Водная жила (СИ) - Тыналин Алим - Страница 22

Дедушка Архип постучал палкой по полу:

— И я против! Воевал под Сталинградом, товарищи погибли. Знаю, что такое — тревожить мертвых. Плохо это кончается.

Ситуация складывалась сложная. С одной стороны, нужда в воде была критической. С другой стороны, идти против религиозных убеждений местных жителей означало создать конфликт в коллективе.

— Товарищи, — попробовал вмешаться Громов, — но ведь вода нужна всем. Засуха будет, урожай погибнет, работы лишимся. Вы же советские люди, образованные. На дворе двадцатый век, наука все уже объяснила. Что за нелепые суеверия?

— Суеверия тут ни при чем. Просто есть традиции, — ответил председатель сельсовета. — Кроме того, мы не против воды. Только ищите в другом месте. Земли много, найдется где пробурить.

Геолог Волков изучал карту, разложенную на столе:

— Можно попробовать вторую точку — возле бывшей мельницы. Там тоже признаки водоносного слоя есть.

— Вот и славно, — согласилась бабушка Матрена. — Мельница место рабочее, живое. Там и бурите.

Утром буровую установку перевезли к развалинам старой мельницы, что стояла на берегу пересохшего ручья Каменка. От мельницы остались только фундамент из местного камня да полуразрушенное мельничное колесо, заросшее травой и кустарником.

Место действительно выглядело перспективным. Вокруг росли ивы и тополя, что указывало на близость грунтовых вод. Почва была влажной даже после нескольких сухих дней.

Бурение началось в восемь утра. Я приехал на участок около полудня и застал геологов в приподнятом настроении.

— Отличная скважина получается, — доложил Волков, показывая керны — цилиндрические образцы породы, извлеченные буром. — Мощный водоносный горизонт на глубине восемнадцати метров.

Действительно, из скважины била сильная струя чистой воды. Дебит составил почти три литра в секунду, в три раза больше, чем на первом участке.

— А качество какое? — поинтересовался я.

Петр Андреевич достал из полевой сумки бутылку с пробой воды:

— Прозрачная, без запаха, жесткость нормальная. Для питьевых нужд подходит, для полива тем более.

К вечеру стало ясно, что удача наконец улыбнулась нам. Скважина давала стабильный дебит, вода была хорошего качества, никаких технических проблем не возникало.

— Виктор Алексеевич, — сказал Волков, упаковывая оборудование, — если остальные точки дадут похожие результаты, то с водой у вас проблем точно не будет. Можно планировать серьезную оросительную систему.

За неделю геологи пробурили еще пять разведочных скважин в разных частях совхозной территории. Результаты превзошли ожидания — четыре скважины дали воду с суммарным дебитом более десяти литров в секунду.

— Достаточно для орошения двух тысяч гектаров, — подсчитал я, изучая данные откачек. — А если пробурить производственные скважины большего диаметра, дебит увеличится еще в полтора раза.

Громов внимательно изучал геологические разрезы, составленные специалистами:

— А сколько будет стоить полный комплекс работ?

— Двенадцать производственных скважин, магистральные трубопроводы, насосные станции, дождевальные машины, — перечислял Волков, листая расчеты. — Примерно четыреста тысяч рублей под ключ.

Сумма была внушительной, но сопоставимой с годовой прибылью совхоза. При успешной реализации проекта орошения эти деньги окупятся за два-три года.

Пока геологи завершали работы, в поселке продолжалась «картофельная война» между тетей Дусей и тетей Маней. Обе соперницы самозабвенно ухаживали за своими грядками, применяя весь арсенал известных им методов.

Тетя Дуся каждое утро поливала картофель дождевой водой, которую собирала в деревянную бочку с покрытой мешковиной крышкой. Потом рыхлила землю специальной тяпкой, которую дядя Вася выковал в кузнице по ее чертежам. И обязательно разговаривала с растениями, что, по ее убеждению, стимулировало рост.

— Расти, моя красавица, — слышал я ее голос, проходя мимо огорода, — расти большая-пребольшая, чтобы тетка Маня обзавидовалась!

Тетя Маня применяла более научный подход. Она выписала из районной библиотеки книгу «Картофелеводство в Сибири» и изучала ее по вечерам при керосиновой лампе. Потом составила график подкормок и строго его соблюдала.

Кроме того, она использовала метод, подсмотренный у колхозных агрономов, укрывая грядку на ночь старым брезентом, чтобы сохранить тепло почвы.

— Наука побеждает! — говорила она соседкам. — В книге пишут, картошка тепло любит, вот я ей тепло и создаю!

Обе соперницы регулярно наведывались в НИО за консультациями, маскируя истинную цель под общие вопросы о сельском хозяйстве.

— Виктор Алексеич, — заглянула как-то тетя Дуся, — а правда, что картошке фосфор полезен? Для для общего развития хозяйства интересуюсь.

— Правда, — подтвердил я. — Особенно во второй половине вегетации, когда клубни формируются.

— А в каком виде лучше давать?

— Суперфосфат простой, столовую ложку на ведро воды. Раз в десять дней поливать.

Тетя Дуся внимательно записывала рекомендации в тетрадь в клеточку:

— А калий? Слышала, для размера полезен…

Через день с аналогичными вопросами приходила тетя Маня. Я честно давал одинаковые советы обеим сторонам, соблюдая принцип арбитражного нейтралитета.

К концу недели стало ясно, что обе участницы соревнования превратили свои десятиметровые грядки в настоящие опытные делянки. Такого тщательного ухода картофель в наших краях еще не видел.

— Слушай, Виктор, — сказал мне дядя Вася, заезжая в НИО на тракторе МТЗ-80, — а жена моя совсем картошкой помешалась. Каждое утро в пять встает, бежит грядку проверять. Я уж боюсь, как бы не заболела от перенапряжения.

— Ничего, дядя Вася, — успокоил я. — До праздника урожая осталось несколько дней, потом все успокоится.

— А кто, по-твоему, победит? — с любопытством спросил механизатор.

— Посмотрим, — дипломатично ответил я. — Обе стараются на совесть.

В пятницу произошло событие, которое могло серьезно повлиять на исход картофельного состязания. Тетя Маня обнаружила на своей грядке следы постороннего вмешательства.

— Виктор Алексеич! — вбежала она в НИО с красным от возмущения лицом. — Безобразие! Кто-то ночью в мой огород забирался! Земля притоптана, кусты помяты!

— Может, собака какая забежала? — предположил Ефимов.

— Какая собака! — возмутилась тетя Маня. — Это диверсия! Конкуренты подослали!

Пришлось ехать на место происшествия и проводить расследование. На грядке действительно были видны следы — отпечатки сапог сорок второго размера и характерные вмятины на земле.

— Тетя Маня, — сказал я, изучив улики, — это не диверсия. Это еж.

— Какой еж? — не поняла женщина.

— Обыкновенный еж, который охотился на вашей грядке за дождевыми червями. Следы лапок вот они, между отпечатками сапог. А сапоги, скорее всего, дяди Коли-сторожа, который ежа прогонял.

Действительно, подошел дядя Коля, ночной сторож совхозных построек, мужчина лет шестидесяти с добродушным лицом и жидкой бородкой.

— Точно, — подтвердил он. — Всю ночь еж в огородах шастал, червяков ловил. Я его веником прогнал, а он на соседнюю грядку убежал.

Тетя Маня успокоилась, но на всякий случай решила организовать ночное дежурство до конца соревнования.

В субботу, накануне праздника урожая, обе соперницы провели окончательную подготовку к состязанию. Утром они выкопали свои рекордные картофелины, аккуратно очистили от земли и привезли к зданию клуба для взвешивания.

Народу собралось много, практически весь поселок хотел увидеть финал картофельной эпопеи. Весы «Циферблат» на сто килограммов установили прямо на крыльце клуба, рядом положили гири и разновесы.

Первой взвешивалась картофелина тети Дуси. Овощ был действительно впечатляющим, ровный, без изъянов, с гладкой кожурой, размером с небольшую дыню.

— Два килограмма семьсот граммов! — объявил я, снимая картофелину с весов.

Толпа одобрительно загудела. Результат был отличным, превышал первоначальные заявления тети Дуси.