Мечников. Битва умов (СИ) - Алмазов Игорь - Страница 33

Подъехав к набережной, я увидел тот самый теплоход. На нём красовалась надпись: «Княжна Анастасия». Подозреваю, что назвали его в честь кого-то из местной знати. Возможно, в честь супруги князя Игнатова. Если мне память не изменяет, имена совпадают.

Но больше всего меня заинтересовало не происхождение названия судна.

А скорее само судно. Теплоход! Удивительная картина для середины девятнадцатого века. В моём мире теплоходы появились лишь в одна тысяча девятьсот третьем году. Если верить историческим сводкам, первое такое судно произвели в Нижнем Новгороде.

Но в этом мире всё работает иначе. Нет нужды добывать и создавать особое топливо и резервуары для него. Достаточно зарядить огненный кристалл, который будет питать теплоход на протяжении всего маршрута.

Да и в целом, как мне кажется, с помощью одних только кристаллов можно толкнуть прогресс на сотни лет вперёд. Если уж мы с Павловым параллельно создали рентген, УЗИ, дефибриллятор и кардиостимулятор, то нетрудно представить, что вскоре найдётся человек, способный создать первый магический компьютер.

Мы оплатили билеты на теплоход. Пришлось даже показать паспорта, чтобы подтвердить свою принадлежность дворянскому сословию. Оказалось, что сам теплоход и находящийся на нём ресторан предназначались только аристократам.

Я уж было собрался придумывать план, как затащить Ксанфия Апраксина на «Княжну Анастасию», но он смог пройти контроль без каких-либо проблем.

Странно… Очень странно. Да, он принадлежит к дворянскому роду Апраксиных, но, если не ошибаюсь, семья от него отреклась, а государство разыскивает Ксанфия за продажу трав, из которых можно сварить наркотические зелья.

— Чего вы так удивляетесь, Алексей Александрович? — встав вплотную ко мне, спросил он. — Расслабьтесь, городовые сюда не нагрянут. Фальшивый паспорт. У меня их несколько.

Значит, у него даже в канцелярии есть свои связи? Что ж, это удобно. Странно, правда, что он делится со мной такой информацией. Да, мы уже давно работаем вместе. Доверяем друг другу в ряде вопросов, но зачем ему рассказывать то, чем я могу его шантажировать? Разумеется, я этого делать не собираюсь. Но он-то этого не знает! На его месте я бы не стал рассказывать об этом.

Мы заняли места за столиком, расположенным около правого борта корабля. С него открывался шикарный вид на Волгу.

— Какая же всё-таки величественная река! — не смог сдержать восхищения Сеченов.

— Разве в Санкт-Петербурге мало рек? — усаживаясь напротив нас, спросил Апраксин.

— В столице они в избытке, — ответил Иван, не отводя взгляда от реки. — Но даже Нева не сравнится с Волгой по масштабу. Сами взгляните! Другой берег отсюда вообще не видно. Будто мы не по реке собираемся плыть, а по морю!

В этом Сеченов прав. Волга своей шириной и вправду поражает. Рек в России много, но именно эта мне нравится больше всех. Тут я разделяю мнение Ивана.

Главное, чтобы здесь не завелись некро-бобры, как в Хопёрске. Если такие твари умудрятся выстроить плотину поперёк Волги, затопит не одну деревню, а весь центр губернии!

Вскоре теплоход тронулся, нас обдало прохладным ветром, и перед нами тут же появился официант, будто из палубы вырос. Мы сделали заказ. И лишь после этого начали наш разговор, который откладывался уже несколько часов.

— Что ж, господа лекари, — произнёс Ксанфий Апраксин. — Здесь — идеальное место, чтобы поговорить о том, что не предназначается для чужих ушей. Ветер, шум судна, плеск воды — никто нас не подслушает. Изначально я собирался переговорить только с вами, Алексей Александрович. Но если вы ручаетесь за господина Сеченова…

— Ручаюсь, — перебил его я. — Переходите к делу.

— Не спешите. Давайте хоть немного насладимся этой атмосферой, — попросил Апраксин, но фразу закончить не смог.

Теплоход развернулся, и на нас попали капли воды. Ничего особенного, казалось бы. Однако Ксанфий быстро скинул с себя сумку и достал из неё коробочку с пудрой.

На его лице появилось несколько зелёных точек.

Всё понятно. Значит, пользуется гримом. Но выглядит он очень реалистично. От обычного человека Апраксина отличить трудно. Наверняка он сделал его на основе своих чудодейственных трав.

— Так, на чём я остановился? Ах, да! — закончив восстановление маскировки, произнёс Ксанфий. — Изначально я раздосадовался, что вы, господин Мечников, решили раскрыть меня ещё и Ивану Михайловичу. Но так даже лучше. Два лекаря смогут сделать больше, чем один. Особенно, если речь о двух выдающихся лекарях.

— Дайте отгадаю, вы хотите предложить мне новый товар? — предположил я. — Что у вас на этот раз?

Во мне горел интерес. Обычно мне пригождались любые травы Апраксина. Даже те, которые используются для варки наркотических зелий, я всегда умудрялся направить на производство лекарственных препаратов. Вопрос ведь не в том, какими свойствами обладает растение. Вопрос в дозе.

«Всё есть яд, ничто не лишено ядовитости, и всё есть лекарство. Одна только доза делает вещество ядом или лекарством».

Так говорил Парацельс, который в моём мире прославился как врач, а в этом — как известный алхимик. Его труды здорово помогли мне в производстве лекарственных зелий.

— Нет, господин Мечников, на этот раз вы не угадали, — заявил Ксанфий Аполлонович. — Я пришёл сюда не для того, чтобы заключить сделку. А точнее… Поставщиком услуг на этот раз буду не я, а вы. Мы поменяемся местами.

— Может, не будем говорить загадками? — предложил я.

— Да, согласен с Алексеем Александровичем, — кивнул Сеченов. — Вы-то друг друга хоть немного понимаете, а я вообще не умею читать между строк. Поясните, пожалуйста.

Нам пришлось прерваться, поскольку официант принёс заказанные моими спутниками блюда. Я же заказал обычный ягодный морс, чтобы хоть немного освежиться и спасти себя от мучительной жары.

— Близнецы о вас часто вспоминают, — ушёл от темы Апраксин и начал поглощать заказанный стейк. — Первое время им жилось очень трудно после вашего лечения. Но — ничего. Уже привыкли. Они очень благодарны вам.

Он говорит о Свитневых. Сиамских близнецах из Пензенской губернии, которых я разделил. Именно у них Ксанфий нашёл убежище после своего изгнания.

Я, несомненно, рад, что мои пациенты в добром здравии. Но всё же меня смущает, что Апраксин попросил встречи и сам при этом всячески избегает главной темы.

Стоп… Так вот в чём дело!

— Ксанфий Аполлонович, о господах Свитневых поговорим позже. Перестаньте бояться, — заявил я.

— Что? — изобразил удивление он. — Бояться? О чём это вы?

— Я вижу, что вам трудно произнести вслух вашу просьбу. Не стесняйтесь. Мы с коллегой выслушаем вас. Такова наша работа. Слушать, помогать и не осуждать.

Апраксин отложил столовые приборы в сторону. Замолчал. Мы не стали больше его торопить. Лишь через несколько минут он смог выдавить из себя то, что хотел произнести с самого начала.

— Я хочу, чтобы вы попробовали… Хотя бы попробовали помочь мне с моим недугом, — попросил Апраксин. — Взамен можете просить что угодно.

— Вы о своей коже? — уточнил я.

— Всё верно.

— Помнится, прошлой осенью вы говорили, что никто из лекарей вам помочь не сможет. И сказали, что я ничего не исправлю, — сказал я.

— Да. Так и было. Но в тот момент я не знал, каким выдающимся лекарем вы являетесь, — он перевёл взгляд на Сеченова. — И вы тоже, Иван Михайлович. Если кто и может мне помочь, то только вы. Я хочу стать человеком. Мне надоело скрывать свою зелёную кожу под тоннами грима. Надоело прятаться.

— Я вас понимаю, — кивнул я. — И у меня есть идеи насчёт того, как исправить эту ситуацию. Кажется, вы говорили, что кожа у вас зелёная с самого рождения, верно?

— Да, я таким родился. Поэтому род Апраксиных всегда относился ко мне, как к бастарду, — опустив взгляд, произнёс он.

Значит, речь идёт о генетическом заболевании. В моём мире редко встречались случаи, когда у людей зеленела кожа. Но такое всё же бывало. Причин может быть несколько. Нарушение обмена желчи, дефекты пигментации, бактериальное воспаление сальных желёз. Правда, последний вариант стоит отмести. Не может же Апраксин жить столько лет с инфекцией?