Невеста по приказу, или Когда свекровь ведьма (СИ) - Семенова Лика - Страница 46

— Желток, так тебя тоже надо каждый день кормить?

Грифоныш поднял голову:

— Хорошо бы! — Помедлил и добавил расстроено: — Но не обязательно. Здесь мой дом — я никогда не останусь голодным. Но в твоих сладких орешках магии намного больше.

Я насторожилась:

— А зверя свекрови обязательно кормить каждый день?

Поганец сделал вид, что оглох, и принялся ковырять когтистой лапой какой-то корешок. Он ни в какую не хотел говорить об этом неведомом звере. Знать бы, почему.

Я дернула его за кисточку:

— Послушай… Если ты ее учуял, это же значит… что ее зверь так же может учуять меня? И тогда она все узнает? Ведь так? А я даже не знаю, как он выглядит.

Желток продолжал невозмутимо рыть корень, и это уже раздражало. Я нагнулась и выдернула из-под его лапы невзрачное растение с мелкими желтыми цветами. Повертела в руках, разглядывая, и отбросила в сторону:

— Хватит уже! Неужели сложно ответить?

Желток покачал головой, как ни в чем не бывало:

— Ее зверь не знает запаха твоей магии.

— А ты запах ведьмы откуда знаешь?

Грифоныш даже фыркнул:

— Так она сама меня в проход запихала!

Я опустила голову. Не то, чтобы я не поверила Вито, но… Убедиться окончательно было до крайности неприятно. И ведь свекровь прекрасно понимала, что грифоныш может убить меня… Но эта злыдня одурачила сама себя. И от этой мысли в груди теплело.

Я погладила зверька по загривку:

— Ладно, показывай дорогу. Нам нужно поторопиться.

Тот снова понюхал воздух и направился в заросли. Я старалась пробираться осторожно, чтобы сильно не шуметь. От волнения сердце колотилось где-то в горле, и мне постоянно казалось, что свекровь вот-вот выскочит из кустов, совсем как сестрица Финея когда-то. Та любила меня подкараулить, пока я не научилась никак не реагировать на ее выходки. Тогда ей самой наскучило.

Шли мы на удивление недолго. Желток остановился у огромного дерева, похожего на старый дуб:

— Все. Пришли.

Я огляделась:

— Пришли? Это шутка? Ты хочешь сказать, что добирался сюда несколько дней?

Тот кивнул:

— Если бы ты видела, как след был запутан, не задавала бы глупых вопросов.

Я снова огляделась, отыскивая взглядом знакомую «дыру в портьере», посмотрела на Желтка:

— Ну, и где? Не вижу.

Тот повел носом, птичьи ноздри расширились:

— Здесь след обрывается. Значит, пришли. Дальше уже твоя забота.

По спине прокатило колкой волной от такой неожиданности. Я лихорадочно осматривалась — ничего. Лишь подсвеченные древесные стволы разных оттенков, листва. Дуб этот необъятный.

— И что мне надо сделать?

Желток покачал головой:

— Этого я не знаю. Кто из нас ведьма? Лучше дай орешек! Я старался, между прочим.

Я лишь шумно выдохнула: действительно, кто из нас ведьма?.. Я почти машинально протянула руку, заклубился дымок. Желток стряхнул пригоршню орехов на землю и принялся жевать. Я дернула его за ухо:

— Хотя бы покажи, с какой стороны искать.

Тот даже головы не поднял:

— Не знаю я! Ищи. Магия тебе для чего?

Я промолчала. Магия… легко сказать. Я только и могу, что создавать эти проклятые орешки. Так еще и сама не понимаю, как именно. Я посмотрела на свои руки, повернула ладонями вверх. Значит ли это, что магия сосредоточена в руках? Другой догадки просто не было. Ладони знакомо потеплели, на обеих заклубился золотистый дымок, и к ликованию Желтка я создала сразу две пригоршни орехов, которые раздраженно выкинула в траву. А грифоныщ едва не взвизгнул от радости и закопошился, как поросенок в желудях. Помощи от него ждать было глупо… Только такими темпами он скоро ни в какое зеркало не влезет.

Я старательно обследовала все пространство вокруг дуба в надежде найти ход, но результат по-прежнему был нулевым. Я чувствовала себя такой беспомощной, что хотелось разрыдаться. Вся недавняя бравада лопнула, как мыльный пузырь. Я ничего не могу. Я оказалась в тупике, уперлась в стену. И просто не понимала, что теперь делать.

Я опустилась на траву, прислонилась спиной к дубу, устало наблюдала, как копошится Желток. Не хотела верить, что придется вернуться ни с чем. Снова смотрела на свои ладони. Но я не хотела больше создавать орехи. Старалась прислушиваться, как в руках расходится тепло, понять, как оно движется, как зарождается золотистый дымок. Провела в воздухе рукой, с замиранием сердца наблюдая, как дымок запоминает этот рисунок, а потом медленно тает, сменяясь крошечными искорками. Это было красиво, но бесполезно — просто рисунки в воздухе. Я нарисовала воображаемую веточку, несколько корявых листьев. Рисунок начал расходиться, но вдруг от него отделилось что-то подвижное. Маленькое и юркое.

Я подалась вперед, присматриваясь, и различила крошечную золотистую птичку с длинным клювом. Она махала крыльями быстро, как стрекоза, и от них даже исходило едва уловимое жужжание. И сердце буквально ухнуло вниз. Такие птички украшали раму моего зеркала. Таких совпадений не бывает.

Я старалась не упустить ее из вида. Поднялась на ноги, наблюдала, как она кружит вокруг меня пчелой, как устремляется к дубу и исчезает в небольшом дупле. Я всматривалась в эту непроглядную черноту, но в недрах дупла не было ни малейшего просвета — матовая тьма, лишь на самой поверхности что-то едва уловимо поблескивало. Словно тончайшее стекло. Я попыталась дотронуться до него кончиком ногтя, но, тут же, ощутила знакомое падение.

Я нашла второе зеркало.

Глава 45

Я стояла в кромешной темноте, и на меня буквально навалилось ощущение замкнутого пространства. Стены, стены, стены. И запах старой пыли. У отца было хранилище, куда складывали испорченные книги. Выцветшие, пересохшие, изъеденные жуками. Особо ценные отдавали монастырским переписчикам для восстановления, а остальные просто тлели вместе с мучным клеем и ломкими кожаными переплетами. И эта мелкая пыль с характерным запахом буквально густо висела в воздухе. Здесь пахло так же. Я чувствовала, как запах оседает в горле, и уже хотелось прокашляться. Я замерла, прислушиваясь, но тишина тоже была абсолютной. И внутри неприятно заскребло, хоть я и старалась держать себя в руках.

А вдруг это ловушка? Почему я не допускала такой мысли? Такое предположение совсем не прибавило оптимизма. Навалилось столько всего разом, что я до сих пор толком не могла прийти в себя. И оставалось столько вопросов… больше, чем ответов. Гораздо больше.

Вдруг, это дело рук королевского посланника? Трастамары? Ведь это он тайком передал мне медальон. Он надоумил надеть его. Он наверняка знал, что в медальоне заключена магия. Он хочет, чтобы я ехала в столицу. Помолвка старшей принцессы — всего лишь предлог, я буквально нюхом чуяла это. Но откуда посланнику все это знать? Вито говорил, что магия оберегает сама себя. Значило ли это, что Трастамара как-то связан с моей мамой? Быть не может.

А если это свекровь? Если она все узнала и нашла верный способ избавиться от меня?

От этих мыслей подступала паника. Так нельзя. Я пыталась убедить себя, что надо решать проблемы по мере их поступления, но в голове гудело. А кромешная темнота лишала ориентации в пространстве. Время от времени казалось, что твердь уходит из-под ног, и я стояла, как ярмарочный канатоходец, широко раскинув руки. Но я не могла простоять так вечность.

Я попробовала покрутиться на месте, чтобы найти магический выход обратно на поляну. Он должен быть где-то совсем рядом. Хотя бы вернуться, прийти в себя. Чтобы понимать, что я могу всегда отсюда выйти. Так станет спокойнее. Но никакого выхода не было видно. В дупле того дерева тоже была кромешная темнота, я лишь сумела усмотреть едва заметную бликующую поверхность. Возможно, с этой стороны было так же, но чтобы заметить глянец, нужен источник хотя бы слабого света. Иначе это безнадежно.

Я сглотнула, пытаясь успокоиться. Замерла, стараясь даже не дышать, прислушивалась, боясь уловить чужое присутствие. Иногда такое замечаешь каким-то чутьем. Но не помогло. Меня буквально душило ощущение совершенной изоляции. Полнейшей. Словно меня заперли в самом глухом подземном каземате.