Попаданка в Сильфиду на боях орков (СИ) - Максонова Мария - Страница 22

— А вы попробуйте-ка мясо снова, может, вам понравится? Может, вы просто не распробовали? Ведь Вождь невестой племени абы кого не назначит, — предложила я, пользуясь чужим авторитетом.

Шаман с удивлением следил за тем, как все орки, включая его приспешников, тянутся за мясом. Кажется, он был слишком удивлен тем, что лишился контроля. Мужчины вновь занялись жеванием.

— Это ведь ужасно, правда? — с намеком спросил Шаман, вновь затягивая путы вокруг своих зомби.

— Вкусно, — откликнулся один из орков с другого конца стола.

— Очень вкусно, — добавил другой.

— Вождь плохую женщину невестой не изберет, — заявил третий.

— Вкусно… очень интересно… необычно… хочу добавки… — голоса орков раздавались со всех сторон, а лицо Шамана все больше темнело, приобретая глубокий болотный оттенок.

— А что сама не ешь? — наконец, спросил он злобно.

— Не голодна, — попыталась отпереться я.

— Ешь, — прошипел он.

— Я не хочу.

Тут мрачное выражение лица Шамана сменилось на победное, и я сразу поняла, что лоханулась:

— Так, может, ты не уважаешь наши традиции? Сама сготовила, а сама же и есть не желаешь⁈ Или, быть может, мясо отравлено? Смотрите, люди тоже не едят! Они что-то задумали! — все больше заводился Шаман.

И орки действительно замерли, подозрительно приглядываясь к нам, кто-то даже отбросил мясо в сторону.

Чтобы заткнуть Шамана, пришлось просто взять кусок мяса, Лис тоже взял, как и остальные люди, удостоенные чести сидеть за «столом» вместе с орками.

— Если кого-то стошнит или кто плюнет… — шепнул Лис по-халифатски, не договорил, но по мрачному взгляду и так было понятно.

Я пыталась сдержать выражение омерзения на лице. Запах был отвратительный, чем больше я принюхивалась, тем больше, казалось, он раскрывался: запах грязных мужских носков, чего-то сладковатого, немного перчинки… эта смесь ассоциировалась у меня с мусорными бачками в конце лета — начале осени, когда люди едят слишком много арбузов, а их шкурки воняют на всю улицу. Есть мягкое темное и склизкое нечто совершенно не хотелось, но… я увидела, как Лис положил кусок мяса на небольшой обрывок лепешки, завернул в конвертик и сунул в рот, пережевывая, и последовала его примеру.

«Главное — чтобы не стошнило прямо сейчас. Потом с животом помучаюсь, отравление переживу, травок найду каких заварить… главное сегодняшний день пережить!» — билось в голове.

Это было похоже на… дуриан. Отвратительный фрукт, который я по дурости попробовала когда-то в Азии. Подружка утверждала, что на вкус он не такой противный, как на запах (а пах он грязными носками и еще какой-то дрянью). Но нет, на вкус он был таким же ужасным, если не хуже: маслянистая какая-то структура, отвратительный запах, сладкий вкус, вызывающий тошнотворные ассоциации.

Лепешка не могла скрыть слишком мягкую структуру мяса, будто его передержали в маринаде или переварили или… не знаю даже, как можно так сильно ее изменить. Отвратительно, но… в то же время не испорчено, нет. Какое-то другое, какое-то странное.

Мой разум как-то сам заработал, подбирая обрывки где-то услышанного, случайных зацепленных памятью знаний, выстраивая их в стройную цепочку. Оно не испортилось. Оказавшись без доступа воздуха, бактерий, мух и других внешних факторов, мясо подверглось ферментации собственными внутренними механизмами. Да, вспомнилось, как в прошлой жизни кто-то рассказывал, как стейку нужно дать отдохнуть, прежде чем готовить… перед внутренним взглядом мелькнул человек в летах у нас в гостях, рассуждающий о «настоящем мясе». А рядом… вторая мужская фигура будто скрыта за пеленой, но отозвалась в сердце любовью и сожалением, и в то же время белым шумом, запрещающим смотреть… я поспешно отвела от нее внимание, было не время. Главное, обрывки знаний прошлого позволили осознать — да… это съедобно…

Съедобно, но от этого не менее противно. Никогда не мечтала есть сырое мясо дичи, да еще и так обработанное. Единственное, что спасало — это привкус остроты. Сделав глубокий вдох, я заставила себя все же проглотить, а потом взяла еще кусок лепешки и, обмакнув прямо в хрен, засунула ее в рот. Слизистую обожгло остротой и горечью, очищая рецепторы от противного привкуса, больно и в то же время приятно, будто съесть имбирь после суши. Только еще острее и жарче во рту, потому что это не имбирь и не приготовленный, а что-то местное. Лис покосился на меня, а потом последовал примеру. Цапнул, правда, хрена слишком много, глаза Лиса покраснели, на них выступили слезы, но он все равно выдохнул:

— Ох, хорошо!

Орки косились на нас с любопытством, а я только надеялась, что желудок будет согласен с доводами разума, и справится с этим блюдом, по крайней мере, пока праздник не кончится.

В молчании посидели еще минут пятнадцать, Шаман больше не разбухал, но и положительного никто ничего не сказал. Затем он отставил в сторону так и не тронутую кружку с кумысом и резко поднялся на ноги. Не поблагодарил, не попрощался, лишь кивнул и ушел. За ним следом, словно привязанные, потянулись его подручные. Атмосфера почему-то и после их ухода не улучшилась, хотя на еду гости стали налегать активнее. В течение часа они постепенно тоже разошлись.

— Тебе повезло, ОксТарна, что у тебя уже есть жених, — наконец, сказал СакрКруш, когда вокруг остались лишь члены рода.

— Почему? — не поняла я.

— После таких ужасных смотрин тебя бы к алтарю предков никто бы не позвал. Ты опозорила меня и всех присутствующих мужчин, ты вела себя не как подобает приличной женщине, — все больше распаляясь, произнес СакрКруш.

— В чем же? — он ожег меня полным ярости взглядом, но я лишь приподняла брови, изображая на лице совершенно невинное выражение. — Научи меня, как должна себя вести оркская женщина, я ведь чужестранка здесь и не знаю обычаев.

— Ты должна была молчать и показывать свою скромность прежде всего. Свои мысли женщина может высказывать мужчине наедине, когда никто не слышит, если он то позволит. Ты же… — он поморщился.

— А что должна делать настоящая женщина, если видит проблему?

— Проблемы за женщину должен решать мужчина! Это его обязанность, его долг. А женщина не должна мешаться у него на пути! Женщину защищает муж, братья, сыновья, отец. У тебя есть опекун, жених, братья в роду.

— А что будет, если мужчина не справится? — подумав, спросила я.

— Настоящая женщина должна верить в своего мужчину! — практически прорычал СакрКруш.

— Конечно, ты прав, — кивнула я. — Но все же… скажи… ведь мужчины не боги, есть ситуации, когда даже они не могут справиться. Если на одинокого орка нападет целое племя, он не сдюжит. Что тогда будет с его женщиной?

СакрКруш помолчал, внимательно глядя на меня, а потом весомо произнес:

— Тогда настоящая женщина обязана принять свою судьбу, какой бы она ни была. — Он резко поднялся на ноги и, не поворачиваясь ко мне, бросил: — БранЛис, ты теперь за главного. Привечай гостей, если придут, сажай на ковер, подавай еду. Я… я схожу, пригляжусь, к кому сватов засылать.

И он быстрым шагом скрылся за палатками, но выглядел при этом совсем не как радостный жених, идущий к своей возможной невесте. Он понурил голову, левая рука то и дело цеплялась за рукоять висящего на поясе палаша, будто орк отправлялся на бой, а не в гости.

Глава 17

Что бы ни говорил СакрКруш, а после его ухода гости довольно бодро повалила к нам. В основном это были мои знакомые женщины: матери семейств притаскивали своих мужей и сыновей, женщины помоложе братьев и кузенов. В простоте своей одна из знакомых честно мне на ушко шепнула: «Я, конечно, не хотела бы для своего сына такой слабой невестки. Прости, но ты ведь и пятерых детей не выносишь. Однако, большое число гостей в Невестин день — это престиж как для девушки, так и для ее рода. Я ценю твою дружбу, потому и пришла с семьей».

Мужики в основном напрягались из-за того, что поддались уговорам своих дам, но постепенно вкусная еда и кумыс всех расслабляли. Мой рецепт квашеного мяса пошел на ура, хоть многие и отмечали, что вкус слишком уж необычный, но в этой перчинке была и своя прелесть для многих. Я расслабилась, шутила и вела себя… как не должна себя вести «правильная орчанка», но мне было плевать. Я встревала в мужские разговоры, подшучивала и острила.