Магнат (СИ) - Шимохин Дмитрий - Страница 44

Весело помахав нам, он испарился, оставив на открытом воздухе легкий аромат дорогого одеколона и флер неистребимого оптимизма. Кокорев, проводя его с взглядом, тоже поднялся.

— Ну, с Богом, Антоныч. Жду сигнала!

— Хорошо, Василий Александрович. Как только договоритесь с брокерами банкиров Перейра, тут же телеграфируйте. И готовьте мешки для денег. Они вам пригодятся!

Когда за ними закрылась дверь, я еще некоторое время постоял в тишине.

Пока две мои «торпеды» мирно плыли в Европу в каютах парохода «Принцесса Датская», я тоже не сидел сложа руки. Добыча золота в промышленных масштабах требовала нового, доселе нигде не выпускавшегося оборудования.

Список его был весьма велик. На досуге я накидал несколько эскизов нужного нам и теперь раздумывал, кому доверить конструирование и изготовление. Конечно, я уже сделал некоторые авансы Нобелю, но, будучи человеком прагматичным, рассчитывал доверить заказы тем, кто обеспечит лучшее качество и наиболее низкую стоимость. А выяснить это можно было лишь опытным путем — разместив заказы сразу у нескольких наиболее перспективных промышленников. Затем можно будет сравнить и дальше уже работать с тем, кто окажется наиболее исполнительным. Поэтому дни затишья перед биржевой бурей я потратил на визиты к петербургским промышленникам.

Мой первый визит был к человеку-легенде, Николаю Ивановичу Путилову. Я нашел его в литейном цеху завода. Воздух здесь был густым и тяжелым, как расплавленный металл; он пах раскаленным железом, угольной гарью и едким дымом. Сквозь полумрак, прорезанный снопами оранжевых искр от молотов и ослепительный белый свет льющегося из ковша чугуна виднелись закопченные фигуры рабочих, похожих на мифических гномов, творящих из огня и мифрила диковины невиданного мастерства.

Николай Иванович Путилов стоял среди них, отдавая какие-то распоряжения. Издали он показался мне похожим на вожака ватаги степных разбойников, атамана с серьгой в ухе, балагурящего у костра в окружении своей шайки лихих людей. Это был крупный — не тучный, а именно крупный, — кряжистый господин, весь из тугих мышц и жил. На нем не было ни сюртука, ни жилета — лишь простая рубаха, когда-то, видимо, белая, теперь же серая от копоти. Лишь с расстегнутым воротом и закатанными по самые локти рукавами, открывающими мощные, заросшие светлым волосом руки. На шее на простом шнурке болтался медный нательный крест, потемневший от пота и жара.

Его лицо оказалось под стать фигуре — широкое, обветренное, с непокорной рыжеватой бородой, кое-где опаленной искрами металла. Но главное — это его глаза, светлые, почти голубые, они горели такой неистовой энергией, которая, казалось, могла сама плавить металл.

— Николай Иванович! — крикнул я, подойдя ближе, пытаясь перекрыть голосом адский шум.

Он обернулся, смерил меня быстрым, оценивающим взглядом. Я уже был представлен ему Кокоревым в одном из ресторанов, куда он заехал на обед. Знакомство вышло шапочное, но все же.

— Владислав Антонович! — задумался он на мгновение, вспоминая меня. — Слыхал, что вы с Василием Александровичем французам хвост прищемить решили? Дело доброе! Чем могу быть полезен?

— Да вот подыскиваю поставщиков оборудования на золотоносные прииски. Возьметесь? — подойдя вплотную, почти нормальным голосом спросил я.

— Отчего нет? Пройдемте в контору, там и поговорим! — И Путилов широким жестом предложил мне следовать за ним.

«Контора» оказалась небольшой антресолью в том же цеху, чьи перегородки лишь приглушали шипение и уханье парового молота.

— Итак, чем могу служить, господин Тарановский? — любезно спросил Путилов, кидая на меня поверх стола прямой, внимательный и острый взгляд светлых глаз.

— Мне нужны паровые насосы, Николай Иванович, — сказал я, стараясь говорить так же просто и по ошибке. — Точнее говоря, две паровые машины, способные перекачивать воду в таких количествах и с таким давлением, чтобы смывать целые кучи земли, щебня и прочего дерна. Это нужно для гидродобычи золота на сибирских реках.

Путилов на мгновение замер, его взгляд устремился сквозь стену цеха, туда, в Сибирь.

— Гидродобыча… — пророкотал он. — Слыхал что-то этакое, про калифорнийский опыт. Чтобы горы смывать… это какая ж силища нужна! Это не воду из трюма качать. Это саму реку вспять повернуть!

— Именно, — кивнул я. — Задача нетривиальная. Потому и пришел к вам. Кроме того, они должны быть просты и ремонтопригодны, снабжены брандспойтами и шлангами не менее ста сажен длиной, и отвечать еще ряду параметров….

Путилов слушал мои разглагольствования, и глазах его разгорался азарт инженера, столкнувшегося с интересной задачей.

— Не беспокойся — сделаю! — еще не дослушав, рявкнул он. И воду качать будут, и землю размывать! Оставь свои чертежи и прикидки. В конце недели приходи за договором, там и по стоимости расчет будет!

Следующим пунктом был завод Берда. Здесь царила иная атмосфера. Потомок шотландских инженеров, управлявший заводом, был полной противоположностью Путилову — спокойный, методичный, с холодными глазами дельца. У него я решил заказать паровую драгу.

— Господа, мне нужна разборная паровая «черпаковая машина», то есть драга. — Я разложил на его столе эскизы, которые нарисовал по памяти, вспоминая технику XXI века. — Понтонная основа, паровой двигатель для черпаковой цепи и промывочного барабана, система шлюзов. Главное условие — разборность, чтобы можно было перевезти по самой мелководной реке.

Берд-младший долго рассматривал чертежи, постукивая карандашом по столу.

— Нестандартное изделие, — проговорил он наконец. — Это будет дорого!

— Я плачу за результат, а не за соответствие стандартам! — отрезал я.

Он поклонился.

— Надо посмотреть, попробовать, посчитать. Но не раньше весны будет.

С завода Берда я отправился к «Лесснеру и Роуэну». Здесь в аккуратных, почти по-немецки чистых цехах я заказал более тонкое оборудование.

— Мне нужны миасские чаши, — объяснил я Густаву Лесснеру. — Но не те, что на Урале, а усовершенствованные, с механическим приводом и системой подачи ртути для амальгамации. Чтобы выделять самое мелкое, пылевидное золото из хвостов после промывки.

Лесснер, педантичный и рассудительный, как его машины, тут же начал набрасывать эскиз, задавая уточняющие вопросы по производительности и расходу ртути. Он был технарем до костей мозга, и возможность создать что-то новое увлекла его больше, чем сам заказ.

Наконец, я нанес визит Нобелям. Старик Эммануил Людвигович принял меня как старого знакомого.

— Снова затеваете что-то грандиозное, герр Тарановский? — спросил он с хитрой усмешкой.

— Грандиознее некуда, господин Нобель, — ответил я. — Во-первых, мне нужна большая партия нашего нового изобретения — динамита. Очень большая!

Нобель довольно улыбнулся — производство только налаживалось, и крупный заказ был им как нельзя более кстати.

— Во-вторых, потребуется паровая бурильная машина. Чтобы можно было быстро бурить разведочные шурфы в мерзлом грунте.

— Паром растапливать вечную мерзлоту? Оригинально!

— А в-третьих, — я наклонился к нему, — мне нужна амальгамационная машина непрерывного действия. Представьте себе вращающийся барабан, куда подаются измельченные породы и ртуть. А на выходе — амальгама и пустые хвосты.

После ряда уточняющих вопросов мы договорились. Срок изготовления оборудования, как и в предыдущих случаях, составил почти полгода. Я надеялся уехать намного раньше, но это не было проблемой, — оборудование могли отправить и без меня, тем более что большая его часть поедет по морю до устья Амура, а потом вверх по реке. А мне надо было ехать через Гороховец и Тобольск.

Пока я решал вопросы с оборудованием, дело с ГОРЖД шло своим чередом. Акции Общества как ни в чем не бывало лениво оборачивались в районе номинала, находясь под защитой государственной гарантии.

Лондон встретил Изю знаменитым смогом — мелкой, въедливой моросью, превращавшей угольный дым в едкую, першащую в горле взвесь. Весь город буквально кипел, похожий на гигантскую, гудящую машину, работающую на угле и человеческих амбициях. Кэбы, омнибусы, крики разносчиков, гудки пароходов с Темзы — все это сливалось в разноголосый гул, пульс сердца мирового финансового спрута.