Учитель. Назад в СССР 5 (СИ) - Буров Дмитрий - Страница 52

Кружится первый осенний листок,

Кружится в памяти старый вальсок,

Юности нашей,

Юности нашей вальсок'.

Я с улыбкой наблюдал за своими выпускниками. Пары кружились под звуки вальса, в глазах ребят дрожали не слезы. Скорее, осознание того, что школьные годы безвозвратно ушли, но впереди — будущее. И оно обязательно будет прекрасным. Я наслаждался моментом и старался не думать о том, что ожидает страну и нынешних выпускников спустя двадцать с копейками лет.

Последний куплет подпевали все вместе, от школьников до родителей. И даже суровая Зоя Аркадьевна шевелила губами, не стесняясь куратора. Сама же Аделаида Артуровна притопывала носком туфли в такт музыке и добродушно улыбалась. За этот год я впервые видел на лице товарища Григорян такую светлую искреннюю улыбку.

Едва зазвучали строки последнего куплета, как Григорий Степанович дал отмашку седьмому классу. Мальчишки торопливо взобрались на стремянки, взяли в руки самодельные хлопушки, которые делали под моим личным руководством из картонных труб, что раздобыл нам Митрич. Я напрягся, но бумажный салют прошел без эксцессов. Конфетти закружилось в воздухе, грянуло громогласное «ура», танец закончился.

— Дорогие товарищи! — взволнованно начал свою речь директор. — Вот и подошел к концу еще один учебный год! Многое случилось за эти месяцы: и плохого, и хорошего, и необычного. Но все-таки больше хорошего! Впереди ребят ждут серьезные испытания. Экзамены на зрелость! Мы верим, что десятый класс достойно справится со всеми экзаменами. Уверены, что каждый из ребят поступит в институт, следуя за своей мечтой. И, продолжая славные традиции родной школы, каждый из вас станет достойным гражданином нашей великой Родины!

Юрий Ильич широко улыбнулся, окинул взглядом притихший школьный двор и закончил.

— А сейчас, ребята, для вас прозвучит последний в вашей жизни школьный звонок! Не забывайте этот звук никогда. Пусть в вашей памяти он останется путеводной нитью, которая будет связывать вас с вашими товарищами, с детством, со школой. А мы всегда будем рады видеть вас. Будем ждать, помнить и гордиться вашими успехами!

Свиридов растерянно моргнул, прогоняя непрошеную слезу, затем махнул и отступил в сторону.

— Право дать последний звонок предоставляется ученику десятого класса Владимиру Свирюгину и ученице первого класса Ульяне Задорновой! — прозвучал голос ведущей.

Володя, серьезный до невозможности, вышел из строя, чеканя шаг. Остановился рядом с ведущими, ожидая маленькую девочку-первоклашку.

Ульяна подбежала к Свирюгину, застенчиво улыбнулась, приняла из рук парня внушительный колокольчик и замерла, немного испуганно косясь на юношу, присевшего на корточки. Володя подхватил пигалицу с огромными белыми бантами, девчушка восторженно пискнула, ухватилась одной рукой за шею, вторую задрала высоко-высоко, счастливо улыбнулась и затрезвонила в колокольчик.

Чистый сильный звон разнесся над школьным двором. И даже аплодисменты не заглушали уверенный звук, знаменующий последние мгновения детства. Володя с первоклашкой на плече сделал круг почета, затем осторожно ссадил девочку возле ведущих и вернулся к классу.

Я выдохнул, только сейчас сообразив, что все это время ожидал какого-нибудь сюрприза.

— Обошлось, — хмыкнул негромко Федор Швец, что стоял рядом со мной.

— Что? — переспросил я.

— Обошлось, говорю, — повторил Федя. — Седьмой класс решил без сюрпризов.

— Это точно, — кивнул я.

Линейка закончилась, классы разошлись на последний урок, а мы с десятиклассниками, администрацией школы, гостьей из районного образования, родственниками выпускников отправились в автобус. Минут через двадцать оказались рядом с площадью Павших Героев, где собрались почти все жители села, включая ветеранов.

Наша идея высадить певчую сирень парка Победы неожиданно превратилась в нечто большее, чем просто аллея памяти выпускников. Каждый житель захотел высадить свое деревце в память о своем герое. Когда мы об этом узнали, пришлось в срочном порядке договариваться с администрацией села, разбивать участок на квадраты, копать ямы под деревья, организовывать полив.

Первыми сажали свои саженцы десятиклассники. После школьников к посадке приступили ветераны и остальные жители села. Многие принесли с собой табличку, на которой написали имена погибших фронтовиков.

Под конец посадок, буквально за несколько минут до минуты молчания, ко мне подошла школьница и дернула за рукав.

— Ты как здесь? — нахмурился я, сообразив, что младшие школьники должны находиться в школе.

— Там Ленька с мальчишками салют готовят, — деловито сообщила мне ученица.

— Где? — моментально напрягся я.

— Там! — махнула рукой девчушка в сторону автобуса.

Не размышляя, я рванул к транспорту, надеясь предотвратить очередной сюрприз от семиклассников.

— Стоять! — рявкнул я, выворачивая из-за автобуса.

— Ой… Егор Александрович… А мы тут… это… — растерянно загалдели мальчишки, торопливо рассовывая по карманам какие-то ленточки бумажные и что-то пряча за спину. — Мы только посмотреть! — выпалил Ленька Голубев.

— Мимо проходили? — поинтересовался я, выдыхая.

— Чего? Ага, мимо проходили, — подтвердил сообразительный Ленька.

— Выворачиваем карманы, — велел я.

— Зачем это? — насупился Голубев.

— Нету у нас ничего, — поддержали пацаны предводителя.

— Выворачиваем, — повторил я.

— Ну Егор Александрович… Ну чего вы в самом деле… — сердито засопел Ленька. — Нету у нас ничего… Честное правдивое…

— Вот и покажите, что нет ничего, — вежливо предложил пацанятам.

— Да ладно, чего уж там… — огорченно махнул рукой Генка Соловьев. — Пистоны это… Мы салют хотели… Ну в честь выпускников и вообще…

Генка вытащил из-за спины руку с игрушечным пистолетом. Остальные мальчишки, следуя примеру товарища, тоже протянули мне свое оружие.

— Вот! Я же говорила! — раздался девчачий голос за моей спиной.

— Ну, ты Верка и ябеда! — выругался Ленька. — Погоди у меня! — Голубев погрозил однокласснице кулаком.

— А вот нечего было меня с собой не брать! — девчонка показала мальчишкам язык и кулак.

— Ну, погоди, зараза рыжая! — пацаны возмущенно потрясали в сторону одноклассницы кулаками с пистолетами и револьверами.

— Так, оружие сдать.

— Ну, Егор Александрович! — вскинул голову Ленька. — Ну чего такого… Это же просто пистоны! Мы постреляем как будто с заправдашних ружей. Будет торжественно!

— Сдаем оружие, расходимся по домам, — повторил я приказ.

Понурив головы, мальчишки вытаскивали из карманов пачки пистонов, вручали мне вместе с игрушечными пистолетами.

— А у них под автобусом еще! — сдала мальчишек Вера.

— Доставайте, — приказал я.

— Ну, Верка, получишь ты у меня, — прошипел Голубев.

— Вытаскивай, — велел я мальчугану.

Из-под машины вытолкали небольшую фанеру, на которую пацаны с помощью канцелярских кнопок прикрепили ленты с пистонами, и несколько странных плоских досок со шляпками гвоздей.

— Это что за конструкция такая? — удивился я.

— Одновременный залп, — хмуро пояснил Ленька. — Безопасно же, честно. Мы проверяли.

Похоже, систему заранее опробовали.

— Ясно-понятно, — покачал я головой. — Так, конструкцию разобрать, занести в автобус, вместе с оружием сложить на первом сиденье. За арсеналом придете завтра лично ко мне.

— Угу, — буркнули мальчишки и принялись медленно отковыривать кнопки.

— И чтоб никаких салютов, ясно? — строго уточнил я, глядя на недовольного Леньку.

— Угу.

— Слово пионера?

— Честное правдивое, — кивнул Голубев, не поднимая голову.

— Леонид…

Мальчишка вздохнул, поднялся, посмотрел на меня и отчеканил:

— Честное пионерское, Егор Александрович. Мы всё поняли, не волнуйтесь.

— Хорошо. Я на вас рассчитываю.

— Всё сделаем, — подтвердил Ленька.

Предотвратив несанкционированный салют, я вернулся к своему классу. Закладка парка Победы завершилась спокойно и без сюрпризов. Сюрприз ожидал меня на следующий день в кабинете директора.