Кицунэ - Белянин Андрей Олегович - Страница 38

– Ты считаешь, что набор открыток – это как вагон поезда или салон самолёта. Мы все сидим там, видим друг друга, знаем своих соседей, общаемся, чтоб скучно не было, вместе пьём сакэ и едим рис с водорослями, так, что ли?

– Не так?

– Нет! Я, например, и близко не представляю себе, кто там ещё может быть. Каждая открытка автономна, это даже не личное пространство отдельной квартиры, это целый мир. Там можно жить годами и десятилетиями, древние маги часто использовали этот метод, чтобы запечатать демона. Сейчас искусство настоящего волшебства утрачено, а сама реальность захвачена воинствующими лжецами, шарлатанами, политиками, экстрасенсами и блогерами. Сакаи – один из немногих, кто знал, в какую сторону копать, чтобы найти родник незамутнённой магии.

– Тогда давай сделаем проще, – мне в голову пришла логичная мысль, – мы ведь можем просто посмотреть похожие наборы в интернете. Сравним дизайн, оформление, тираж и поймём, кого нам следует опасаться.

– Никого, мы храбрые! Пусть они нас боятся! – грозно показала зубки маленькая лисичка. – А в остальном твоя идея мне нравится. Мы устроим засаду и поймаем их всех, северный варвар достоин похвалы. Ми-ми-ми!

Нужный набор мы нашли достаточно быстро, он входил в десятку самых распространённых. И честно говоря, как можно догадаться, увиденное меня не обрадовало. В общей сложности там было восемнадцать видов японской нечисти. Кицунэ, ёкай, нэко, кайбэ, ледяная невеста, рокурокуби, каси, мононокэ, юрей и так далее по списку, который венчал сам Эмма-О – владыка огненного ада Дзигоку.

– Альёша-сан, у тебя глаза стали больше моих. Не стоит быть таким уж впечатлительным. Совсем не обязательно, что в каждой открытке заключён демон. Уж не владыка ада, это точно!

– Понимаю, но мне всё равно не нравится мысль о том, что по городу бегают оборотни с привидениями.

– Ерунда, это обычное дело, – отмахнулась Мияко, – я буду собираться, краситься, заплетаться, а ты всё-таки набери маму. Вера Павловна-сан тоже склонна к излишним волнениям, а у неё измотанные нервы и перегружена печень.

В общем-то никаких вариантов увильнуть у меня не было, а малоприятный разговор всё равно рано или поздно состоялся бы. Хотя, собственно, трудно назвать разговором длинный эмоциональный монолог одной стороны и невнятное хмыканье другой. Но мы обычно так и разговариваем, маме важнее высказаться, а мне проще выслушать. Потом каждый поступает по-своему, в принципе все довольны, гармония отношений соблюдена, чего ещё надо? Откровенно ругаться с мамой – моветон…

Мы вышли из дома примерно за пару часов до моей смены, потому что кицунэ непременно настаивала на пеших прогулках в любую погоду. Ей, видите ли, и так вечно приходится торчать взаперти, то в открытке, то в музее, то в квартире. Меня, как художника, замкнутые пространства, наоборот, вполне устраивали, но её лисья природа не переносила ограничений и стен…

– У тебя бледный цвет лица, потому что ты живёшь в городе. Люди генетически не приспособлены к большим скоплениям. Они должны жить маленькими группками в лесу, в полях, у моря, даже в пещерах. Но эти ваши человеческие муравейники с общественным транспортом, ужасными запахом, пороками, мусором, фу-фу-фу… А у меня розовые щёчки, потому что всё детство я провела на природе!

– Тем не менее ты охотно пользуешься всеми благами цивилизации.

– Конечно! Я же борец за природу, а не дура!

– То есть та же Грета Тунберг…

– Больных на всю голову обсуждать нехорошо, – строго обрезала Мияко, и, собственно, на этом разговор был закончен. Не потому, что мы так хотели, всё, как всегда, решили за нас.

Небольшой белый мини-вэн, стоящий у соседнего подъезда, распахнул двери, и на меня кинулись четверо мужчин в камуфляже и масках. Подчёркиваю, не на нас, а именно на меня. Я, собственно, и чирикнуть не успел, как мне заломили руки, забрали сумку, несильно стукнули по голове и, кинув на пол в машину, закрыли двери.

Мини-вэн тронулся. Моя кицунэ ни во что не вмешивалась, как мне показалось через окно, она, наоборот, резко отступила назад на два-три шага, изо всех сил упираясь ножками, и замерла. Ох, до меня резко дошло, что сейчас будет…

– Банза-а-ай!

Заднее стекло разлетелось в брызги, словно от прямого попадания ракетой. В нашем случае – от фарфорового лба японской лисички. Четвёрка молчаливых мужчин не успела и головы повернуть, как маленький звонкий ураган, ворвавшись внутрь салона, начал крушить всё подряд!

Водитель дал по тормозам и выскочил из машины с криком:

– Надежда Филипповна, мы так не договаривались!

Охрана, полиция, спецназ, силовики, бандиты (понятия не имею, как их называть?), несомненно, являлись профессионалами, они не струсили, не пытались хвататься за оружие, это слишком опасно в узком, замкнутом пространстве, но дружно попытались скрутить кицунэ. Одна хрупкая девочка против квартета здоровых, тренированных мужиков!

Месилово было страшным…

Единственное, чем я мог ей помочь, это забиться в угол и не мешать. Первого она хлестнула косичкой по глазам, ослепив на раз. Второго ударила кулачком в висок так, что его голова влетела в подбородок третьему, четвёртый получил обоими каблуками в кадык, и кицунэ вернулась к первому.

Мияко дралась в своё удовольствие, то скупо раздавая короткие удары по болевым точкам, то щедро метеля каждого, то подставляя противника под удары друг друга. Она не успокоилась, пока не отключила всех, её разноцветные глаза стали красными, а на губах пузырилась розовая пена!

– Это не мои враги, – успел сказать я, потому что с неё станется начать выгрызать сердца.

– А-а, это твои друзья? – фыркнула она, но боевой кураж отпустил её столь же быстро, как и накрыл. – Да ладно, Альёша-сан, я же не зверь, всё вижу и всё понимаю. Пойдём, тебе надо кое с кем поговорить.

Закинув сумку на плечо и убедившись, что на одежду моей подруги не попало ни капли крови от выбитых зубов и расквашенных носов, мы покинули негостеприимное авто. Случайные прохожие уже с интересом оборачивались в нашу сторону. Кицунэ быстрым шагом побежала к гаражам, но свернула в сторону трёх мусорных баков, таща меня словно на буксире.

И честно говоря, я не догадывался, почему и зачем, до тех пор, пока не увидел знакомую женскую фигуру. Да, да, та самая чиновница по культуре из областной администрации, в длинном плаще с капюшоном, сидя на корточках, между двумя обшарпанными синими баками, что-то колдовала над небольшим листочком плотной бумаги, который она держала в руках.

– Открытка, – не сдержавшись вскрикнул я, – это же из того набора!

– Гайдзин больше не глупый, – удовлетворённо мурлыкнула Мияко, одобрительно толкая меня локотком, – это она наняла тех грубиянов в авто, а ещё она же выпускает японскую нечисть в твоём городе. Давай её убьём?

– Эй! – Надежда Филипповна от неожиданности села прямо на грязный асфальт. – Вы не посмеете меня тронуть! Я представитель власти! У меня знаете, какие связи? Да я сейчас один звонок…

Кицунэ оскалила белоснежные клыки, но едва лишь подняла ногу, намереваясь сделать первый шаг, как тётка, левой рукой прикрывая голову, правую с открыткой выставила ей навстречу.

– Я его выпущу-у!

На картинке красовался жуткий скелет с руками, перемазанными кровью.

– Госадокуро, – отвечая на мой немой вопрос, прошептала лиса, – он очень опасен, и мы не сможем с ним справиться, вообще никто не сможет. Этот тридцатиметровый урод появляется над могилами тех, кто был похоронен без молитв и не знает упокоения. Жрёт людей, сдирая с них живых кожу, с каждым трупом становясь всё больше и сильнее, потому что присоединяет к себе кости жертв.

– Вы с ума сошли, что ли?! – рявкнул я.

Но на моё справедливое возмущение женщина заорала ещё громче:

– Я выпущу, без разговоров! Вы сами виноваты, вам не следовало…