Лекарка в Мужской Академии (СИ) - Смертная Елена - Страница 18

Я вертела в руках ладанку, вспоминая, как горько было тогда, когда потеряла ее… Я не знала, что в тот день, лишившись безделушки, обрету нечто куда более важное.

— Теперь все на местах, — сказала я, тщательно скрывая подступившие слезы.

Яр улыбнулся в ответ. Да, теперь все на местах. Лада снова со мной, а того мальчика… можно представить, будто его и не было вовсе. Можно вообразить, что я не подошла тогда к той луже, не испачкала платьице и не потеряла подвеску. Что ничего этого не случилось…

— Вот, смотри! — закричал Мир, врываясь в комнату.

Яр взял из его рук рисунок, и его пальцы дрогнули. Нет, к сожалению, так нельзя. Нельзя стереть из памяти, выбросить, отпустить то, что по-настоящему дорого. Этот рисунок, где Мир тщательно выводил нас троих… Это вовсе не прощание. Не частичка прошлого, которую я отдам и забуду. Это кусочек моего сердца, который навсегда останется с ним.

Мы встретились глазами. В его взгляде все невысказанные слова, все наши общие годы, все моменты, которые теперь останутся лишь в памяти. Он сглотнул, его пальцы слегка дрогнули, сжимая рисунок. Я улыбнулась… той самой улыбкой, что всегда помогала мне быть сильной.

— Мы желаем тебе счастья, Яр.

А в голове звучали другие слова — те, что никогда не сорвутся с губ: «Я люблю тебя так сильно, что готова отпустить. Желаю тебе всего самого светлого. Пусть твоя новая жизнь будет именно такой, о какой ты мечтал».

Воздух между нами дрожал от невысказанного. Но иногда молчание — самый честный язык любви. Я сделала шаг назад, давая ему свободу, которую сама же и выбрала для нас обоих. Прощай, Яр… Прощай навсегда.

Глава 37

Рада

Я вышла на улицу и вдохнула полной грудью. Ну и дура же эта Анна! Яр со мной переспал? Да он даже прикоснуться боялся, до тошноты благородный. Все смотрел издалека, думал… На лекарку бы лучше так смотрел! Может, и морщины бы увидел! Или совсем ослеп?

При одном воспоминании об Анне в груди все сжалось. Как он вообще мог подумать променять меня, молодую аристократку, на эту замухрышку лекарку?

— Женишок не провожает? — раздался знакомый хрипловатый голос. Я вздрогнула.

— Я же говорила, что это привлечет внимание. Меня ждет служанка, — ответила я, оглядываясь по сторонам.

Служанка действительно сидела в карете, скучая и поглядывая на академические стены с туповатым любопытством.

— Место скоро станет твоим, — сказала я, натянув перчатки. — Думаю, это достойная плата.

Стоум хмыкнул.

— Если бы не я, ты, Радочка, так бы и куковала в девицах.

Да, именно Стоум вовремя прислал то письмо. Я-то думала, мой жених занят подготовкой к отъезду, а он… он тут первую любовь вспомнил. Тоже мне, женишок.

Ну что ж… Зато при деньгах. И молодой. В наше время это уже куш. Родители подобрали хорошую партию, но выгрызать свое место пришлось самой. Пришлось играть эту нелепую роль… Нежную, невинную дурочку, мечтающую о детских пеленках.

— Не приписывай себе слишком много, — фыркнула я. — Он выбрал меня не только из-за твоего письмеца. А потому что я… это я.

Стоум окинул меня оценивающим взглядом с головы до ног и хмыкнул с такой неприкрытой похабной улыбкой, что внутри все запылало.

— Я бы тоже такое выбрал.

— Но тебе не дано, ты не ректор, — бросила я через плечо, направляясь к карете.

— Пока что, Радочка. Только пока…

Я шла, чувствуя его взгляд на спине. Да, пока что… А потом… Потом в нашем доме всегда будут рады такому «другу». Нарочно позволила себе чуть больше оголить ножку, забираясь в карету. Этот взгляд буквально прожигал… Как же я обожала мужское внимание.

Захлопнула дверцу, бросив последний взгляд в окошко. Стоум все еще стоял, не сводя с меня глаз.

— Чертовка, — беззвучно произнес он одними губами.

Я стукнула по стенке кареты, подавая знак трогаться.

— Госпожа, как все прошло?.. — залепетала служанка.

— Прекрасно, — ответила я, закрывая глаза. — Скоро у меня будут прекрасная свадьба, прекрасная новая жизнь и… прекрасный молодой жених.

Я позволила себе хищную улыбку.

— А знаешь, что в нем самое прекрасное?

Служанка тупо пожала плечами. Ну конечно, откуда ей знать, глупой скотине.

— То, что его почти не будет дома, — сказала я, вновь глядя в окно. — И я стану свободной богатой барыней. Вот что самое прекрасное в моей новой… прекрасной жизни.

Карета тронулась, увозя меня к новому прекрасному будущему. Будущему, в котором больше мне никто не помешает.