Тень на жатве (ЛП) - Уивер Бринн - Страница 18

Что бы она ни хотела от меня, думаю, что Эмбер скоро попытается это получить. Неужели именно так мои сестры оказались в западне? Неужели так их сердца пронзили клинками? Я не понимаю, как мне удавалось так долго выживать, постоянно балансируя на краю гибели. И вот я здесь, в самом логове. И меня почему-то тянет сюда. Не могу даже отвести взгляд.

Кажется, я окончательно и бесповоротно влипла.

Прижимаюсь лбом к холодному стеклу. Легкое облегчение для кожи, но душа все еще пылает. Сколько прошло? Минут десять? Если я сейчас не возьму себя в руки, это точно место моей смерти. Да, меня чуть не стошнило по дороге сюда. Но умереть я готова где угодно, только не здесь. Хотя бы возле «Cheese Louise» или «Puptown». Как я могу умереть здесь после всего, что сделала, чтобы жить? Впрочем, что вообще значит «жить»? Сдохнуть в бессмысленной драке, лишь бы почувствовать что-то, – это насмешка над всеми моими страданиями.

Я настолько ушла в себя, что не слышу Ашена. Он трогает мою руку, и меня словно простреливает током. Инстинктивно хватаюсь за кайкен, рассекаю воздух между нами. Ашен успевает перехватить мой удар, выкручивает руку. Кинжал оказывается в моей другой руке. И только когда лезвие оказывается у его горла, я осознаю, что творю.

Наши взгляды встречаются, и время замирает. Я роняю кинжал, он с лязгом падает на каменный пол.

Смотрю на него, потом на Ашена. Мои губы беззвучно шепчут «извини». В его глазах – легкое удивление.

— Не стоит пугать вампира. Принято к сведению, — говорит Жнец, наклоняясь, чтобы поднять кайкен с пола. Он выпрямляется и протягивает его мне за лезвие, чтобы я взяла за рукоять. Острие направлено на его сердце. В этом есть что-то уязвимое. Что-то доверительное.

Забираю кинжал. Даже если бы я ударила, это не убило бы его. Убить Жнеца насовсем почти невозможно. И лучше не пытаться – навлечешь гнев их рода. Видимо, мы в этом схожи. Когда убивают мою семью, я тоже прихожу в ярость.

— Все в порядке, вампирша? — спрашивает Ашен, и воспоминание о его прикосновении, когда он в последний раз произносил эти слова, словно жаром опаляет кожу на моем животе. Я перевожу взгляд с кинжала на его лицо, и он хмурится. — Ты какая-то... странная.

Я бросаю на него взгляд, типа «Какого черта ты имеешь в виду?».

— ...Страннее.

Что за...

— Страннее, чем обычно.

Я прожигаю его взглядом насквозь, убираю кайкен и поворачиваюсь к кровати, чтобы взять ручку и блокнот.

«Я тебе скажу, что здесь странное, Жнец. Это ваше Царство Теней. Я почти ничего не видела, но уже поняла – тут пиздец как странно», — пишу и показываю ему записку.

Он раздражающе очаровательно поджимает губы и смотрит в потолок, как будто размышляет, а потом кивает.

— Да, с этим сложно поспорить, — говорит он, встречаясь со мной взглядом, потом сужает глаза от легкого подозрения. — Но это не объясняет, почему ты ведешь себя так странно.

«Ужасного огненного прохода недостаточно для объяснения?»

— Не думаю, что достаточно, — говорит Ашен, и я раздраженно вскидываю руки.

«Может, дело в твоем доме, где все отдает эхом. Может, в твоей безупречной и смертоносной сестре. Может, в этом лабиринте из кустов, который заставляет меня нервничать, Жнец», — пишу я, показывая ему на окно, и выхватываю блокнот обратно. «Может, в твоем дебильном шелковом постельном белье. Ты вообще слышал про хлопок? Как тут можно спать?».

Ашен с трудом сдерживает улыбку.

— Что не так с моим бельем?

«Оно скользкое. И тонкое, как бумага».

— Скользкое?

Я поворачиваюсь к кровати и демонстративно вожу руками по простыням. Поднимаю край тонкой ткани и развеваю его в воздухе, подчеркивая свою мысль. «СКОЛЬЗКИЕ. А еще ТОНКИЕ», — пишу я, прожигая его взглядом, пока он борется с улыбкой. Проигрывает.

Он улыбается. Я хмурюсь. Мы смотрим друг на друга.

И тут меня осеняет.

«Боже МОЙ, это твое белье для секса, да?»

Я передаю ему записку, и Ашен взрывается смехом. Настоящим смехом. Возможно, это самый прекрасный звук на свете. Теплый. Редкий. Я готова пожертвовать всем, лишь бы услышать его снова, увидеть его лицо, озаренное этим светом. Но я знаю, что это за игра. Я сирена, черт возьми. Поэтому, когда его смех затихает, и он переспрашивает «белье для секса?» с удивленным видом, я стараюсь сохранять свирепый взгляд.

«Да, Жнец. Оно только для этого и годится. Спать на этом невозможно».

Ашен снова смеется. Он смотрит на кровать так, будто видит ее впервые. А когда он возвращает взгляд ко мне, в его глазах горит огонь.

— Между прочим, они весьма роскошные.

Я вызывающе приподнимаю брови, но он молчит. Надолго повисает тишина, и никто не двигается. Мой взгляд смягчается. В его глазах пламя горит все ярче. Он делает шаг ближе. Я остаюсь на месте.

— Что случилось, вампирша? Боишься, что не сдержишь свое обещание?

«Какое обещание?»

Ашен делает еще один шаг. В его глазах вспыхивает озорной огонек.

— Контролировать себя.

Эта игра становится слишком опасной. Мое желание ощущается слишком реально. В животе поднимается волна жара. Сердце словно горит в груди.

«Я ничего не обещала. Я сказала: "Думаю, я смогу себя контролировать". Тебе это кажется обещанием?» Протягиваю ему записку и наблюдаю, как он читает. Он смотрит мне в глаза, возвращая блокнот. Наши пальцы слегка соприкасаются, и по мне пробегает волна тепла.

— Нет, — отвечает он низким, бархатистым голосом, словно пропитанным медом. — Скорее, это звучит так, будто ты уже смирилась с поражением.

Я выхватываю блокнот, пишу короткую фразу и показываю ему:

«Скорее, это похоже на то, что ТЫ ХОЧЕШЬ, чтобы я сорвалась».

Взгляд Ашена встречается с моим, а затем скользит к губам. Пламя разгорается. Я чувствую ровное дыхание. Слышу стук его сердца.

Мы замираем. Я словно застряла в ловушке между тем, что хочется, и тем, что нельзя. Между опасностью и желанием. Между воспоминаниями и потребностью быть желанной. Между секретами и правдой, которую кровь и дыхание не могут скрыть.

Ашен все еще смотрит на мои губы, но я замечаю, что пламя в его глазах начинает угасать. Он сглатывает и делает глубокий вдох. Я понимаю, что он делает – надевает внутреннюю броню. То, что должна делать я, но у меня не получается.

Отступаю на шаг, прежде чем он успевает сделать это первым. Наши взгляды встречаются на долю секунды, а затем я отворачиваюсь и иду к двери.

Я чувствую, как распадаюсь на части. По одному моменту, по одному слову, по одному взгляду.

ГЛАВА 15

Мы покидаем комнату Ашена и идем по коридору в тишине, нарушаемой лишь эхом наших шагов. Это не просто неловко, а напряженно, беспокойно и мрачно. Слишком мрачно. Не знаю, как он, но мне кажется, что если я сейчас развернусь и вернусь в его комнату, Ашен побежит за мной. Я бы сорвала с него одежду, как только за нами захлопнулась бы дверь, и тогда...

У вас когда-нибудь бывало такое, что вы думаете о чем-то настолько абсурдном, что вдруг говорите вслух или издаете какой-то странный звук? Я так не делаю.

Но я даю себе пощечину. Теперь я, наверное, кажусь не просто «странной» а совсем сумасшедшей.

Ашен смотрит на меня, нахмурившись, но ничего не говорит.

«Это место меня пугает», — признаюсь я, записывая на ходу.

— Я заметил. Ты еще даже не пройдя через переход была странной, — говорит он, когда мы подходим к лестнице.

«Я знаю. И это пугает меня еще сильнее».

— Я понимаю тебя, но тебе нужно взять себя в руки. Дальше будет только хуже.

Когда мы спускаемся по лестнице, мне хочется просто исчезнуть. На моем лице, должно быть, написано полное отчаяние, потому что Ашен выглядит по-настоящему встревоженным.

— Вампирша...

Я шиплю. Черт, как хорошо. Даже успокаивает.