Раз и навсегда (СИ) - Резник Юлия - Страница 16

Шум мотора послышался ближе к ночи.

Путаясь в одеяле, я вскочила на ноги и, как была, расхристанная побежала вниз.

– Ну что?! – воскликнула я, едва дверь приоткрылась. Сердце колотилось в оглушительном ритме, каждый нерв в теле гудел, как высоковольтные провода.

Вахид переступил порог – прямой как палка, осунувшийся, постаревший за время, что мы не виделись, лет на десять. Стало еще страшнее.

– Пока никаких новостей, – покачал головой, проходясь по мне колючим недобрым взглядом.

– Если бы его похитили, тебе бы наверняка выдвинули какие-то условия! Требования, деньги, так? – частила я, меряя шагами холл. – Значит, все не так плохо?

Ответом мне послужило тягостное молчание.

– Почему ты игнорируешь мои вопросы? – воскликнула я, сжимая и разжимая в бессилии руки. – Или… Выдвинули? От тебя что-то потребовали, да?! Скажи, что! – от страшной догадки я подскочила вплотную к Байсарову и схватила его за грудки.

– Это мужские дела. Я все решу. Обещаю.

– Думаешь, этого достаточно?! Просто твоего обещания?! – я была в таком состоянии, что еще немного, и просто начала бы рвать на себе волосы. От страха за своего первенца, да… Но и от возмущения. Потому что Байсаров молчал! Будто даже не сомневался, что мне будет достаточно его слова. – Думаешь, я поверю?! После всего… Хоть одному твоему слову поверю?!

– Остановись, женщина, – сощурился Вахид, предостерегающе обхватив мое запястье. Не грубо, но достаточно жестко, чтобы дать понять, что я перешагнула границы.

– А то что?! Что, Вахид?! Ты меня накажешь? Так нет большей муки, чем неизвестность. Это же мой сын! Мой маленький мальчик… Которого я носила под сердцем, которому я отдала всю себя. Тогда как тебя вообще не было в наших жизнях! И сейчас, когда пришла беда, ты просто говоришь «верь мне»? Верь?! Ты. Мне. Говоришь?! – я презрительно скривила губы. Аллах… Я задыхалась! Слова выплескивались вместе со слезами, обжигая губы. – Нет. Прости. Во мне больше нет веры. Ты не сдержал ни одного данного мне обещания. Твои слова – пустой звук. Они ничего не стоят.

Меня рвало ненавистью. Болью… А он все смотрел и смотрел. И по мере того, как я говорила, его взгляд становился все тяжелее. Словно он пропускал мою боль сквозь себя, пряча что-то совершенно мне незнакомое за этим взглядом.

– Что ты сказала?

– То и сказала. Ты слышал. А теперь я хочу услышать, что с моим сыном! И я с места не сдвинусь, пока ты не расскажешь мне все, как есть.

Я стояла, раскаленная изнутри, сжимая кулаки до побелевших костяшек. Клянусь, если бы он сейчас отвернулся, если бы промолчал хоть на секунду дольше – я бы закричала. Сломалась… Или нет! Напротив. Я бы бросилась на него с кулаками. Потому что от этой боли уже некуда было деваться.

– Это связано с бизнесом, Амина.

– Каким образом?

Вахид осмотрелся, взял меня под локоть и подтолкнул к кабинету.

– Прямым. Не так давно одни нехорошие люди пришли ко мне с предложением, которое я никак не мог принять. Адама… – Вахид дернул головой и расстегнул еще несколько пуговиц на воротничке. – Взяли в заложники, чтобы заставить меня пойти на уступки.

Я побелела. Прикрыла глаза рукой.

– Ну? Теперь ты все знаешь. Стало легче? Или, может, у тебя ко мне еще какие-то вопросы? – хмыкнул Ваха, наливая себе в стакан коньяка. И хоть я понимала, что такая его реакция – лишь бравада, за которой он прячет свои истинные эмоции, меня она конкретно взбесила.

– Пожалуй, только один. Как ты это допустил?

Глава 11

– Развод испортил тебя, – хмыкнул Вахид, смерив меня полным презрения взглядом. – Сделал вздорной.

– Да что ты? А по делу что-нибудь скажешь? Нет? Или обвинять меня гораздо легче, чем признать, что сам обделался?

Я оскалилась, сделав шаг вперед, сократив и без того крошечную дистанцию между нами. Байсаров как раз поднес бокал с коньяком ко рту, но замер, не успев сделать глоток. Его глаза хищно блеснули. Только мне на это было плевать. Если развод и испортил меня, я была этому рада. Испорченная, я, наконец, могла высказать ему все то, на что мне, прежней, никогда бы не хватило духу.

– Как тебе живется с мыслью, что в то самое время, когда готовилось похищение нашего сына, ты, единственный, кто должен был его защитить, обхаживал очередную шлюху?! – прошипела я, в упор глядя ему в лицо.

Вахид дернулся, будто я его ударила.

– Ревнуешь? – оскалился он.

– Серьезно? Думаешь, в этот момент мне есть до тебя хоть какое-то дело?! Господи, Вахид, очнись, моего сына похитили! Он неизвестно где. С ним неизвестно что делают…

Мой голос дрожал, дыхание вырывалось со свистом. А Байсаров молчал, и только его пальцы на стакане все сильнее белели.

– А все потому, что тебя никогда нет рядом, когда ты нужен, – всхлипнула я. – Тебя вообще никогда нет. Его похищали… А ты…

– Замолчи! – рявкнул он так, что стены дома дрогнули. Но меня было не заткнуть. Впервые в жизни почувствовав его уязвимость, я просто не могла этим не воспользоваться. Яд сочился из моего рта. Его было вполне достаточно, чтобы хоть частично вернуть Байсарову боль, в которой он топил меня во времена нашего брака.

– Адама похищали… А ты… Опять с кем-то таскался, – цедила я. – Никогда тебе этого не прощу. Слышишь? Все на свете прощала, а это… Никогда. Тебе. Не. Прощу!

– Пошла вон!

Я?! Я пошла?! А что я такого сказала? В чем была неправа?! На что не имела права?!

Затравленно осмотревшись, я вырвала стакан из пальцев Байсарова и, не отдавая отчета собственным действиям, выплеснула его содержимое в лицо бывшему мужу. Вахид не ожидал от меня такой выходки. Ошалело моргнул. Его ресницы слиплись. От коньяка, да… Но еще и от слез – результата ожога радужки. Господи… Я могла его покалечить. Что же мы делаем?! Что я делаю? Как до такого дошла?

Я отступила. Он, угрожающе дрогнув крыльями носа, сделал шаг ко мне. Но страха почему-то не было. Я сдулась, как дырявый воздушный шар. Даже если бы Ваха меня ударил, я бы ничего не почувствовала. Вот только он не бил.

– Иди в свою комнату, Амина. Ты не в себе.

Я бы и с радостью. Но ноги меня не носили. Я опустилась в кресло и отвернулась к окну. Предлагая уйти Вахиду.

– Амина Аслановна, – окликнул меня кто-то.

– Уйдите.

– Поздно уже. Вам бы отдохнуть.

Поздно? Плохо соображая, я повернулась к окну. Действительно. Ночь. А я и не заметила ее прихода.

Я все-таки поднялась в спальню, плотно прикрыв за собой дверь, будто тем самым стремясь оградиться от всего, что случилось. Но перед глазами все равно стояло лицо Байсарова в янтарных коньячных брызгах. И написанный на нем страх. Панический, животный страх отца, который не знает, где его ребенок. Мы, наверное, оба сошли с ума от этого страха. Каждый по-своему. Иначе я просто не могла объяснить случившегося. Только я боялась своей беспомощности и невозможности что-то изменить. А он – того, что впервые в жизни ничего не может решить, как привык – ни силой, ни связями, ни деньгами.

Рухнув на кровать, я уткнулась лицом в подушку и снова разрыдалась. Не от обиды. Не от боли. А от ужаса. Потому что до этого момента я по накатанной верила, что Вахид почти всемогущий. А сейчас поняла, как заблуждалась. Наш сын пропал. И вполне возможно, даже Ваха не сможет его вернуть. Про меня же и говорить нечего.

Чувствуя себя медузой, выброшенной на раскаленные камни, я вяло пошевелилась. Жизнь будто покидала меня, вытесненная всеобъемлющим страхом за моего сына. Я же, не в силах себе позволить так легко сдаться, барахталась в нем, убеждая себя, что мне нужно держаться хотя бы ради моих мальчиков. Если с Адамом что-то случится, им понадобится моя поддержка. Я даже взяла телефон, но не нашла внятных слов, способных их приободрить. Написала только «Я вас люблю. Вы – моя жизнь. Моя самая большая ценность». Однако когда телефон ожил ответным входящим – мальчишки принялись мне названивать один за другим, я не нашла в себе сил ответить.