Кицунэ - Белянин Андрей Олегович - Страница 45

– Надо поговорить… – с трудом шевеля губами, прошептала Мёбу. – Пусть он выйдет.

– Это его дом, – холодно обрезала моя кицунэ.

– Он чужак.

– Он мой господин, хозяин и друг. – Мияко перехватила меня за руку, когда я уже просто собирался выйти на балкон, оставив девушек одних. В конце концов, они всё-таки родственницы, наверное, им есть о чём поговорить в своём кругу. – У него сердце дракона, он не отступил перед ледяной невестой, он дрался за меня с местными гопниками-нэко, он нарисовал мне меч и рассказывал про Кустодиева. Он имеет право знать всё!

Старшие сёстры попытались переглянуться, но их хрустнувшие шейные позвонки явно были против. После короткого выдоха, более похожего на сдвоенный стон, Инари скрипнула зубами:

– Нэкомата нашёл тебя.

– Аригато, я в курсе.

– Мы не хотели…

– При чём тут вы? Можно подумать, его слуги давным-давно не доложили ему, где меня искать.

Пользуясь случаем, я всё равно попытался проявить вежливость и деликатность, отойдя к кухонному окну. Прислушиваться к сестринским разговорам не имело смысла: если будет что-то важное, Мияко сама мне потом расскажет. Если захочет, конечно.

Стасик, конечно, герой, выручил. Да, разумеется, никакого пива он от меня не ждёт и, скорее всего, искренне удивится, когда я притащу ему две бутылки. А может, даже и обидится, он такой.

За окном вечерело. На улице у дома гуляли прохожие, кто-то возвращался с работы, мамаши раскатывали коляски и следили за малышами на детской площадке.

Всё было исключительно тихо, мирно, обыденно и потому вызывало смутное чувство тревоги. Когда прямо из осеннего воздуха вдруг выплыло призрачное, вполне себе миловидное женское лицо, я сразу понял, что, как говорится, «предчувствия меня не обманули». Но…

Несмотря на жуть происходящего, я ни капли не испугался, не вздрогнул и не попытался отпрыгнуть от подоконника. Привычка – великое дело! Между мной и каким-то там кошмарным привидением был лишь стандартный стеклопакет, вряд ли это могло считаться серьёзным препятствием, но мне, честно говоря, даже маленькую кицунэ звать было как-то неудобно. Пустяки, дело житейское…

– Иди ко мне, – прошептала призрачная женщина за окном. Я чётко слышал каждое слово. – Сюда, – повторила она, делая приглашающий жест рукой. Её одежды развевались на ветру непривычно плавно, словно ткани под водой, голос был не требовательным, скорее просящим, но в глазах светилось что-то непреодолимо влекущее.

Тем не менее я вполне владел собой. Обращаться к кому-либо за помощью явно не стоило: что эта полупрозрачная дама мне сделает, когда мы по разные стороны баррикад? Я тут, она там и вообще…

– Скорее иди ко мне.

Кажется, женщина становилась навязчивой. Идти к ней я не собирался, она не в моём вкусе, но игнорировать, отвернуться, просто уйти тоже, наверное, было не совсем прилично. Да и вообще говорят, что большинству привидений попросту нужно немного внимания. Надо поговорить с ней, выслушать, и всё, ничего сложного, согласитесь.

– Впусти меня.

Э-э нет! Вот если что я отлично запомнил, так это запрет открывать двери кому попало, добровольно пуская нечисть в свой дом. Их же потом палкой не выгонишь. Проще мне спросить, что ей надо. Сейчас я на минуточку открою окно и…

– Хозяин, ты рехнулся или как?! – неожиданно в мои джинсы вцепились три пары маленьких, но сильных рук. – Ты чё, типа всерьёз ещё на одну бабу запал? Их в хате уже три штуки, а ему всё мало… Кыш от окошка, лох озабоченный!

Я с трудом оторвал взгляд от притягивающих глаз призрака и наклонился шугануть домашних бесов, но в тот же самый момент стальные пальчики маленькой кицунэ схватили меня за воротник.

– Альёша-сан, смотри сюда!

Я обернулся, а Мияко крепко поцеловала меня в губы. Голова на мгновение закружилась, словно пробку от шампанского сорвало, но, когда меня вновь развернули за плечи к окну, я с трудом сдержал крик, закусив нижнюю губу, потому что теперь видел истинное лицо привидения.

Вместо приятной молодой женщины на меня скалился лысый череп в ошмётках гниющей плоти. Её волосы грязными патлами закрывали половину лица, сквозь драный саван виднелись желтоватые кости, а в глазницах копошились могильные черви…

– Иди ко мне, – продолжала взывать она, но я уже мог сопротивляться её власти.

– Это юрей, – объяснила лисичка, вновь поворачивая меня к себе, – призрак женщины, умершей насильственной смертью от рук собственного мужа. Стоило тебе открыть окно, как она забрала бы твою жизнь одним поцелуем. От тебя остались бы лишь обгорелые тапочки на полу.

– Я дурак?

– О да! Это даже твои бесы знают. Но ты мой хозяин и господин, я никому не дам тебя в обиду. Пока я рядом, ни одна стерва не смеет тебя целовать! Ну, быть может, кроме твоей мамы…

Не уверен, что это был комплимент. Даже скорее наоборот.

– А-а… эта тётка так и останется там торчать?

– Юрей нельзя убить, она же давно мертва, – хмыкнула Мияко, – но можно попробовать её прогнать. Дай мне лист бумаги и чёрный фломастер, лучше маркер!

Минутой позже, старательно вывалив язычок набок, моя кицунэ выводила длинную линию иероглифов. С каллиграфией у неё явно было не очень, зато усердия хватало на десятерых.

– Вот! – с гордостью выпрямилась она. – Здесь написано по-японски примерно так: «Я возьму тебя за лицо, раздвину твои челюсти до хруста плоти, а потом мои твёрдые пальцы коснутся твоих глазниц, глубоко утопая в них…»

– Ты имеешь в виду, «пасть порву, моргала выколю»?

– Не так поэтично, но в принципе верно.

Она наклеила скотчем на стекло лист бумаги, и призрак с той стороны, прочтя иероглифы, раскрыла рот в беззвучном вопле, после чего просто заискрилась в мареве осеннего дня. Ну, то есть она никуда не исчезла, но на что-то явно обиделась, начиная биться бледным лбом в упёртое стекло.

– Ты не дописала, малышка… – еле слышно раздалось из комнаты.

– Чё не так-то? – надулась Мияко.

– Допиши… – простонал кто-то из старших сестёр. – В том же тоне – «Я вырву с корнем твои уродские рога, которыми ты бесчинно машешь во все стороны…»

– Рога поотшибаю, – старательно перевёл я, потому что если уж и выкладываться, так по полной.

Однако, невзирая на мой вроде бы совершенно естественный скептицизм, после дописывания этих слов призрак уродливой женщины, замученной и убитой собственным мужем, вдруг окончательно потерял веру в себя.

Она запуталась, заигралась в какие-то собственные комплексы и свалила на мусор (то есть улетела в сторону мусорных баков), дабы страстно рыдать где-то там по мере сил и возможностей.

Призрачный демон или привидение, юрей, или не знаю, как её там принято называть именем собственным, действительно испугалась простых иероглифов, и по самодовольному личику Мияко-сан было абсолютно ясно, что второй раз эту тварь она и на дух к нашему дому не подпустит.

Хотя полагаю, что униженная женщина, на глазах которой я целовался с другой, и так вряд ли захочет снова сюда приходить…

– Много ты знаешь о нас женщинах, – возвращаясь к сёстрам, через плечо бросила лисичка. – Мы непредсказуемые и противоречивые, глаза грустные, а тараканы весёлые!

Вот, собственно, и вся история. Пока три девушки о чём-то шептались, я поставил чайник. Если у меня в однокомнатной квартире вдруг собрались сразу три кицунэ, питающихся, как уверяют знатоки японской мифологии, исключительно свежими сердцами своих врагов, то разумнее всего первым делом не становиться у них на пути, а вторым – предложить всем чай.

Заваривает пусть сама Мияко, с меня же кипяток и чашки. Есть ещё зефир, но вряд ли они такое едят. По крайней мере моя сожительница (ужасное слово!) предпочитала исключительно шоколад. Именно поэтому у нас в холодильнике его и не было. Вернее, уже не было.

Когда я вошёл в комнату с горячим чайником, сестры уже смеялись. В смысле тихо смеялись две старшие сестры, Инари крепко держала младшую локтевым захватом за шею, а Мёбу распахнула объятия мне навстречу: