Хоровод со смертью - Александрова Наталья Николаевна - Страница 42

– Ах за книгами! – Коротышка переглянулся со своим напарником. – Очень интересно! А за какой книгой она приходила? Мы, может, тоже хотим почитать! Вот Серега у нас вообще обожает всякие книжки… правда, Серега?

Долговязый неопределенно хмыкнул.

– Так что давай, дед, веди нас к своим книжкам!

Сперанский еще больше побагровел, дыхание его стало частым и неглубоким.

– Я что сказал? – Коротышка подошел к нему вплотную, ткнул кулаком в бок. – Ты не думай, папаша, что разжалобишь меня своими старческими заморочками!

Аристарх Васильевич попытался что-то сказать, но вдруг мучительно закашлял, покачнулся, схватился за грудь и упал на пол. В глазах у него потемнело, потолок вдруг начал стремительно приближаться и накрыл Сперанского как большое ватное одеяло. Старик захрипел и затих.

– Эй! – забеспокоился коротышка. – Ты чего, дед, и вправду решил копыта откинуть? Вот нашел время…

Он наклонился над Сперанским. Глаза старика смотрели в потолок без всякого выражения.

– Ох ты! – расстроился коротышка и выругался забористым матом. – Что же делать-то?

Он переглянулся со своим долговязым напарником, но не нашел в лице того ни сочувствия, ни понимания.

– Аккуратней надо было, – проворчал тот.

Собачка Жулька выползла из своего угла и принялась лизать щеки своего хозяина, жалобно скуля.

– Вот что ей тут понадобилось, бабе этой? – закричал коротышка. – За каким чертом она в эту берлогу сунулась?

Его речь прервала мелодия, раздававшаяся из кармана. Коротышка поглядел на дисплей и помрачнел.

– Да! – крикнул он в трубку. – Да, нашли… Угу, поговорили… Да ничего…

Коротышка покосился на своего напарника и прочел, надо думать, на его лице самое откровенное злорадство. Он понял, что долговязый покрывать его не станет, и решил признаваться.

– Не получится допросить, – буркнул он раздраженно, – старикан помер.

Он послушал ругательства на том конце и заорал в ответ:

– Да не трогали мы его! Говорю – не трогали! И не били совсем! Да он сам ласты склеил! Вдруг посинел весь, захрипел и откинулся! На полу отдыхает теперь…

Он спрятал телефон в карман и кивнул долговязому.

– Сказала, чтобы мы поискали, старик не успел, наверное, ничего убрать…

Сперанский пришел в себя от прикосновения теплого Жулькиного языка. В глазах по-прежнему было темно, но сквозь толстый слой ваты прорывались незнакомые голоса. Он ощутил себя лежащим на полу и вспомнил, как сам же впустил в дом двух бандитов. Совсем сдурел на старости лет!

Он слышал вдалеке голоса, очевидно, бандиты добрались до круглой башни, где он проводил все время, и теперь рылись в его бумагах, трясли стеллажи с книгами, среди разговоров он уловил два слова – «Пляска смерти». Вот, значит, кого они имели в виду, когда спрашивали о ней… Им нужно знать, зачем приходила к нему та женщина. Надо же, с виду такая симпатичная, помогла ему, а оказалась связана с бандитами… Он пошевелился, и Жулька радостно взвизгнула. Сперанский испугался, что его заметят, и тихонько шикнул на собачку.

Но бандиты были уверены, что он умер, так что он перестал их интересовать. Коротышка издал торжествующий возглас, очевидно, они нашли ту книгу с гравюрами, что рассматривал Старыгин. А что ее искать-то, когда на столе лежит, на самом видном месте…

– Берем и уходим! – распорядился коротышка, он был в этом преступном тандеме главным. – Нечего тут возле свежего покойника ошиваться…

– Да как мы ее попрем-то у всех на виду, вон какая огромная… – завел долговязый.

Коротышка, недолго думая, рванул из фолианта одну страницу, потом другую.

«Сволочи, – подумал Сперанский, – книга бесценная…»

Впрочем, все равно все скоро пропадет… после его смерти библиотеку разорят…

После того как хлопнула дверь, Аристарх Васильевич с трудом сел на полу. В глазах мелькали красные мухи, в голове стоял ровный назойливый гул, сердце с трудом проталкивало кровь по сосудам. Жулька глядела испуганно. Старик долго тер левую руку, как делала Агриппина, потом, когда голова перестала кружиться и стало не так трудно дышать, он осторожно поднялся и побрел к своим книгам. Хотелось отдохнуть, но он знал, что если сядет в кресло, то уже не встанет. Он оперся на стол и постоял так в размышлении. Потом с трудом развернулся и отправился в самый дальний угол, где были навалены пыльные коленкоровые папки, забитые бумагами.

– Господи, хоть бы она оказалась сверху! – прошептал старик и усмехнулся – вот когда он о Боге вспомнил! Что бы сказала Анна Степановна…

Самое удивительное, что молитва его дошла, нужная папка оказалась почти сверху. Дрожащими, неуверенными руками старик развязал тесемки. В папке лежали гравюры. Как они там оказались, кто собрал их в отдельную папку, Сперанский не имел понятия, когда-то давно он наткнулся на них, когда делал ревизию своему книжному хозяйству. Он тогда удивился, перебирая содержимое папки, но потом забыл об этом. А вот теперь вспомнил.

Снова голова закружилась, и потолок круглой башни попытался накрыть его душным одеялом. Но Сперанский сказал потолку, что еще не время, и побрел к письменному столу, волоча за собой папку. Осторожно, стараясь не делать резких движений, он умостился в кресле и начал перебирать гравюры. Вот она, та самая, что может заинтересовать Старыгина, на ней изображен молодой человек в богатом платье под руку со скелетом. Они, Старыгин и молодая женщина, что пыталась ему помочь, хотели разгадать какую-то тайну, связанную с «Пляской смерти». И если бы он тогда не поддался приступу беспричинного гнева, то, возможно, сейчас все сложилось бы по-другому. Он отдал бы им эту гравюру, а они объяснили бы ему, что все это значит. И тогда он не впустил бы бандитов. Он сам во всем виноват.

Впрочем, какая теперь разница… Все равно конец близок, еще никому не удавалось обмануть смерть. Как раз эта самая «Пляска смерти» свидетельствует об этом уже много веков…

Сперанский сложил гравюру вдвое, достал из ящика стола старый, но целый конверт из плотной бумаги и надписал на нем имя Старыгина. Окинул на прощание взглядом свою круглую башню, в которой провел много лет. И позволил потолку опуститься.

Жулька заскулила и прыгнула на колени хозяину, но он этого уже не почувствовал.

Двое бандюганов прошли по двору, с трудом пролезли сквозь дырку в заборе и вышли к машине, которая стояла примерно на том же месте, где оставлял свою за час до этого Старыгин. На этот раз женщина сидела не за рулем, а на месте рядом с водительским.

– Вот все, что мы нашли, – угодливо согнувшись, сказал коротышка, протягивая женщине листы, вырванные из старой книги.

Она просмотрела листы, скривившись при виде рваных краев, и обратила свой взор на парочку злоумышленников. Сейчас, при свете дня, было видно, что глаза у нее яркие, излучающие темный недобрый свет. Парочке бандитов показалось, что свет этот проникает внутрь их и безжалостно освещает все закоулки их душ. Впрочем, у таких людей души не могло быть по определению.

– И что? – спросила женщина. – Это все? Вы ничего больше не можете мне сообщить?

«Как будто сама не знает, что не можем», – подумал коротышка.

«А я ни при чем, это он того старикана бил», – подумал в свою очередь долговязый.

Хотя вслух не было сказано ни слова, женщина все поняла.

– Уроды, – сказала она спокойно, – ничего не можете сделать, никакой простой вещи нельзя вам поручить.

– Да мы… – начал долговязый, но женщина обожгла его глазами, и он заткнулся на полуслове.

– Все, что вам поручено, вы не выполнили. – Женщина говорила, не повышая голоса: она не злилась, а констатировала факты. – Так что больше вы мне не нужны. Свободны.

– А деньги? – взвыл долговязый, несмотря на то, что коротышка предостерегающе пнул его в бок.

– Деньги? – удивленно спросила женщина. – Какие деньги? Вы считаете, что вам причитаются какие-то деньги? Но вы же не выполнили наш договор, вы так и не принесли мне то, что я просила. К тому же уничтожили ценный источник информации, я имею в виду старика-библиотекаря.