Бремя власти II (СИ) - Ладыгин Иван - Страница 38

Рябоволов не стал дожидаться, пока по нему еще раз пройдутся катком враждебной магии. Он двинулся. Рывком ушел влево, подальше от некроманта, чьи глаза как раз таки горели желтым. Одновременно палец сам нажал на спусковой крючок зачарованного пистолета.

Пуля — сжатый до точки сингулярности Импульс Силы, вырванный из его Источника и усиленный артефактом в десятки раз —устремилась к противникам. Заряд, похожий на микро-молнию сине-белого цвета, прошил воздух с хлопком сверхзвука и врезался в грудь ближайшего — мага-огневика. Тот лишь успел вскинуть руку, на пальцах вспыхнул слабый щиток… Импульс патрона снес руку по локоть в кровавый туман, пробил грудную клетку, вырвав кусок спины вместе с позвоночником, и вонзился в стену, оставив дымящуюся дыру размером с тарелку. Огневик рухнул как подкошенный, даже не вскрикнув. Запах паленого мяса и смерти ударил в нос.

Но эта дуэль только начиналась.

Некромант взмахнул рукой, и тут же послышался скрежет костей. Из трещин в паркете, из-под обломков на балконе полезли скелеты. Не просто костяные гуманоиды, а окутанные призрачными доспехами души — это были гвардейцы Юрия Викторовича, которые совсем недавно несли дежурство по периметру резиденции… Их глазницы пылали алым огнем. Они заскрежетали челюстями, устремившись прямиком к Рябоволову.

Другой маг-убийца взревел, как разбуженный дракон. Пол под ногами Рябоволова вздыбился целый лес вибрирующих каменных копий. Они рвались к нему с чудовищной скоростью.

Еще один наемник, с синими глазами, сделал движение рукой, и из влажного воздуха материализовался идеальный ледяной таран, длиной в рост человека. Заклятие помчалось к сердцу Магистра со свистом рассекаемого холода.

Но как будто этого было мало — последний темный маг просто шагнул назад, и растворился в ближайшей тени, как чернильная капля в воде. Он просто исчез. Даже следов ауры не ощущалось…

Главе Тайного Отдела оставалось только скользить, падать, кувыркаться и уворачиваться. Он мелькал между растущими как на дрожжах каменными копьями, чувствуя, как вибрация враждебной волшбы рвет подошвы сапог. При этом он умудрялся парировать ледяные копья раскаленной докрасна ладонью. Одно из копий взвыло и обратилось в клубящийся пар, опалив ему лицо. Но он, казалось, даже не заметил этого. По скелетам, цепляющимся за его ноги когтистыми пальцами, магистр жахнул разрядом статического электричества. Разряд треснул синим пламенем, рассыпав трех марионеток в пылающую костную пыль. Но еще двое напирали, не чувствуя боли и усталости.

Из коридора посыпались оставшиеся гвардейцы. Верные, но, к сожалению, очень смертные. Их карабины захлопали, стреляя зачарованными пулями с синим трассером. Патроны цокали по плащам убийц, не причиняя им никакого вреда. Но хотя бы скелетов они смели…

Один из убийц, маг земли, брезгливо развернулся и толкнул ладонью в сторону коридора. Стена вздыбилась, обрушилась многотонной массой камня и штукатурки, похоронив гвардейцев под собой. Крики оборвались в мгновение ока.

А мозг Рябоволова тем временем лихорадочно соображал:

«Защита сметена. Помощи ждать неоткуда. Источник почти выжат досуха. Единственная тактика — расчленить, измотать, и добить их самому всеми доступными средствами».

С этой мыслью он почувствовал холод. Прямиком за спиной. Острейшее ощущение неминуемой гибели. Тот самый, что растворился в тени. Клинок из чистой Скверны, холоднее космоса и острее отчаяния, уже царапал ткань мундира над почкой. Время потянулось патокой. Все происходило, как под водой…

Рефлекс сработал мгновенно. Рябоволов выпустил весь накопленный в револьвере заряд не вперед, а ВОКРУГ СЕБЯ. Воздух густо сжался и рванул во все стороны. Убийцу в тени швырнуло в стену с глухим стоном, клинок лишь оцарапал руку, оставив горячую, гноящуюся полосу боли да черные паутинки вен, отпечатанные под кожей.

Это вынудило его остановиться на мгновение — отвлечься… А промедление в таких заварушках всегда отдает шлейфом рока и неудачи.

К этому мигу некромант завершил ритуал. Из ран убитого огневика, из-под завала с гвардейцами всплыли полупрозрачные, воющие тени — Призраки Отчаяния. Их вой резанул по ушам ржавым клинком. Их протянутые руки высасывали волю, силу, саму жизнь на расстоянии. Маг земли снова вздыбил пол под магистром. Маг воды сплел сеть из острых, как бритва, ледяных кристаллов и метнул их прямо в шею своей жертвы. А из тени у стены поднимался сбитый с толку убийца, его черные глаза полыхали бешенством.

Ледяной разум Магистра, работающий на чистой логике и воле, нашел выход. Он перестал видеть стихии. Он увидел принципы, силы. Он решился на гармонию дисгармонии — последний козырь в его рукаве…

Сплетя огонь и воду, он создал ЯРОСТЬ ПАРА. Перемешав твердую статику и движение, ему удалось коснуться ПУСТЫННОЙ ПУСТОТЫ. Не статичности и легкости, а абразивной всепожирающей ярости.

Соединив порядок с хаосом, магистр породил РАЗРЫВ ПАТТЕРНА. Не чистоту и скверну, а фундаментальный сбой в матрице бытия.

Рябоволов скрестил руки перед собой. Его Источник, истерзанный до предела, взвыл немой болью, но подчинился. Никаких слов, никаких жестов — только чистая воля, сплетающая реальность в новые узоры разрушения:

Из его сведенных ладоней вырвалась стена раскаленного пара, сдавленного до невероятной плотности. Она накрыла мага воды. Тот успел лишь широко раскрыть глаза — и его разорвало изнутри. Вода в его крови, в тканях, в самом Источнике вскипела мгновенно. То был не крик, а хлопок лопающегося котла. Туман крови и пара.

Далее магистр направил руки в сторону любителя каменных копий. Вихрь микроскопических алмазных игл, вырванных из пола, стен, мебели и ускоренных до пулевой скорости магией ветра, прошил мага земли насквозь еще до того, как тот начал поднимать каменный щит. Его тело вздрогнуло, покрылось мириадами кровавых точек, и рухнуло, превратившись в решето, из которого сочилась не кровь, а жидкая алая грязь.

На Призраков Отчаяния и поднимающегося из тени Убийцу Юрий Викторович направил сгусток дисбаланса — сверкающую, переливающуюся всеми цветами радуги и одновременно — чернотой небытия, спираль, искажающую само пространство. Там, где она прошла, реальность надломилась с хрустом разбитого стекла. Призраки исчезли с тихим «пшик». Убийца в тени взвыл — его левая рука и часть плеча просто исчезли, будто срезанные лазером, оставив идеально гладкий, дымящийся срез. Он закачался.

Некромант, лишившийся призраков, в ужасе отшатнулся, руками рванул воздух перед собой, открывая черный, зловеще мерцающий портал. Рябоволов не дал ему уйти. Он вскинул револьвер и выстрелил в зияющую пасть портала чистым сгустком Силы. Снаряд врезался в портал… и он схлопнулся с оглушительным взрывом, выбросив волну магического шока. От некроманта остались лохмотья плаща, обугленная рука и черная, густая лужа, разъедающая даже камень.

Вокруг повисла тишина. Давящая, звенящая. Грохот боя сменился треском пожаров, шипением дождя на раскаленных обломках, бульканьем расплавленного металла и хриплым, прерывистым дыханием последнего убийцы с оторванной рукой. Рябоволов стоял посреди руин, слегка пошатываясь.

Его кабинет, его архив, его крепость превратились в груду дымящегося хлама. Дыхание хрипело в груди, каждая мышца горела, в висках стучало. Юрий Викторович подошел к раненому убийце. Тот что-то прошипел на ломаном турецком, его черные глаза были полны боли и ярости. Рябоволов без колебаний приставил дуло револьвера к его лбу. Холод металла блеснул в огне пожара. Взгляд магистра был направлен в бездонную черноту наемника. Послышался щелчок курка. Бахнул глухой выстрел. Тело противника дёрнулось и замерло. Работа была сделана.

Но теперь пришла агония… Жгучая, гниющая боль в правом предплечье! Порез от клинка Скверны. Черные жилы-паутины уже поползли вверх, к локтю, впиваясь в мышцы ледяными крючьями, высасывая тепло. Начался некроз тканей. Лечение магией было невозможно — Скверна пожирала чистый эфир.

Решение пришло мгновенно. Магистр не сомневался. Левой рукой он схватил свой же клинок, стоявший у камина. Меч раскалился докрасна от его воли, потом — добела. Один взмах мелькнул в пространстве. Послышался чавкающий звук разрезаемой плоти и кости. Культя оказалась выше локтя. Кровь хлынула фонтаном, алая и живая, на фоне черной заразы. Лицо Рябоволова побледнело, но губы сжались в тонкую белую ниточку. Последовало прижигание. Раскаленное докрасна лезвие запекло рану.