Железный конь (СИ) - Тыналин Алим - Страница 6

— Именно, — улыбнулся я. — Каждый занимается тем, что умеет лучше всего.

— А как обеспечивается координация? — спросил Беляев.

— Еженедельные совещания всех руководителей направлений, — ответил я. — Плюс оперативные консультации по текущим вопросам.

Макаров встал и прошелся по кабинету:

— Предложение Виктора Алексеевича выглядит более гибким. На начальном этапе важна мобильность, а не жесткая иерархия.

Лаптев почувствовал, что теряет инициативу:

— Иван Петрович, но ведь министерство требует четкой отчетности. Как я буду отчитываться за техническую программу, если не контролирую ее?

— А зачем вам контролировать то, в чем вы не разбираетесь? — спросил я. — Вы будете отчитываться за организационную часть, я за техническую.

— Но кто-то должен нести общую ответственность! — настаивал Лаптев.

Макаров остановился у окна:

— Общую ответственность несет директор совхоза. А в его отсутствие — старший по должности. То есть Виктор Алексеевич как главный инженер проекта.

Лаптев побледнел. Он рассчитывал стать фактическим руководителем проекта, а оказался в роли хозяйственника.

— Товарищ Макаров, — попытался он переломить ситуацию, — может быть, стоит пересмотреть должностную структуру? Создать отдельную должность директора центра?

— На втором этапе, возможно, — ответил заместитель министра. — А пока работаем в рамках существующей структуры совхоза.

Беляев закрыл папку:

— Тогда решение принято. Создается рабочая группа из трех направлений под общим руководством товарища Корнилова. Первая задача подготовка к приему чехословацкой техники.

Лаптев сделал последнюю попытку:

— А как быть с финансовым контролем? Два миллиона рублей серьезная сумма…

— Финансовый контроль остается у районных и областных органов, — ответил Макаров. — Плюс ведомственная отчетность перед министерством.

Совещание завершилось распределением первоочередных задач. Мне предстояло заняться поиском переводчика чешского языка и подготовкой площадок для размещения новой техники. Лаптеву — решением вопросов с жильем для будущих слушателей и материально-техническим обеспечением строительства.

Когда московские гости окончательно уехали, в кабинете остались только мы трое. Громов, Лаптев и я.

— Ну что ж, — сказал директор, снимая пиджак, — работы предстоит много. Надеюсь на сотрудничество.

Лаптев собирал документы в папку:

— Михаил Михайлович, Виктор Алексеевич, я понимаю, что мое назначение может восприниматься как вмешательство извне. Но уверяю вас, я приехал помогать, а не мешать.

— Николай Павлович, — ответил я дипломатично, — будем судить по делам. Проект большой, работы хватит всем.

Лаптев кивнул и направился к выходу:

— До свидания, товарищи. Завтра начинаем работать в новом режиме.

Когда он ушел, Громов тяжело опустился в кресло:

— Виктор Алексеевич, что думаете об этом назначении?

— Думаю, что нас будут контролировать, — ответил я честно. — Проект слишком большой, чтобы оставить его без присмотра из центра.

— А справимся?

Я посмотрел в окно, где догорал мартовский закат:

— Справимся, Михаил Михайлович. Но игра становится серьезнее.

За стеной слышались голоса сотрудников, расходящихся по домам. Заканчивался обычный рабочий день в сибирском совхозе.

Вечер уже окончательно вступил в свои права, когда я наконец добрался до дома. Усталость навалилась разом.

День был насыщенным и полным неожиданностей. Московские гости, техническое задание на два миллиона рублей, появление Лаптева в новой роли, а главное — предложение Гале…

Я затопил печь, поставил чайник на керосинку и присел к столу, пытаясь осмыслить происходящее. В голове роились мысли о предстоящих задачах: чешская техника, переводчики, расширение мастерских, подготовка кадров.

Но больше всего беспокоило поведение Лаптева. Его планы были слишком очевидными.

Раздался стук в дверь. Я открыл и увидел Галю. Она стояла на пороге в сером пальто, слегка присыпанном снегом. Лицо взволнованное, глаза блестят.

— Витя, можно войти? — спросила она тихо. — Нужно поговорить.

— Конечно, проходи, — ответил я, помогая ей снять пальто. — Чай будешь?

— Да, спасибо.

Галя прошла в комнату, осмотрелась, как будто видела мое жилище впервые. Я заметил, что она нервничает. Теребит пуговицы на кофте, не может найти удобного положения на стуле.

— Витя, — начала она, когда я поставил перед ней стакан горячего чая, — я весь вечер думала о том предложении. О московских курсах.

— И к какому выводу пришла? — спросил я осторожно.

— А вот это и хочу с тобой обсудить, — она посмотрела мне в глаза. — Это же действительно прекрасная возможность. Год в Москве, работа с лучшими специалистами страны, изучение передового опыта…

Я кивнул, стараясь сохранять спокойствие:

— Да, возможность серьезная. Такие предложения получают далеко не все.

— Именно! — воодушевилась Галя. — Я смогу изучить, как организована работа в масштабах всей страны. Познакомиться с новыми методами управления, с передовыми технологиями. А потом вернуться сюда и применить все это на практике.

— А если не вернешься? — вырвалось у меня.

Галя удивленно посмотрела на меня:

— Почему не вернусь? Конечно, вернусь. Здесь моя жизнь, моя работа…

— Галя, — сказал я осторожно, — ты же понимаешь, что происходит с людьми, которые попадают в большие города? Особенно в Москву? Там совсем другая жизнь, другие возможности, другие люди…

— А ты не хочешь, чтобы мне там понравилось? — в ее голосе послышалась обида. — Или боишься, что я действительно не вернусь?

Я пожал плечами:

— Просто у нас столько планов было. Общих планов. На двоих.

— Планы на работу или на жизнь? — спросила Галя тихо.

Вопрос повис в воздухе. Я понимал, что она ждет от меня ответа, который я не мог дать.

— Витя, — продолжила она, — мы знакомы уже больше полугода. Работаем вместе, проводим время вместе, и я думала…

Она не договорила, но я понимал, о чем она хотела сказать.

— Галя, — я посмотрел на нее, — ты же знаешь, как я к тебе отношусь. Но сейчас такое время… Этот проект, новые задачи, огромная ответственность…

— Всегда находятся дела, — перебила она. — Сначала дождевальные машины, теперь центр механизации. А что дальше? Еще какое-то важное дело?

В ее словах была правда, которую я не хотел признавать. Я действительно погружался в работу, избегая серьезных разговоров о нашем будущем.

— Галя, пойми, — попытался я объяснить, — я не могу сейчас думать о личном. Слишком много всего происходит. Этот Лаптев, его планы, московские требования…

— А я что, не могу быть частью всего этого? — вспыхнула она. — Я же не просила тебя бросить работу! Я хочу быть рядом, помогать, строить что-то общее!

Я сел напротив нее, взял ее руки в свои:

— Конечно, можешь. Но пойми, какая сейчас ситуация. Два миллиона рублей, пятьсот человек в год, техника из трех стран. Если мы не справимся, это будет провал не только для совхоза, но и для всего региона.

— Но ведь именно поэтому мне и нужно учиться! — возразила Галя. — Чтобы быть тебе полезной, чтобы понимать, как работают такие проекты в масштабах страны!

Логика в ее словах была железная. Но внутри меня что-то протестовало против этого отъезда.

— А что, если тебе там действительно предложат остаться? — спросил я прямо. — Работу в аппарате ЦК ВЛКСМ, карьеру в Москве?

Галя задумалась:

— Не знаю. Может быть, и предложат. Но это же не значит, что я соглашусь.

— Может, и не значит сейчас, — сказал я тихо. — А через год?

— Витя, — она посмотрела на меня внимательно, — ты говоришь так, будто уже заранее с этим смирился. Будто хочешь, чтобы я уехала.

— Нет, — ответил я быстро. — Совсем наоборот. Я не хочу тебя отпускать. Но…

— Но?

— Но я не могу предложить тебе ничего взамен. Не сейчас. Не в такой ситуации.