой уверенностью, будто знает, что все взгляды прикованы к ней.

Я должна кричать, биться в истерике, броситься на нее с кулаками, но вместо этого стою, вцепившись в дверной косяк, и думаю о том, как нелепо выглядит ее наряд.

Чулки? Подвязки? Это что, теперь так ходят на работу? Моя первая мысль – самая глупая, самая нелепая, и я ненавижу себя за это.

Голова кружится, во рту пересыхает, но я держусь, хотя ноги дрожат, готовые подкоситься. Мой взгляд встречается с глазами Сергея, и в них нет ни вины, ни раскаяния – только холодная злость, как будто это я виновата в том, что ворвалась в его кабинет.

Он не отстраняется от Вероники, не делает ни шага, чтобы исправить ситуацию. Его молчание – как удар, как предательство, которое разрывает мне сердце.

– Нет, нет, это я уйду, – бормочу я, и мой голос звучит чужим, слабым, словно не мой вовсе. – Извините, я пришла не вовремя. Надо было предупредить…

Разворачиваюсь, чтобы уйти, но Сергей наконец выходит из своего транса. Он бросается за мной, хватает за руку в коридоре, чувствую, как его пальцы сжимают мое запястье. Я вырываюсь, но он держит крепко, его голос звучит почти умоляюще:

– Лида, постой! Это не то, что ты подумала. Лида…

– Не то, что я подумала? – я поворачиваюсь к нему, и моя злость, моя боль вырываются наружу, как буря. – А о чем я должна была подумать, глядя на эту мизансцену? Что ты маммолог, а секретарша твоя пациентка, и у вас плановый осмотр по ОМС?

– Лида, я все объясню, – он пытается говорить спокойно, но я вижу, как его глаза блестят в полумраке коридора, как его лицо бледнеет.

– Ширинку застегни и отпусти меня, – я почти кричу, вырывая руку с такой силой, что чуть не падаю. – Отпусти меня, пожалуйста, и не трогай больше. Никогда меня не трогай!

Отступаю, прижимаюсь спиной к холодной стене, и в этот момент чувствую, как слезы жгут глаза. Сергей стоит передо мной – высокий, красивый, с темными глазами, которые я так любила, с этой уверенной улыбкой, которая когда-то заставляла мое сердце биться быстрее.

Он был моим всем. Моим первым мужчиной, моим идеалом, человеком, которому я доверила не только свое тело, но и свою душу.

Я ждала его, отвергая всех остальных, до двадцати одного года, потому что верила, что он – тот самый. Мой. А теперь он стоит здесь, с расстегнутой рубашкой, с запахом чужого парфюма, и смотрит на меня так, будто я – проблема, которую нужно решить.

– Лида, послушай… – начинает он, но я не даю ему договорить.

– Не надо. Ничего не говори. Я все понимаю. Я все поняла, – мой голос дрожит, но я держусь, потому что знаю: если я сейчас сломаюсь, то уже не соберу себя по кусочкам.

– Что ты поняла? Что ты там могла увидеть, чтобы что-то понять своим воспаленным от ревности мозгом? – он повышает голос, и это не оправдание, это нападение, и каждое его слово – как нож в мое сердце.

– Я увидела достаточно, чтобы понять, что между нами все кончено! – кричу, чувствуя, как слезы текут по щекам. – И не надо на меня так смотреть, не надо ничего говорить! Что, мол, твои руки случайно легли на ее грудь? Я не хочу этого слышать!

– Лида, постой!

– Нет, все, хватит! Я все сказала! Не звони и не ищи меня! Никогда, слышишь, Макаров?!

Бросаюсь к лестнице, минуя лифт, каблуки снова стучат по ступеням, и этот звук – как метроном, отсчитывающий конец моей прежней жизни. Слезы текут по лицу, горькие, жгучие, и я не пытаюсь их остановить.

Задыхаюсь от боли, от предательства, от того, как легко он разрушил все, что я строила в своем сердце. Еще час назад я была счастлива, я летела к нему с новостью, которая должна была сделать нас еще ближе, а теперь я бегу прочь, и в моей сумочке лежат тесты, которые теперь кажутся насмешкой.

Выбегаю на улицу, холодный вечерний воздух обжигает легкие. Останавливаюсь, прижимая руку к груди, пытаясь вдохнуть, но боль не отпускает.

Она разливается по венам, как яд, и я знаю, что уже никогда не буду той Лидой, которая верила в сказки. Но я не одна. Мой ребенок, наш ребенок – это то, ради чего я должна быть сильной. Ради него я переживу это предательство, эту боль, этот холод, который теперь поселился в моей душе.

Я найду в себе силы, чтобы жить дальше. Я должна. Потому что мой малыш заслуживает лучшего – не этого мужчины, который так легко предал нас, а отца, который никогда не причинит боль.

И я сделаю все, чтобы найти такого человека. Или хотя бы притворюсь, что смогу.