Лев и Сокол (ЛП) - Лангле Ив - Страница 15

Этот мужчина сводил ее с ума своим флиртом, и, несмотря на то, что она знала, что не должна воспринимать его всерьез, тело, к крайнему раздражению Клариссы, каждый раз реагировало на него. Одна улыбка — и ее соски напрягались. А киска сжималась при звуке его голоса. Тепло его дыхания на ее промежности, когда он тихонько похрапывал у нее на коленях — и вот, ее трусики промокли.

Самое разумное, что можно сделать? Спихнуть его с колен. Как он смеет использовать ее в качестве подушки! Но она почему-то ничего не сделала, потому что, обидевшись, вынуждена была бы признать, что он ее задел. А она не хотела доставлять ему такое удовольствие. Вот если бы он стал ее лапать, тогда да. Фактическое домогательство означало, что она могла свободно поставить ему фингал, который он заслужил. Или можно потрогать его в ответ. Коварный ум, или, лучше сказать, тело. Что такого было в этом докторе, что заставляло ее нарушать собственные правила?

Чтобы побороть ведущие непонятно куда мысли, Кларисса сосредоточилась на деле, а точнее, на опасности, которую Нолан продолжал отрицать. Те твари, на которых они охотились, продемонстрировали недюжинную хитрость, вторгшись в дом сотрудника FUC. Ей было неприятно осознавать, что эта ярость была направлена на конкретных людей, а не просто на случайных незнакомцев. Но попробуйте заставить высокомерного льва признать это. Для умного человека он порой оказывался слишком уперт.

Очевидно, этот идиот не относился к собственной безопасности серьезно, и чем больше он утверждал, что может сам о себе позаботиться, тем больше Кларисса удивлялась. Только посмотрите, как эти тигры застали его врасплох на парковке. Где же тогда был его инстинкт короля джунглей? Пусть Нолан отрицает сколько угодно, но он ничего не подозревал. И в то же время она вынуждена была признать, что тигры не представляли реальной опасности. Если не принимать во внимание сотрясение мозга и похищение льва ради секса, единственной реальной опасностью была его добродетель. Как будто у него ее было много.

Почему мысль о распутствах Нолана заставила ее вцепиться в руль так крепко, что остались следы от когтей, она сказать не могла. Кларисса заставила себя расслабиться и вздохнуть. Я не ревную. Почему меня должно волновать, с кем он спит?

И как это она отвлеклась от основной темы, а именно от его способности позаботиться о себе? Как лев уже доказал, разорвав галстук, которыми она связала его руки, он обладал силой и, по его собственным словам, не раз выходил из затруднительных ситуаций. Однако уклониться от любовных ухаживаний дам было гораздо проще, чем спастись от не слишком нежных, психованных мутантов-убийц. Как бы доктор поступил, столкнувшись с бывшим пациентом, жаждущим крови? Сделает ли он все необходимое, чтобы защитить себя, или погибнет, пытаясь спасти того, кто слишком далеко зашел? Почему-то она опасалась последнего, что, по правде говоря, не было недостатком, но могло оказаться фатальным для Нолана. Именно поэтому я отвезу его домой и позволю ему использовать меня в качестве подушки, а не брошу его задницу на обочине и не уеду в свой отель.

Хоть способность Нолана защитить себя и оставалась пока неизвестной, Кларисса уже понимала, что он не так глуп, как показалось вначале. Похоже, ему нравилось производить впечатление этакого золотого плейбоя, лишенного здравого смысла, и все же он сразу заметил то, что не заметила она на месте преступления. Неважно, что она быстро догадалась бы об этом, а Нолан, в некотором смысле, обманул ее благодаря своему более тонкому обонянию. Кларисса сделала неверный вывод, и он доказал, что она ошибалась. В очередной раз. Его раздражающая привычка, которую она быстро начинала ненавидеть. Если бы только она могла ненавидеть этого льва, а не бороться то и дело с желанием пригладить золотистый локон, упавший ему на щеку.

Кларисса ехала — быстро, потому что ей и правда нравилась его машина, — и докладывала Хлое о последних событиях.

Жираф помолчала, когда она закончила.

— Так вы теперь с доктором Мэннерсом?

— Да. Когда он не принял мои предупреждения всерьез, я решила, что лучше, если его подстрахует кто-то компетентный.

— Он настаивал на возвращении домой?

— Да, несмотря на мою рекомендацию. Вы бы предпочли, чтобы я забрала его в другое место?

— Вообще-то нет. Так даже лучше. Питер позвонил после вашего ухода и сказал, что они обнаружили пропажу одного предмета, когда упаковывали вещи для Агнес. Пропал список контактов медсестры, который она держала на холодильнике.

— Дайте угадаю. В нем была вся информация о персонале.

— Адресов нет, но есть номера телефонов ключевых сотрудников, по которым любой человек с доступом в Интернет может провести легкий поиск. Хорошая новость: мы уже обзвонили их всех и предупредили, так что никого из них нет дома, кроме…

— Одного упрямого льва.

— Да. Но, возможно, это не так уж и плохо.

— Вы собираетесь использовать его в качестве приманки?

— Если доктор не захочет уступить, тогда да, — прямо сказала Хлоя.

— Но не будет ли против этого его семья, а точнее, его мать, которая, как я слышала, немного вмешивается в его дела?

— Возможно. Но в то же время, если кто-то тронет ее маленького мальчика, в дело вступит прайд.

— Вступит каким образом?

— Уничтожит пациентов, чтобы убедиться, что их единственный лев-мужчина в безопасности. Если уж чего и не стоит делать, так это связываться с сыном Бренды Мэннерс.

— То есть вы хотите, чтобы я бросила его в его квартире и просто надеялась, что он не проспит нападение одного из чокнутых пациентов?

— Не совсем. Мы бы хотели, чтобы вы остались с ним на время или пока опасность не минует.

Машина вильнула.

— Что? — закричала Кларисса. Чтобы она осталась с этим котенком-переростком? Терпела его хитрые намеки и щекочущие прикосновения? О, это была плохая идея. Плохая, плохая идея. И все же, разве я не планировала остаться на ночь? На одну ночь. Хлоя явно предполагала более длительный срок.

— Я не няня.

— Я понимаю. Но даже вы признали, что его нельзя оставлять одного.

— Потому что он забывчив и озабочен их лечением и не хочет признавать, что они — угроза, которую нужно уничтожить.

— У меня нет других свободных агентов, а вы уже с ним.

— Не по своей воле.

— Сможете остаться с ним хотя бы сегодня?

— Он бесит.

И он сексуальный.

— Правда? Я удивлена, что вы так говорите. Здешние женщины его обожают.

— Потому что они хотят его.

— А вы нет?

— Нет, — соврала она. Она не собирается признать, что у нее есть что-то общее с этими глупыми самками в течке и их трепещущими ресничками. Да, возможно, ей хотелось посмотреть, покрыто ли его тело золотистой шерстью и есть ли у него мех на груди, но с этим любопытством она могла смириться. И она ни за что не позволила бы Нолану взъерошить ее перышки или приблизиться настолько, чтобы мурлыкать, касаясь дыханием ее обнаженной кожи. О-о, не стоило думать о том, как он выглядит голым. Она сжала бедра, и его голова дернулась. Нолан не проснулся, но его нос оказался чуть глубже меж ее бедер, чем ей нравилось — ладно, ей нравилось, но хотелось, чтобы нет.

Хлоя все еще говорила, и Клариссе с трудом удавалось обращать на нее внимание.

— Вообще-то я рада слышать, что он вам неинтересен. Бедняга Нолан неплохо справляется с ухаживаниями персонала, но я знаю, что это его утомляет.

— Конечно. — Она заметила, как это его утомляет, по тому, как он продолжал зазывать ее в свою постель.

— Значит, я могу рассчитывать, что вы убережете его от травм?

Она ответила с неохотой.

— Наверное. Но как же мои вещи?

— Утром я попрошу кого-нибудь привезти их.

Положив трубку, Кларисса посмотрела на льва, храпевшего у нее на коленях. Она знакома с ним менее двадцати четырех часов, а он уже усложнил ей жизнь. Уж она бы хорошенько отшлепала кое-кого в ASS за это.