Лев и Сокол (ЛП) - Лангле Ив - Страница 2

— Ты имеешь в виду Дженни и Кэти? Не волнуйся, мама, они сделали все возможное, чтобы напоить меня. Не нужно их наказывать. Оказывается, они не так крепки во хмелю, как думали.

Особенно учитывая, что Нолан схитрил и вылил несколько рюмок в стакан гризли по имени Базз — медведь сидел рядом с ним в баре. Бедняга, должно быть, с утра не раз спросил себя, почему его стакан никогда не пустел — и почему сегодня утром он проснулся рядом с кривоногой пумой.

Придется не забыть послать Баззу букет цветов и пакет медовых плюшек в качестве извинения.

Губы его матери сжались в почти невидимую линию.

— Так ты ни с кем не спал прошлой ночью? И позапрошлой… мои источники не врут?

Он не знал, что больше беспокоило его — то, что его мать была так хорошо осведомлена о его сексуальной жизни, или то, что она сетовала на отсутствие таковой.

— Мам, это правда не то, что я хочу обсуждать. — Когда-либо. И особенно с ней.

— Я беспокоюсь о тебе, Нолан. Ты уже давно достиг возраста, когда пора заводить гарем.

Ужасная мысль. У него было достаточно проблем с женщинами его семьи. Зачем добавлять что-то еще? Кроме того, ему едва исполнилось тридцать, и у него еще было достаточно времени, чтобы найти жену.

— Тебя интересует, почему я не выполнил свой долг перед прайдом и не стал отцом нескольких детенышей? Исключительно чтобы ты могла похвастаться перед другими семьями. Тебе не приходило в голову, что, возможно, я хотел бы все делать сам? Ну, знаешь, встречаться с девушкой, влюбиться, жениться, потом завести детей? Чтобы все было, как у всех. Нормально.

Испуганный взгляд матери чуть не заставил Нолана рассмеяться. Чуть не заставил. Но он удержался. Последний человек, который рассмеялся ей в лицо, все еще не заживил шрамы. Сын он или нет, но его мать плохо переносила насмешки.

— Нормально? Нет ничего нормального в том, чтобы не выполнять свой долг.

Нолан вздохнул.

— Я не племенной жеребец, мама.

— Никто тебя не просит им быть.

— Тогда почему ты продолжаешь пытаться? Сводишь меня с львицами? — Или с тигрицей, как недавно. Очевидно, на данный момент маме подходило все, что несло в себе кошачий ген.

— Я должна что-то сделать. Мне не верится, что ты делаешь хоть что-то сам. Ты не ищешь женщину, которая могла бы родить львенка для нашего прайда.

Слышала ли она хоть слово из того, что он сказал? Конечно нет. Когда дело доходило до прайда и ее роли лидера в нем, его мать включала избирательное мышление. Сейчас ее мысли были заняты тем, чтобы ее сын как можно больше занимался сексом.

— Почему ты не можешь просто расслабиться и позволить мне делать все по-своему? Дать мне время? Тебе когда-нибудь приходило в голову, что я хотел бы найти женщину, которая полюбит меня таким, какой я есть, а не потому, что этот брак будет выгоден нашим семьям? Или потому, что ты пообещаешь ей деньги?

— Я просто переживаю за тебя.

Боль на ее лице казалась неподдельной. Чувство вины заставило Нолана поежиться.

— Я знаю, что это так.

По крайней мере, в ее сознании. В его — она слишком сильно вмешивалась. Нолан не был заинтересован в том, чтобы выступать в роли машины для производства детей, создавая следующую линию львов или лигров, чтобы успокоить мать. Не его вина, что он оказался единственным взрослым львом в их прайде. Во всем виноваты его сестры, двоюродные братья и тети, которые рожали только девочек.

— Слушай, мам, мы можем поговорить об этом позже? Мне нужно вставать и собираться на работу.

Не лучшее напоминание, учитывая, как мать Нолана ненавидела его работу, но, по крайней мере, это отвлекло ее внимание. Она фыркнула с явным презрением и задрала нос. Отошла от кровати, схватив его одежду с пола, и бросила ее в корзину на ходу.

— Я все еще не могу поверить, что ты отказался от этой респектабельной работы в больнице, — она, к слову, обещала большую зарплату, еще более красивую машину, чем та, на которой он сейчас ездил, и всевозможные льготы, — чтобы работать на них.

Они — «FUC» — Объединение пушистых коалиций, организация помощи для перевертышей по всему миру, работающее с две тысячи одиннадцатого года. Все еще относительно новое агентство, но те, кто стоял у власти, учли демографический взрыв, и решили, что пришло время оборотням иметь свое собственное агентство с функциями полиции и охраны. Раньше, если оборотню требовалась помощь, решать все приходилось самому, что часто вызывало проблемы и внимание — больше внимания, чем они хотели. Но теперь с этим покончено. Теперь, если оборотню нужна помощь, он просто звонил — и FUC было тут как тут. Аббревиатура, конечно, иногда причиняла неудобства, ибо некоторые принимали ее слишком всерьез (прим. — «FUC» созвучно с английским словом «fuck», глагол «to fuck» означает «трахаться»).

— Мне нравится моя работа. — Больше похоже на «люблю свою работу», но Нолану не хотелось еще сильнее раздражать мать, не тогда, когда она продолжала вытирать пыль с его комодов. В раздраженном состоянии она всегда убиралась. Излишне говорить, что Нолан никогда не жаловался на эту привычку и иногда использовал ее в своих интересах. Это спасало его от необходимости нанимать горничную.

Несмотря на сетования матери по поводу того, что его работа не дает ему возможность купить «ягуар» и там маленький офис и нет приличной медицинской страховки, Нолан преуспевал. Он водил хорошую машину, жил в отличной квартире, которую купил на свои собственные деньги, и в целом имел достаточно сбережений в банке, чтобы соблазнить любую женщину. До момента, пока она встретит его мать. Тогда любая нормальная женщина, обладающая хоть какими-то умственными способностями, наверняка бросилась бы бежать. Даже с воплями. Он уже видел такое раньше. Только сильная личность могла бы противостоять его властной матери. Проблема заключалась в том, что Нолан предпочитал женщин с кротким нравом, другими словами, ее полную противоположность.

Когда-то давно он думал, что нашел подходящую девушку. Стефани. Горячая пума, с которой он провел несколько лет. Она была деловой женщиной с приличной работой, деньгами и независимым духом. Лучше всего было то, что она встречалась с ним, потому что он ей действительно нравился, а не только из-за его внешности или положения. Но в один прекрасный момент, когда Стефани объезжала Нолана в его кровати, у изголовья возникла его мать с кучей советов. Стефани исчезла мгновенно, и сообщение с текстом «Это не ты виноват, это твоя мать», на самом деле не было сюрпризом.

— Я не понимаю, как тебе может нравиться там. Тебе недоплачивают, недооценивают и перегружают работой. — Снова это шмыганье носом.

В таком свете это звучало глупо, однако он знал лучше. Нолану нравились люди, с которыми он работал, нравилась их приверженность делу и тот факт, что его мать не могла им приказывать. Помощь тем, кто попал в беду, и правосудие — все это пробуждало его рыцарскую сторону. Не то чтобы высказал это вслух. В мире его матери альтруизм был уделом слабых. Учитывались только холод, звонкая монета и власть. Он достаточно раз спорил с ней с тех пор, как принял решение присоединиться к FUC, чтобы понять — переубеждать ее бессмысленно.

— Мама… — протянул он предупреждающе.

Гримаса отвращения исказила ее черты — впрочем, она касалась винного пятна на его бежевых брюках, которые он забыл замочить до того, как вчера лег спать. Она бросила отвратительно грязную одежду в корзину.

— Отлично. Разбиваешь сердце бедной матери. Если бы твой отец был жив, он бы умер от стыда.

Если бы его отец был жив, он, вероятно, был бы глухим или жил бы где-нибудь без телефонов или почты глубоко в джунглях.

— До свидания, мама.

— Я ухожу. Сейчас. Я чувствую, когда я здесь не нужна.

В самом деле? Отмечаем эту знаменательную дату крестиком.

— Но имей в виду, мы еще не закончили. Ты выполнишь свой долг перед прайдом.

Обязательно. Да, да. Нолан слышал это не раз. Он уже закрашивал надписи в ванной, гостиной и даже на потолке своей спальни. Мама пыталась в буквальном смысле черным по белому донести до него свои истины. По крайней мере, ей не удалось вытатуировать это на его теле — пока. Он сорвал две последние попытки, почувствовав снотворное, подсыпанное в воду. Угроза переехать в Сан-Франциско, чтобы присоединиться к живущему там гей-прайду, положила этому конец.