Великая. История Екатерины II - Ключевский Василий Осипович - Страница 62

Свобода от телесных наказаний, например, дарованная именитым гражданам и купцам первой и второй гильдий, а также дозволение купцам держать лавки в домах своих и производить торговлю в них, расширили и имущественные права среднего рода людей. «Чувствительное купцам сравнение их с крестьянами положением в подушный оклад», приводившее их «в такую косность, что они сами бытием своим стыдились», было уничтожено указом 1775 г., установившим однопроцентный сбор с капиталов, «по совести объявляемых» купцами, записавшимися в гильдии; этот указ, собственноручно написанный Екатериной, по словам самих купцов, освобождал их от «бывшего невольничества» и, делая их «вольными гражданами», снимал с них «презрительную подать, по которой они почти не отличаемы были от крестьянства». Вскоре те же классы получили возможность лично не отправлять рекрутской повинности (1783 г.), о чем они также не раз просили правительство. Но отправление «казенных служб», отнимавших у купечества немало сил, несмотря даже на указания самих губернаторов, не было снято с людей среднего состояния (за исключением разве 20 купцов первой гильдии) и все еще отчасти придавало ему прежний тяглый характер.

Зато организация этого состояния получила, благодаря деятельности Екатерины, дальнейшее развитие. Учреждением о губерниях императрица даровала среднему роду людей право представлять выборных в городские установления и право сословного суда (в магистратах и ратушах, с 1773 г. подчиненных в некоторых отношениях губернаторам), а жалованной грамотой городам (1785 г.) надолго выяснила их общественном устройство. Уже в «проекте законов о правах среднего рода государственных жителей», сочиненном в комиссии о составлении проекта нового уложения, намечены были важнейшие пункты, затронутые и отчасти разработанные в жалованной грамоте, «одном из главных непреложных и неприкосновенных государственных постановлений» Екатерины. В силу этого акта «градское общество», состоявшее принципиально из среднего рода людей, но фактически включавшее и другие элементы, получило значение юридического лица, со свойственными ему имущественными правами и политическою властью по отношению к каждому отдельному обывателю. Далее, среднее сословие окончательно приобрело характер наследственного состояния, доступного, впрочем, при соблюдении известных условий и другим разрядам населения. Наконец, это состояние, поделенное в каждом городе на несколько групп, довольно резко отличавшихся друг от друга по правам и обязанностям, подчинено было установлениям (думам), в которых начало бессословное скомбинировано было с сословным, так что все шесть классов городской обывательской книги, хотя и не все в одинаковой мере, были представлены здесь в лице своих гласных.

Новое устройство долго оставалось, однако, мертвою формой, лишенною живого содержания. Члены «третьего» сословия, с одной стороны, все еще не обладали достаточным запасом материальных и духовных сил для того, чтобы занять отводимое им место в общественном порядке, с другой, охотно оставляя свое состояние, столь доступное низшим классам и не потерявшее исключительно тяглого характера, они переходили в состав более привилегированного дворянского сословия. Попытка Екатерины создать «средний род людей» оказалась не только преждевременной, но едва ли и не излишней: постоянные колебания в определении состава «среднего рода людей» и смешанный характер его организации сами по себе свидетельствовали о невозможности выделить их в замкнутое сословие, резко обособленное от других.

В ином положении находилось русское дворянство. Уже до вступления Екатерины на престол оно успело приобрести довольно существенные выгоды, как, например, «вольность» и исключительное право владеть не только населенными имениями, но и крепостными без земли, как полною собственностью, часто, впрочем, нарушаемое на практике. Естественно, что после переворота 28 июня русское дворянство с нетерпением стало ожидать от Екатерины II дальнейшего расширения своих привилегий и более прочной организации «дворянского корпуса». Сама она не мало способствовала развитию этих ожиданий и образованию «особливого рода людей, поставленных между государством и народом». Уже в молодости она признавалась, что чувствует великую наклонность «чтить древние роды», а в зрелом возрасте находилась под влиянием учения Монтескье, по которому опорой монархии должно служить дворянство, и хорошо усвоила себе основное, по его мнению, правило монархического строя: «point de noblesse, point de monarque».

В определении этого состояния Екатерина, однако, отступила от теории Монтескье. Хотя и по Наказу «дворянство есть нарицание в чести, различающее от прочих тех, кои оным украшены», однако рядом с честью (honneur), единственно признаваемой Монтескье как принцип монархического строя, императрица ставила еще добродетель, т. е. начало, положенное автором «Духа законов» в основу демократии, а не монархии; тем не менее, по мнению его ученицы, оба начала должны были служить «правилами для дворянства».

При таких взглядах Екатерины на значение дворянства в империи понятны ее заботы об этом сословии.

Манифест 18 февраля 1762 г., предоставивший дворянству вольность, т. е. свободу от служебных обязанностей, не всех привел в тот восторг, который так ярко описывает один из современников; в столице были дворяне, которые видели в нем одну «тень свободы». Не уничтожая силы закона 18 февраля, Екатерина поручила поэтому учрежденной ею «комиссии о вольности дворянской» рассмотреть манифест Петра III и «привести его содержание в лучшее совершенство» (1763 г.). «Доклад», сочиненный членами комиссии в узко-сословном духе и затрагивавший, главным образом, одни личные права дворянства, не удовлетворил императрицу: она воспользовалась вновь созванной комиссией о сочинении проекта нового уложения для того, чтобы возложить на нее между прочим работы и по этому делу. Проект «правам благородных» (1768 г.), вместе с остзейским дворянским правом, послужил прототипом жалованной грамоты дворянству (1785 г.); впрочем, одна из ее первоначальных редакций написана еще под влиянием старого понятия о служилом классе в противоположность другой, имевшей в виду исключительно сословную точку зрения. Хотя Екатерина и приняла во внимание поправки, внесенные в текст грамот некоторыми из ее приближенных, однако она сумела воздержаться от крайностей того и другого взгляда.

В жалованной грамоте 1785 г., подтвердившей почти все важнейшие права русского дворянства, впервые окончательно установлено понятие о свободном лице, по крайней мере, в пределах одного класса и дана прочная общественная организация всему высшему сословию, отчасти уже затронутая в учреждении о губерниях (1775 г.). В самом деле, в силу жалованной грамоты дворяне получили «личные преимущества», как то: вольность и свободу от обязательной службы, а также избавлены были от телесных наказаний, не соответствовавших новым понятиям о сословной чести дворянской; за ними утверждено было кроме того исключительное право на поземельную собственность, распространенное на все произведения земли, не только на поверхности, но и в недрах ее находящиеся; разнообразные способы хозяйственной эксплуатации природных богатств в дворянских имениях также получили охрану закона, а конфискация их была уничтожена. Все эти личные и имущественные права дворянства (к которым были присоединены и некоторые податные привилегии) обеспечивались неприкосновенностью дворянского достоинства, защищаемого судом и верховною властью.

Но, кроме гражданских прав, дворяне в силу жалованной грамоты 1785 г. получили и более прочную организацию. Местные дворянские общества почти не существовали в начале прошлого века; даже составители проектов 1730 г. имели еще довольно смутное понятие о них. Лишь по освобождении дворян от обязательной службы (1762 г.), отлив их в провинцию становился возможным, что создавало, разумеется, и более благоприятные условия для образования местных обществ, необходимость которых уже довольно ясно сознавалась представителями этого сословия в 1767–1774 гг., тем более что выборы предводителей и депутатов в виду предстоявших занятий комиссии о составлении проекта нового уложения уже породили зачатки такой организации. Вопрос этот, еще слабо затронутый в проекте 1767 г., был решен окончательно лишь жалованной грамотой 1785 г., предоставившей местным дворянским обществам существенные права. Собранию дозволено было поверять дворянскую родословную книгу, составленную дворянскими депутатами, и исключать из своей среды дворянина, который чем-либо опорочен; выбирать должностных лиц, удовлетворявших известному цензу, и образовывать особливую казну добровольными складками дворянства; ему же, наконец, разрешено было представлять генерал-губернатору или губернатору об общественных нуждах и пользах дворянства, а также «приносить» представление и жалобы через депутатов как Сенату, так и государю.