Мечников. Битва умов (СИ) - Алмазов Игорь - Страница 27

У людей это работает несколько иначе. Пыль может служить спусковым крючком для обострения, но к самой бронхиальной астме, как правило, нужно иметь генетическую предрасположенность.

Я достал из своих залежей пару основных препаратов, которые поместил в недавно купленный ингалятор, созданный Владимиром Павловым. Очень полезное изобретение. Астматикам и страдающим от ХОБЛ без ингаляторов никуда.

— А вот теперь слушай внимательно, Тихоня. Я расскажу, что тебе нужно делать, чтобы выжить, — произнёс я. — Смотри, в моей правой руке ампула с жидкостью, которую нужно поместить в ингалятор. А затем вдохнуть полученный аэрозоль. Эту ампулу ты используешь только, если тебе становится тяжело дышать. Это — экстренная помощь. Ту ампулу, что лежит в моей левой руке, используешь каждое утро. До тех пор, пока не окажешься у новых хозяев.

Точно такая же терапия использовалась и на людях в моём мире. Препараты, расширяющие бронхи. Короткого действия и длительного действия. Первые нужно всегда носить с собой, чтобы сразу же вдохнуть вещество, если настигнет приступ. А вторые использовать регулярно, чтобы приступы возникали как можно реже.

Тихоня воспользовался короткодействующим аэрозолем прямо при мне, и уже через пару минут ему стало гораздо лучше.

— Господин Мечников, Доброхот, — снова начал кланяться домовой. — Я перед вами в неоплатном долгу.

— В оплатном, — поправил его Доброхот. — Мы договорились, помнишь? Свой этаж ты перед уходом сдашь мне.

— Само собой, наш договор в силе, — кивнул он. — Но я и господина Мечникова должен отблагодарить. У меня за душой почти ничего не осталось, но… Вот!

Он просунул руку за пазуху и достал оттуда небольшую сияющую сферу.

— Ничего себе! — воскликнул Доброхот. — Ты где духовную эссенцию надыбал?

— Украл из личной заначки Лихого, — объяснил Тихоня.

Тем временем Евгений Балашов озадаченно слушал наш разговор, совершенно не понимая, что здесь вообще творится.

— Что ещё за духовная эссенция? — спросил я, принимая от Тихони его таинственный подарок.

— Для духов — это жизненная энергия. Мы ею питаемся. А для магов — запасной источник силы, который очень просто преобразуется в ману, — объяснил Доброхот.

— Тогда, думаю, тебе лучше оставить её себе, — сказал я Тихоне. — Тебе эта эссенция нужнее.

— Нет-нет, подарки не возвращают, — отказался домовой. — Тем более, я его приберёг на случай, если мне никто не сможет помочь и придётся продлевать жизнь этим. Но вы мне помогли, хозяин Доброхота. Теперь я волен покинуть это место.

Тихоня с Доброхотом одновременно исчезли. Я ещё раз рассмотрел сферу, а затем убрал её в свою сумку. Вещь полезная. Если мана у меня останется на нуле, эта эссенция мне сильно пригодится.

Мы с Евгением остались наедине. Я заварил чай, после чего мы уселись за стол, и Балашов принялся рассказывать о своём самочувствии.

— В целом мне стало гораздо лучше. Если не получать травмы, кровь меня не беспокоит. Правда, недавно господин Разумовский вводил мне шприц с каким-то лекарством и… Ох, я всю палату кровью залил!

— Тебе пока что придётся очень тщательно следить за своим здоровьем. Любое ранение может привести к смерти. Потерпи ещё немного. Думаю, в течение пары месяцев я смогу создать препарат, который будет поддерживать твою кровь в правильном состоянии, — ответил я. — Кстати, а как обстоят дела с твоим Полканом? Больше не появляется?

— Я научился его контролировать, — ответил Евгений. — А что мне ещё оставалось делать? Я почти месяц в госпитале пролежал. От скуки и не такому научишься. Правда, перед комиссией я всё равно переживал. Боялся, что он опять возьмёт моё тело под контроль и меня признают психом.

К счастью, комиссия прошла без происшествий. Но в ней участвовало много знакомых мне лекарей. Я почти всех убедил заранее в том, что Евгений не опасен.

— Что теперь будешь делать? — спросил я. — Вернёшься на родину — в Балашов?

— Да, придётся восстанавливать всё, что разрушил мой покойный братец, — вздохнул он. — Я поэтому и зашёл. Попрощаться хотел, а заодно и ключи от квартиры отдать. Кстати, если захочешь, приезжай ко мне в Балашов. Если вдруг тебе надоест разбираться со всей этой суматохой в Саратове. Сможешь открыть свою амбулаторию или даже госпиталь. Учитывая, чего ты смог добиться в Хопёрске, думаю, тебя и в Балашове уже все знают. Города всё-таки близко друг к другу располагаются, а слухи распространяются очень быстро.

— Заманчивое предложение, но я пока что всё же откажусь, Евгений, — ответил я. — В Саратове у меня ещё неприлично много дел.

Мы посидели ещё пару часов, затем я проводил Евгения до вокзала. Из Саратова в Балашов шёл прямой поезд через Аткарск и Хопёрск. Как раз доберётся до дома рано утром.

Обменявшись крепким рукопожатием, мы разошлись. Не стали озвучивать все те мысли, что витали у нас в головах. А думали мы явно об одном и том же.

Времени мы провели вместе очень много. Токс всегда был рядом со мной. Я встретил его в первую же неделю своего пребывания в Хопёрске. И продлилась наша совместная работа до тех пор, пока я не вернул ему тело в тайном убежище Мансуровых. Получается, что он был со мной практически постоянно. Даже больше, чем Илья Синицын.

Но теперь наши пути расходятся. Ему предстоит восстанавливать свой город, а мне продолжать совершенствовать медицину и попутно бороться с моими саратовскими врагами.

Однако я всё же уверен, что мы с ним ещё обязательно пересечёмся.

На следующее утро я пришёл в госпиталь даже раньше Разумовского. Я был удивлён, когда не обнаружил его на рабочем месте. Мне уже начало казаться, что он живёт у себя в отделении.

В итоге он не появился и через час после начала рабочего дня, и даже через два заведующего не было видно. Я взял всё отделение на себя и лишь к полудню увидел Александра Ивановича, который нёсся со всех ног к своему кабинету.

— Господин Мечников! — запыхавшись, прокричал он. — Пожалуйста, помогите мне пациента дотащить. Он внизу лежит!

Я поспешил на подмогу Разумовскому. Оказалось, что он с утра уже успел съездить на срочный выезд. Скорая работала, как надо, и в нашем отделении появился ещё один дворянин, которому требовалась экстренная помощь.

— Какие симптомы? — спускаясь по лестнице, спросил Разумовского я.

— Отмечу сразу, Алексей Александрович… Наш пациент — маг воздуха. По словам родственников, он оттачивал навыки почти целый день и, судя по всему, перегрузил свои каналы.

— Аероспазм? — предположил я.

Я уже встречал обратную магическую отдачу. От аероспазма чуть не погиб мой знакомый военный — Андрей Бахмутов.

— Нет, что-то другое, — произнёс главный лекарь. — Сейчас сами всё увидите.

Оказавшись на первом этаже, я увидел лежащего на носилках мужчину. И до меня лишь сейчас дошло значения фразы, сказанной Разумовским.

«По словам родственников…»

Ведь сам пациент толком говорить не мог. Он лишь что-то бубнил, но членораздельной речи мешали массивные щёки. В данный момент он чем-то напоминал шар, которым сносят здания. Поначалу я подумал, что у больного ожирение третьей степени.

Но стоило мне его коснуться, и предварительный диагноз тут же развалился. Кожа была напряжена, а при пальпации издавала гулкий звук, будто наш пациент пуст изнутри.

— Будь я проклят… — не удержался я. — Да его же будто воздухом накачали!

— Поняли теперь, о чём я говорил? — спросил Разумовский. — Такой отдачи от магии воздуха я ещё никогда не видел.

Похоже, больного раздуло изнутри. Причём воздух заполнил не только полые органы и дыхательную систему. Он даже под кожей оказался.

Такое состояние называется подкожной эмфиземой. Я сталкивался с такой ситуацией в своём мире. Но чтобы пациента так раздувало… Нет, подобную патологию я вижу впервые.

Мы понесли больного на второй этаж, расположили в одной из палат, а затем отошли в коридор, чтобы обсудить план действий.

— Что будем делать, Алексей Александрович? Может, проткнём его иглой от шприца? — предложил главный лекарь.