Звезда жизни - Гамильтон Эдмонд Мур - Страница 3

Неужели Виллинг был прав: какие-то гравитационные поля изменили траекторию полёта «Искателя»? Невероятно. Ещё более невероятным казался факт, что он каким-то чудом выжил. Ожил, умерев от удушья и абсолютного холода!

Каждые несколько минут Земля появлялась на экране, и Хаммонд как заворожённый впивался в неё глазами. Его тело ныло словно одна большая рана. Справа его омывал поток холодного воздуха, втекавший через щель в приоткрытом люке, а с других сторон на него обрушивался жар раскалённого корпуса корабля. Но больше всего мучила мысль — каким же образом он остался жив?

Быть может, он не умер, а просто впал в состояние анабиоза под действием космического холода? Хаммонд знал об успешных опытах на животных, которые медики начали проводить ещё в пятидесятых годах. Оказалось, если замораживание происходит стремительно, а размораживание — очень медленно, то образовывающиеся в живых клетках ледяные кристаллы не повреждают ткани, и животные не гибнут.

Когда он, Хаммонд, открыл люк, то его тело замёрзло так быстро, что в тканях тела не успели произойти необратимые изменения. Неизвестно, сколько времени он пребывал в этом состоянии естественного анабиоза, но после возвращения «Искателя» к Земле воздух верхних слоёв атмосферы, поступавший через щель в люке, а также тепловое излучение от раскалённых стенок кабины постепенно разогрели его тело. Он ожил, и в этом не было никакого чуда, а просто редчайшее совпадение обстоятельств.

Ожил? Но ведь он может в любую секунду вновь умереть! Хаммонд вздрогнул от этой мысли, словно от удара тока. Пока он сидел в оцепенении, пытаясь разобраться в случившемся, корабль разогрелся ещё сильнее. С каждым оборотом вокруг Земли космолёт спускался во всё более плотные слои атмосферы и в любой момент мог сгореть, подобно метеориту.

Надо найти какой-то выход из критического положения, и немедленно. Но какой?

Мозг Хаммонда ещё плохо соображал, но он всё-таки сумел понять, что теперь всё зависит от него самого.

Взглянув на экран, он стал внимательно изучать панораму земной поверхности. Внизу медленно проплывал океан, закрытый пеленой облаков. Вскоре далеко впереди показалась смутно знакомая береговая линия. Похоже, сейчас он пролетал над Атлантическим океаном и приближался к побережью Северной Америки. У него был ещё шанс катапультироваться. Только сработает ли механизм выброса кабины?

Пальцы быстро забегали по дышащей жаром панели, включая агрегаты катапультного устройства. Судя по показаниям контрольных приборов, они, к счастью, ещё функционировали.

Кресло пилота, в котором сидел Хаммонд, было размещено под белой полушаровой оболочкой из термостойкого пластика. Теперь, когда агрегаты катапульты были включены, остальные пластиковые сегменты выдвинулись из боковых «пакетов» и замкнули кресло в герметическую сферу.

Держа мундштук кислородного баллона во рту, Хаммонд смотрел сквозь прозрачное окошко на стремительно приближающуюся к «Искателю» Землю. «Чёрт бы побрал эти облака, — раздражённо подумал он. — Этак я не сумею разглядеть ни одного города».

Корабль летел над ночной стороной планеты. Облака полностью затянули небо внизу, и Хаммонд не был даже толком уверен, над сушей или над океаном он сейчас пролетает. Между тем температура внутри сферы стремительно росла. С тревогой Хаммонд заметил, как рамы иллюминаторов стали мягко светиться в темноте. Каждая минута промедления могла стоить ему жизни.

Хаммонд с трудом сдерживал желание нажать на кнопку «катапультирование». Нельзя было выбрасываться из корабля, не будучи твёрдо уверенным, что он находится над сушей.

Опасное красное сияние внутри кабины тем временем становилось всё ярче и ярче. Хаммонд вновь стал задыхаться — уже от удушающей жары. Он не мог видеть показания приборов, не мог даже приблизительно оценить, насколько далеко от него находится берег. Нет, надо ещё немного подождать… Черт, да он же забыл открыть аварийный люк!

Хаммонд торопливо рванул левый из двух рычагов катапультного устройства, расположенных по обеим сторонам от кресла. Ничего не произошло.

Его захлестнула горячая волна паники. Если люк заклинило, то он вновь умрёт в этом проклятом стальном гробу, и уже никакое чудо его не спасёт.

Он изо всех сил вновь рванул рычаг.

Внизу, прямо под пластиковой сферой, с лязгом распахнулся люк. Через прозрачное окошко внизу сферы Хаммонд мог теперь видеть тёмные облака. Ждать больше было нельзя. Катапультное устройство могло и не сработать при такой высокой температуре внутри корабля. Э-э, была не была!..

Он изо всех сил рванул за правую ручку. Словно снаряд, пластиковая сфера вылетела из падающего в море облаков «Искателя». Даже ремни безопасности не спасали Хаммонда от резких рывков и толчков. Мундштук кислородного баллона выпал изо рта, и Хаммонд пытался поймать его, однако почти в полной темноте это было сделать нелегко. Он вновь стал задыхаться, но в этот момент, к счастью, случайно поймал рукой конец шланга.

Хаммонд торопливо засунул мундштук в рот и тут же едва опять его потерял, когда мощный толчок почти выбросил его из кресла.

Несколько глотков свежего кислорода позволили ему прийти в себя. Сфера, окружавшая кресло, уже не вращалась. В верхнем окошке был хорошо виден белесый круг — парашют. К счастью, он раскрылся вовремя, и сейчас Хаммонд плавно спускался к поверхности облаков.

Только теперь он смог вздохнуть свободнее. До сих пор всё, что он делал, было следствием многомесячных тренировок, отработавших его движения почти до автоматизма. Но теперь Хаммонд полностью пришёл в себя и вместо радости почувствовал только крайнюю усталость. Да и радоваться было ещё рановато.

Вскоре он выплюнул изо рта пластмассовый мундштук — отпала необходимость в дополнительном кислороде. Воздух, проникающий внутрь сферы, был вполне пригоден для дыхания. Одной заботой стало меньше, хотя главная проблема была впереди.

Хаммонд впился глазами в нижнее окошко, но так и не сумел ничего толком разглядеть. Он даже не был полностью уверен, пройден ли облачный слой. Скорее всего, уже пройден… Но почему же нигде не видно огней городов?

Внезапно он заметил внизу тусклое, колеблющееся мерцание. Сомнений не было — он находился над океаном. Видимо, просчитался и слишком рано катапультировался…

Через несколько минут пластиковый шар ударился о пенистые воды и понёсся куда-то во тьму, гонимый сильным ветром. Хаммонд не сразу вспомнил о механизме отделения парашюта. Включив его, он почувствовал сильный толчок, затем сфера мягко закачалась на волнах. Она была рассчитана на подобные случаи, однако Хаммонда это мало утешало. Он чувствовал себя словно всадник на диком мустанге.

Но как оказалось, даже к этому можно привыкнуть. Вскоре усталость взяла своё, и Хаммонд заснул.

Проснувшись, он подумал, что после его приводнения прошло не менее часа. Ветер по-прежнему гнал куда-то пластиковую сферу, которая раскачивалась на высоких волнах, словно огромный поплавок. Небо почти очистилось, и теперь в верхнем окошке, забрызганном пеной, виднелись тусклые звезды. Но Хаммонд смотрел в другую сторону, туда, где, по его мнению, находился запад. Вдали у самого горизонта возникла тёмная жирная черта.

К счастью, ветер гнал сферу именно в этом направлении.

Немного успокоившись, Хаммонд вновь посмотрел на ночное небо. Что же за удивительная сила спасла его, развернув «Искатель» в сторону Земли? Он должен был стать лёгкой добычей звёзд, а вместо этого…

Звёзд?! Только сейчас Хаммонд заметил, что в небе что-то не то.

Глава 3

Как и любой космонавт, Хаммонд прекрасно знал все созвездия обоих полушарий — астрономия входила в курс предполётной подготовки. Поэтому он мог утверждать, что созвездия, сияющие низко над океаном в северной части неба, сбились со своих мест. Большая Медведица, Дракон и другие медленно поворачивались вокруг небесного северного полюса. Но центром этого движения была не Полярная звезда, а другое, более слабое светило, в котором Хаммонд узнал Дельту Лебедя.