Сердце с горьким ядом (ЛП) - Уивер Бринн - Страница 31

— Рада снова тебя видеть, — бросаю я, взглянув на него. Его добрые глаза улыбаются в ответ, но я вижу в их теплом коричневом оттенке старую боль, новую неловкость и вопросы.

Я глубоко вдыхаю и хочу сказать, что мне жаль, так жаль за ту боль, что причинила ему триста лет назад. Я поступила с ним несправедливо, и письма не смогли этого исправить. Может, ему было легче верить, что я умерла. Может, мое возвращение хуже, чем вечная потеря.

Но прежде чем я успеваю заговорить, Кассиан улыбается и отходит к острову.

— Значит, Жнец, да? Ты всегда умела находить неприятности.

— Как и ты, — улыбаюсь я в ответ, беру кофейник и несу его к блендеру.

— Эдия рассказала мне немного о том, что случилось с вами в его мире. Ты в порядке?

Я поворачиваюсь и облокачиваюсь на столешницу. Мы смотрим друг на друга. Радость исчезает из его глаз, сменяясь беспокойством.

— Нет. Но со временем все наладится. И я сделаю все, чтобы с тобой такого не случилось.

— От чего ты никогда не убегала, так это от борьбы. Я верю тебе.

Я не позволяю себе поморщиться от этого заслуженного укола, скрытого в комплименте. Просто слегка киваю и возвращаюсь к кофе, оставляя в кофейнике лишь глоток.

— Что ты задумала? — спрашивает Кассиан с опаской.

Я бросаю ему улыбку через плечо, услышав, как в коридоре закрывается дверь.

— Войну, — тихо говорю я, и улыбка становится хищной.

Он смеется, закатывает глаза и подносит кружку к губам.

— Ты ни капли не изменилась.

Мы улыбаемся друг другу, когда на кухню входит Ашен. Он, как всегда, в черном — от полированных туфель до дорогого костюма. Мы выглядим полной противоположностью: я в белой рубашке и обтягивающих коротких джинсовых шортах, а он — словно сошел со страниц романа о мафии, с новыми татуировками на костяшках.

— Доброе утро, — говорит он Кассиану низким хриплым голосом. Если бы я не знала его лучше, могла бы подумать, что в нем есть капля ревности.

— Жнец. Надеюсь, моя создательница не мешала тебе спать своими ночными прогулками, — подмигивает он мне за спиной Ашена, достает из хлебницы два ломтя и кладет их в тостер.

— Кажется, вампиры и сон плохо сочетаются по разным причинам, — парирует Ашен с намеком, пока идет к холодильнику.

Я скольжу мимо его широкой спины, хватаю сливки и пакет с кровью.

— Звучит так, будто ты эксперт. Должно быть, провел много ночей с моими сородичами, — говорю.

— Было дело, — отвечает он. Мне даже не нужно смотреть на него, чтобы увидеть загадочную ухмылку в его голосе. Наглый ублюдок.

Микроволновка пикает, и моя радость мгновенно затмевает ядовитые ростки ревности. Я почти подпрыгиваю к блендеру, выливаю сливки, затем кровь. Не спешу, наблюдая, как Ашен роется в холодильнике и ничего не находит. Он закрывает дверцу, когда выскакивают тосты, и разворачивается — прямо ко мне, к моей руке на ручке микроволновки. Его глаза сужаются: теперь он чувствует этот запах, перебивающий аромат тостов.

Топленое масло.

Ох, как же он любит масло.

Но сегодня ему не видать его.

Он смотрит на меня с ненавистью, когда я открываю микроволновку и с слащавой улыбкой достаю миску. Отступаю к блендеру и, не отрывая взгляда, выливаю все содержимое в кувшин.

— Что, черт возьми, ты готовишь? — морщится Кассиан, наблюдая, как я закрываю крышку и включаю блендер.

— Пуленепробиваемый крофе, — отвечаю я, не сводя глаз с Ашена. Он скрещивает руки на груди и прислоняется к столешнице, наблюдая за работой блендера.

— Понятно, — Кассиан соскальзывает с табурета с кружкой в руке. — Звучит отвратительно. Я пойду подожду Бьянку и Давину снаружи. Чао.

Мы остаемся на месте, пока он уходит. Я слащаво улыбаюсь, наливаю свое творение в большую кружку и с самым невинным выражением лица делаю первый глоток. Кассиан прав — это гадость. Жирный кофе просто отвратителен, и я не понимаю, как люди это придумали. Но мое лицо не выдаст ничего, кроме восторга от «самого восхитительного напитка в мире».

— Проблемы, Жнец?

Ашен отталкивается от столешницы и делает шаг вперед, забыв про тост. Его взгляд становится опасным. Мне внезапно хочется запрыгнуть на столешницу и позволить ему трахнуть меня до беспамятства. А потом убить его ножом для масла.

Но это не по плану. Он должен потерять голову от желания, а я - дергать за ниточки, пока он не попадет в мою ловушку. Какую именно, я еще не решила. Наверное, снова пырнуть ножом, это же весело. Но этот его убийственный взгляд переключает во мне вампирский режим, и я хочу начать опасную игру быстрее.

Все равно запрыгиваю на столешницу. В этом нет ничего страшного. Сижу вполне невинно, даже если слегка раздвигаю бедра. Хотя бы эту часть фантазии я могу воплотить.

— Кажется, что-то не так. Помочь найти? — делаю глоток крофе, пока он приближается.

Ашен останавливается передо мной. Вынимает кружку из моих рук, подносит к губам, нюхает и делает маленький глоток. Морщится от отвращения и возвращает ее.

— Это пиздец как мерзко.

— Тогда возьми свое. Я оставила тебе, — киваю на кофейник, где осталось глотка два.

Ашен бросает взгляд на кофейник, затем возвращает пылающие глаза ко мне и делает шаг ближе. Его бедра касаются моих коленей, а руки ложатся на столешницу, загораживая меня. Греховная ухмылка трогает его губы, когда он останавливает взгляд на моих.

— Ты забыла, что случилось в прошлый раз, когда ты не играла по правилам?

Я делаю глоток и провожу пальцем по его горлу.

— А ты?

Мы смотрим друг на друга в тишине. Ашен наклоняется ближе, его глаза скользят по моим губам. Я чувствую их жар. Вижу, как поднимается и опускается его грудь. Чувствую его знакомый запах — чернила, нюхательный табак и мята.

На язык капает капелька яда, и я проглатываю, ощущая жжение в горле. Ашену стоит наклониться еще на пару сантиметров — и наши губы соприкоснутся. Этот поцелуй будет яростным, как и желание, клокочущее в груди. Или же я могу разорвать его горло зубами, выпить всю кровь и вонзить нож в сердце, отправив обратно в Царство Теней. Могу раскрасить кухню в цвет его жизни, пока его плоть не превратится в пепел. Или позволить ему сорвать с меня одежду, раздвинуть ноги и пировать на мне прямо здесь, на холодной столешнице.

— В твоих глазах бушует война, вампирша, — шепчет Ашен, забирая кружку и ставя ее на стол. — Интересно, что происходит в этой устрашающей голове.

— Думаю, убить ли тебя.

Ашен смеется. Этот звук... Я забыла, какой он теплый, драгоценный и редкий. Он преображает его лицо. Он всегда прекрасен, но когда смеется - сияет. Потусторонне и величественно. Вся эта серьезность и скрытая скорбь исчезают, хоть и на мгновение.

— Не сомневаюсь, что убийство у тебя на уме. Но есть и кое-что еще, я так думаю.

— Ты прав, — киваю я, сверля его серьезным взглядом. — Как убить тебя. Это тоже на уме.

Ашен снова смеется, морщинки появляются вокруг его глаз. Он наклоняется еще ближе.

— Ты забываешь, какое у тебя выразительное лицо, вампирша.

— Да, серьезный недостаток, надо над этим работать, как мне говорили.

Мы застываем в тишине, глядя друг на друга, следующие слова и не сделанные движения висят на лезвии ножа. Возможно, у меня выразительное лицо, но язык тела шепчет вампиру куда больше. Я слышу, как кровь Ашена быстрее бежит по венам. Вижу румянец на его щеках. Не пропускаю легкий оттенок ванили в его запахе или как расширяются зрачки, когда его взгляд перебегает между моими глазами.

Ашен приближается. Его глаза опускаются к моим губам. Пальцы скользят по моему бедру, тело прижимается ко мне, а мои ноги раздвигаются, давая ему место.

— Второй Жнец, полагаю, — раздается насмешливый голос Бьянки. Ашен медленно выдыхает и отстраняется, поворачиваясь к ней. Мое сердце бешено колотится. Бедное, сколько же оно уже страдает. И скоро станет еще хуже. Я уже понимаю это по тому, как Бьянка держит одну руку за спиной.