Приключения Печорина, героя из нашего времени (СИ) - Ангелов Августин - Страница 14

— Но, я не могу открыто проверять своих же офицеров! Что они обо мне подумают? — воскликнул Максимыч, перебив меня. Потом добавил:

— А вы, Печорин, здесь новенький. Вернее, не совсем новый человек, конечно, но и не старый, не ветеран этой крепости, да и чин у вас слишком незначительный. Служите вы с нами всего ничего, без году неделя. Вулич — тем более новичок. И вас, простите, не воспринимают пока всерьез в кругу офицерского собрания. К тому же, все знают о вашей обычной замкнутости и отрешенности… А о ваших секретных полномочиях никто не знает. И знать не должен здесь никто, кроме меня… Потому я прошу вас подойти к этому делу деликатно, с головой, как говорится. Не поднимайте шума. Понаблюдайте внимательно. И тогда, возможно, сможете увидеть то, что я пропускаю. В любом случае, вам потребуется найти железные доказательства прежде, чем кого-нибудь из офицеров обвинить. Поймите, на кону стоит моя репутация, как коменданта. Я, разумеется, помогу вам, чем смогу, но, я не желаю, чтобы это дело обрело публичность. Надеюсь, что вы меня понимаете?

Я выслушал его пожелания молча. Потом спросил:

— Быть может, вы подозреваете кого-то?

Максимыч задумался, потом сказал:

— Не думаю… Зебург слишком умен для своей должности. Друбницкий — слишком жаден. А Никифоров… Он замолчал.

— И что с Никифоровым? — уточнил я.

И Максимыч добавил немного интересной информации:

— Он заядлый охотник. Потому часто отлучается из крепости и носится на коне по окрестностям за дичью. Кстати, он исчезал накануне вашего возвращения. Говорит, что был на охоте. Но я проверял — никто в наших патрулях не слышал выстрелов в той стороне, где он, вроде бы, охотился.

— Интересно. Это уже зацепка. Возможно, Никифоров ведет свою игру, — сказал я.

Утром я первым делом проверил Никифорова, застав его возле ружейного склада.

— Ружья собираетесь пересчитать, поручик? — поинтересовался я небрежно, подойдя к нему со спины.

Он вздрогнул от неожиданности, но быстро взял себя в руки, ответив:

— Обыкновенная проверка, Печорин. После вашего возвращения с обозом хочу лишний раз убедиться, все ли на месте, согласно описи.

— А что могло пропасть? — уточнил я.

— Ну, например, порох или свинец. В пути могло потеряться что-нибудь. Времена нынче тревожные…

Я заметил, что его глаза бегали. Следовательно, главный крепостной интендант нервничал, прервав нашу беседу тем, что ушел внутрь склада. Но, я не пошел за ним, поскольку собирался сначала проведать остальных подозреваемых.

Немец Зебург, наш славный бог войны и артиллерии местного масштаба, оказался не при делах. Он сидел в тени крепостной стены на ящике с зарядами для пушек и играл в шахматы с другим бездельником поручиком Друбницким.

— А, Печорин! Присоединяйтесь, — предложил он вроде бы приветливо, но в его взгляде мелькнуло что-то холодное.

— Не сегодня. Кстати, Ипполит Илларионович, слышал, вы прекрасно разбираетесь в математике и в шифрах? — попытался импровизировать я. И не зря.

Лошадиное лицо Зебурга дрогнуло, он спросил:

— Откуда вам это известно?

— Максим Максимыч хвалил ваши математические способности, — придумал я объяснение.

— Ну, что вы! Какие там способности… Не более, чем у любого артиллериста. Мои познания весьма поверхностны.

Меня удивил такой слишком поспешный ответ. Скромнягу из себя немец строит. Интересно только, зачем? Но, я решил не зацикливаться на этом.

Что же касалось поручика Друбницкого, командира пехотной роты, составляющей основу крепостного гарнизона, то в разговоре с ним и вовсе зацепиться было не за что, поскольку он был подчеркнуто вежлив. И я по-прежнему терялся в догадках, кто же из троих офицеров английский шпион?

Вуличу тоже сходу ничего выяснить не удалось. Пока он лишь воспользовался моим советом и ходил везде вместе с двумя вооруженными денщиками, да и сам при пистолетах. И никто на него не нападал. Возможно, шпионы просто боялись, что называется «засветиться» и «подставиться». Ведь выглядел серб очень грозно и решительно. И враги понимали, что с таким воином им сладить будет непросто.

Дни шли за днями. Ничего интересного не происходило. И тут нас внезапно пригласили на свадьбу к местным жителям. А события, как оказалось, продолжали развиваться по книге Лермонтова. Даже несмотря на то, что поручик Вулич теперь остался в живых и служил в крепости вместе со мной.

Приглашение на свадьбу к местному князю пришло неожиданно. Он сам приехал в крепость и пригласил к себе русских офицеров. Максим Максимович, хоть и не любил подобные мероприятия, рассказывая всем, что давно, мол, бросил пить и теперь может позволить себе лишь пригубить хорошее вино, чтобы поддержать тост, тем не менее, считал, что отказываться нельзя — дипломатия с этими горцами важна прежде всего.

— Ну что ж, придется ехать. Только смотрите, прапорщик Печорин, держите ухо востро. И вам, поручик Вулич, тоже советую не расслабляться, — предупредил комендант, когда мы собрались в путь.

Князь принимал нас в своем большом доме, расположенном на склоне горы в ближайшем ауле, с восточным радушием, но за улыбками его приближенных я уловил настороженность. Особенно внимательно за нами наблюдал один из его нукеров — широкоплечий и седоватый, с орлиным носом и холодными глазами. По виду опытный воин.

Вулич шепнул мне:

— Я тут времени даром за эти дни тоже не терял. Как приехал с тобой в крепость, так сразу начал наводить справки о местных жителях. Видишь того седоватого? Это лихой наездник по имени Казбич. У него отличный конь по кличке Карагез — мечта всех горцев. Азамат, сын князя, положил на коня Казбича глаз и уже не раз пытался выменять этого скакуна на что-нибудь ценное.

Я кивнул, но больше меня заинтересовало другое: среди гостей был Никифоров. Он сидел в углу, пил чай и что-то оживленно обсуждал с одним из старейшин аула, бегло разговаривая на горском наречии.

— Любопытно… Офицер из русской крепости на свадьбе у горского князя общается с местными, словно со старыми друзьями. И он говорит с ними на их языке! Когда только успел выучить? — заметил я, указывая на нашего интенданта.

Вулич усмехнулся:

— Он же охотник, говорил Максимыч. Видимо, не только на кабанов в горы уходит, но и на местных девок посмотреть, да делишки выгодные обделывать с горскими торгашами. Вот и выучил он их язык ради собственной выгоды.

Серб не спускал глаз с хорошенькой местной девушки, которая вертелась и крутилась перед ним в танце, одаривая улыбкой. Заметив внимание офицера к девушке в разгар празднества, Азамат, юный и пылкий княжеский сын, подошел к Вуличу и, указывая на неутомимую танцовщицу, сказал с хитрой улыбкой:

— Тебе нравится моя сестра Бэла? Она будет твоей, если достанешь мне коня Карагеза.

Я сам смотрел на эту девку во все глаза, потому что танцевала она, на самом деле, превосходно. А еще я, как только услышал имя, отчетливо понял, что перед моими глазами она самая — героиня книги Лермонтова! Но, я понимал и то, что эта Бэла совсем не в моем вкусе, хотя прежнему Печорину она очень нравилась. На мой взгляд фигура ее была чересчур тощая и костлявая, а ее профиль с горбатым носом казался слишком хищным. Я же всегда предпочитал иную форму носа у противоположного пола, гораздо более женственную. Да и размер груди тоже у Бэлы не дорос до моих предпочтений. Но Вуличу, похоже, нравились именно такие девчонки: черноглазые, худые и носатые южанки. Ничего удивительного, ведь он сам родился в южных краях на Балканах.

И я видел, как Милорад на мгновение замер, когда Азамат предложил ему сестру в обмен на чужого коня. Сербская кровь Вулича закипела, но он сдержался и лишь сухо ответил:

— Я не торгую женщинами.

Азамат нахмурился, но тут же засмеялся, будто пошутил. Однако в его глазах мелькнуло разочарование.

На обратном пути в крепость нас неожиданно догнал всадник. Это был Казбич.

— Русские, — крикнул он хрипло, — берегите спины. В горах не все спят.