Сердце с горьким ядом (ЛП) - Уивер Бринн - Страница 7

Я расстегиваю рядом стоящую сумку, достаю один из двух термосов. Откручиваю крышку, аромат теплой крови ударяет в нос и горло, наполняя рот ядом. Кардамон. Корица. Не хватает меда, но это похоже на то, что готовил мне мистер Хассан в Каире. Я впиваюсь взглядом в зеркало, мой немой вопрос висит в воздухе, но я не готова услышать ответ.

— Не все так, как кажется, Лу, — говорит Коул, и я понимаю: он знает. Не все вопросы готовы быть заданы. Не все ответы услышаны.

Я пью, глядя в окно. Мы погружаемся в тишину, все еще ошеломленные побегом. Эдия и Коул тихо обсуждают дни в заточении: сколько их прошло (двадцать шесть, черт возьми), как часто нас кормили (слишком редко), на какие вопросы мы отвечали (почти ни на какие — в отместку за голод).

В конце концов я допиваю первый термос, откидываюсь на сиденье, прижимая плед к лицу. Слишком измотана, чтобы пить второй или следить за разговором. Засыпаю почти мгновенно.

Просыпаюсь, мы все еще в пути, но солнце уже село. Веки липкие от пота, одежда прилипла к коже. Моя рука лежит в ладони Эдии, она склонилась над моими пальцами, осматривая их.

— Этого не должно быть, — говорит она Коулу. — Она выпила целый термос. Хотя бы это должно было зажить.

— Какой она пила?

Эдия замечает, что я проснулась, прячет тревогу за улыбкой, берет пустой термос.

— Красный.

— Дай ей другой, эта кровь должна быть сильнее.

Она откручивает крышку, наливает в стальную чашку. Тот же аромат корицы и кардамона, но насыщеннее, слаще, будто с примесью жимолости.

— Садись, милая, выпей это.

Я подношу чашку к губам, делаю глоток.

И сразу понимаю.

Она шипит, как шампанское. Чувствую, как пузырьки танцуют в горле, скользят по обожженным связкам, проникают за стену груди.

Это — время и история. Сила и потеря. Ярость и тоска.

Я отстраняюсь, жестом требую термос. Эдия передает, я зажимаю чашку между коленями. Она наблюдает, как я откручиваю крышку.

Нажимаю кнопку, опускаю стекло машины и выливаю содержимое на дорогу.

Эдия протестует, но я не слушаю, даже когда слезы заливают глаза, а зрение становится красным. Швыряю термос на дорогу, затем чашку, закрываю окно. Бросаю Коулу последний угрожающий взгляд, сворачиваюсь на сиденье, отвернувшись.

— Какого черта? — шепчет Эдия.

— Это его кровь, — тихо говорит Коул.

Эдия тяжело вздыхает. Я закрываю глаза, чувствуя, как ее рука ложится на мое бедро.

В машине воцаряется тишина.

ГЛАВА 5

Я не сплю, хотя и пытаюсь. Вскоре машина замедляется, поворачивает налево, затем еще раз налево и съезжает на гравийную дорожку. Я приподнимаюсь и вижу небольшой скромный фермерский дом, окруженный яркими цветами и высокими изгородями. Дверь открывается, и на пороге появляется ангел Эрикс, его широкая улыбка освещена фонарями на крыльце.

Машина останавливается, и Коул выскакивает, даже не заглушив двигатель. Он взлетает на крыльцо и крепко обнимает Эрикса. Когда они отстраняются, ладони Коула касаются его лица, прежде чем их губы сливаются в страстном поцелуе.

— Ангел и демон влюблены. Нет магии сильнее этой, — говорит Эдия, выключая зажигание. Она оглядывается на меня, и я киваю с легкой улыбкой. Мимолетная волна зависти пробегает по моим венам, когда я вижу, как они улыбаются друг другу. Мое сердце ноет.

«Пойдем», — показываю я, накидывая плед на плечи в надежде скрыть окровавленную рубашку и синяки на руках.

— Лу! Я так рад тебя видеть. И Эдия, приятно познакомиться, Коул рассказывал о тебе, — Эрикс отпускает Коула и идет к Эдии, острые перья его крыльев царапают каменную дорожку. Он обнимает ее, и она фыркает от его восторженного приветствия. Затем он направляется ко мне, но я отступаю, и он останавливается, не дотронувшись. Его взгляд скользит по моему лицу, я слегка качаю головой. Его кадык дергается. Я слишком омерзительна — в крови, синяках. В прошлый раз было забавно уронить его в обморок, выпив кровь Ашена, но сейчас мне не до веселья. Но больше всего в его глазах видна печаль. Глубокая печаль. За меня.

— Заходите, — он тепло улыбается, указывая на дом. — Можете помыться и отдохнуть.

Коул забирает сумки из машины, а Эрикс ведет нас внутрь. Дом ничем не примечателен — уютный, но немного старомодный. Кремовые кожаные диваны занимают слишком много места в гостиной, на стенах — пейзажи. Мы проходим мимо кухни и поднимаемся по узкой лестнице в спальни. Мы с Эдией получаем по комнате с общей ванной, а Эрикс и Коул занимают главную спальню напротив. Разобравшись с сумками, Эдия идет в душ, а мы собираемсяя на кухне.

— Вот, — Коул протягивает мне еще один термос, стоявший на столе, пока Эрикс готовит Эдии омлет. — Возможно, остыл, но могу подогреть.

Я колеблюсь, бросаю настороженный взгляд на черный термос.

— Это человеческая кровь, но с добавками, — Коул пододвигает его ближе.

Я сглатываю, беру термос и прижимаю к груди, не отрывая взгляда от Коула. Киваю.

— Прости. Я должен был сказать тебе в машине, чья была та кровь.

Слезы застилают глаза, я отворачиваюсь, снова киваю. Подхожу к кухонному острову, сажусь на табурет. Долго смотрю на термос, проводя пальцем по своему искаженному отражению на полированной поверхности. Вспоминаю все страдания: раны после битв, потерю близких, боль на костре. Несмотря на все это, сейчас кажется хуже всего.

Сначала я не понимала почему. Теперь знаю. Раньше всегда была надежда. Новые битвы, месть, планы. Теперь — ничего. Нет голоса, нет исцеления, нет покоя от воспоминаний. Только бегство и одиночество. Моя жизнь — памятник потерям. Страдания ради страданий.

Коул открывает термос, наливает кровь в керамическую кружку. Слежу за его взглядом, устремленным на густую жидкость, за легкой улыбкой на его губах.

— Вот, — он пододвигает кружку. — Тебе станет лучше.

Вряд ли, но я все равно слабо улыбаюсь в знак благодарности.

Коул смотрит на мою руку, когда я подношу кружку к губам.

— Эдия говорила, ты уже должна была начать исцеляться.

Я киваю.

— Есть идеи, почему это не работает?

Качаю головой, он передает мне ручку и бумагу. Движения медленные, давление ручки раздражает ногтевые ложа.

«Может, из-за зелья Семена. Или потому что гибридизация не завершена», — пишу я.

— Возможно, — но в его тоне сомнение.

Я слабо улыбаюсь.

«Или, может, мои половые губы тратят всю энергию, чтобы не превратиться в парашют».

Показываю Коулу свою записку, и он наклоняет голову, вопросительно прищурив глаза.

«Разве ты не видел огромный член гибрида?»

Коул смотрит на меня, будто у меня выросла вторая голова.

Я вздыхаю. Тот Самый Жнец-Мудак-Ублюдок точно понял бы шутку. Может, даже рассмеялся. Нет, точно рассмеялся бы или парировал сухим замечанием, заставив меня шутить еще больше.

Неважно.

Коул молча наблюдает, как я пью. Запах яиц на сковороде наполняет кухню, Эрикс кладет хлеб в тостер. Снова думаю о Том Ублюдке, о его любви к маслу. Я не готовилась к этим воспоминаниям, не думала, что выберусь из подземелья. Каждое — как клинок в сердце, особенно когда не ждешь удара.

— Взбодрись, Лу. Дальше будет только лучше, — Эрикс сияет улыбкой, поворачиваясь к сковороде. Кончики его крыльев царапают пол. Я скептически смотрю на Коула, он пожимает плечами. Не уверена в ангельском оптимизме Эрикса. Я не чувствую себя лучше, лишь менее голодной. Пот все еще покрывает кожу, голова пульсирует. Не лучший знак.

— Нам нужно найти того, кто сможет помочь, —говорит Коул после долгого молчания, пока Эрикс раскладывает еду для Эдии.

— Аптекарь в Каире. У него могут быть идеи, — входит Эдия, выжимая воду из волос полотенцем. — Он любит вампиров. Если не поможет, укажет, с чего начать.

«ТЕ САМЫЕ могут догадаться, куда мы направимся. Опасно», — жестикулирую я.