Леона. Книга 2 (СИ) - Яровая Лана - Страница 4

— Да ладно тебе, Зорь, — весело ответила Леся. — Чего мы белоручки что ли?

— Тебе легко говорить, — протянула Заряна. — Тебя и за косу от травок твоих не оттянешь, завсегда в землице копаешься.

— Лесяна верно говорит, — поддержала подругу Витана. — Негоже лениться. Тыкву-то по осени, небось, первая бежишь в сахаре варить.

— Так то по осени, — грустно ответила Зоря. — Вот бы посадил семечко, а через седмицу уже с огорода собирашь все спеленькое.

— А чего только через седмицу? — усмехнулась Агнеша.

— А чтоб полоть не надобно было, — буркнула Заряна.

Девочки рассмеялись.

— Выдумщица, — фыркнула Витана и вдруг спросила: — а где Леонка? Я ее на ристалище не видела, и здесь ее нет.

Голоса у девушек были звонкие и доносились до пытавшейся уснуть Леоны со всей отчетливостью. Она мысленно застонала — про нее говорят, наверно сейчас будить пойдут…

— А она дрыхнет еще, — проворчала Зоря. — Верхуслава будить не велела.

— Третий раз за седмицу уже, — заметила Агнеша.

— Она когда по утру на ристалище не пошла, за ней Воимир сам явился, — понизив голос, поведала подругам Зоря.

Услышав имя наставника, Леона навострила уши и напряженно выпростала голову из-под одеяла — сон все равно больше не шел, а про Воимира послушать лишнем не будет — лучше уж знать, что ее ждет. В прошлый раз он пообещал ее палками выпороть, коли по утру на разминку не явится... И поводов сомневаться в его словах, наставник еще не давал…

— Ага, — согласно покивала Леся. — Мы тада как раз кашу из печи собирались доставать. А тут он. Злой, аки черт. Пришел и грозно так: «тащите эту бессовестную девку сюда». Мы с Зарянкой переглянулись. И говорим ему, что, мол, не велено будить ее.

Леона в кровати жалобно закусила губы, еще больше преисполнившись желанием не покидать сегодня постель. Выпорет ведь… Вот точно выпорет!

— А он чего? — спросила Агнеша.

— А он сказал, что тогда сам ее щас подымет. Да так, что мало не покажется, — хмыкнула Заряна.

Вставать совсем расхотелось… На короткую долю мгновенья, она всерьез подумала прикинуться больной. И хитрая мысль ей показалась до ужаса привлекательной. Только вот Верхуслава в миг раскусит ее уловку… Девушка обиженно нахмурилась: придется идти к наставнику, каяться… А как тут каяться, когда вины своей не видишь? Что же ей поделать, если после кошмаров она в мертвецкий сон уходит?.. Она и хотела бы, да не выходит просыпать с зарей…

— И что же, поднял?

— Да как поднял, коли она до сих пор спит, — ответила Витана.

— Угу, — подтвердила Лесяна. — Он как в избу весь такой смурной заходить стал, так тут Верхуслава появилась. Встала на пороге да как рявкнет на него.

— Она ему потом еще что-то выговорила сердито, — добавила Заряна. — Да только мы с Лесей не слышали. Она на нас глянула да на крылечко вышла, и дверь за собою закрыла.

— А я слышала, как она ему еще сказала, что б он не смел наказывать Леонку, — призналась Леся.

Леона с надеждой открыла глаза: может наставник послушается?..

— Бедная девка, — сочувственно произнесла Агнеша. — Завсегда-то он на нее лютует…

Леона мысленно поддакнула и вдруг преисполнилась к себе чувством жалости.

— А чего бедная, сама виновата, — не согласилась Заряна, возмутив невольно подслушивающую их девушку.

— А ты-то видно отродясь не плоховала? — поддела ее Витана.

Послышался чей-то смешок — все знали, что у Зори раз через раз да новая оплошность.

— Да все мы хоть раз, да глупили или портили чего. А только видел кто-нибудь, чтоб он на нас так гневался? — вступилась Лесяна. — Так что ты, Зоря, понапрасну-то хулу не возводи.

— А чего я? — пробурчала Заряна. — Я на него волком не гляжу, да зубы не скалю.

«Да и он тебя улиткой да бестолковкой не зовет» — обиженно пробурчала в пустоту Леона.

— Волком глядеть — тоже мне велика вина! — Воскликнула Леся. — Ты вон тута намедни6 все мечи им чуть не поржа́вила. И что он? Разве сказал тебе хоть кто слова худого?

Заряна ответить не успела.

— А ну хорош пустой болтовней маяться! — побранила девушек появившаяся вдруг Верхуслава. — Ишь зацепились. Языками чесать дело-то нехитрое, да только глядишь, языки-то так и сотрете. Давайте-ка в огород поскорше, пока солнце высоко не стало. А то ведь сами же опосля реветь станете, что припекает.

— Мы как раз собирались, — сказала Витана.

— Ага, вижу я, как вы собирались… — проворчала Верхуслава. — Так уболтались, что аж работу побросали. Идите-идите, покамест не распалилось солнце-то.

Послышались шаги да шорох девичьих платьев.

— А куда Алешка подевалася? — спросила домовушка у уходящих девушек. — Опять у ней пряжа бесхозная лежит.

— А за ней Прошка забежал, они в конюшню умчали, — обернувшись, ответила Витана.

Судя по тому, что внизу стало тихо, а голоса теперь доносились с улицы — в избе Леона осталась одна. Девушка понуро села в кровати, потянулась, посмотрела на окно и, мученически вздохнув, упала обратно — сил не было никаких.

Наконец, взяв себя в руки, Леона быстро встала с кровати и заправила постель, чтобы боле не было искушения прилечь.

Прохладная водица в тазу не принесла желанной бодрости, хоть и смысла с глаз сон. Даже зубная метелка и та казалась тяжелой…

Девушка вяло спустилась на первый этаж. Изба пустовала, только из стряпушной раздавался глухой быстрый стук. Леона с любопытством заглянула за каменную стенку печи — перед низким корытцем с сечкой в руках стояла домовушка и быстро рубила квашенную капусту с варенными яйцами — видно сегодня пироги будут печь.

— Проснулась, — заметила Верхуслава, отложив сечку7. — Вон, тама, на печке под полотенишком тебе кушанья оставили. Бери да иди садись за стол. Я тебе покамест отварчику налью, небось силушек-то нет совсем…

Леона благодарно улыбнулась и заглянула под тряпицу. В животе у нее призывно заурчало — в миске стояла молочная каша из ее любимого овсяного толокна с растаявшим золотистым солнышком в центре. Девушка сунула в кашу лежавшую рядом ложку, взяла в зубы теплую краюху и, подхватив с печи миску, устало отправилась за стол.

Усевшись, Леона вяло помешала густую овсянку, растягивая по ней желтое маслице. Девушку все еще клонило в сон, и двигалась она заторможенно… Она подняла ложку к губам, вздохнув, сунула в рот и с первой же съеденной порцией теплой каши, почувствовала, как мягкой волной расходится по телу сила.

— Ну чего, легче-то делается? — спросила Верхуслава с аппетитом уплетавшую овсянку Леону.

Девушка, уже ощутившая себя куда бодрее, согласно кивнула.

— Ну, ешь-ешь давай, — ласково проговорила домовушка.

На стол перед Леоной опустился стакан с горячим духмяным отваром.

— Силушек добавит, — сказала Верхуслава, пододвигая стакан ближе, и уселась на соседнюю лавку.

— Спасибо, — поблагодарила Леона, проглотив кашу, и отпила пряный напиток, теплом разлившийся по нутру.

— А поговорить с Гостомыслом все же надо, Леонушка, — сказала Верхуслава, когда девушка поела. — Не дело это.

— Это просто кошмары… — устало возразила Леона.

— Не бывает «просто» кошмаров, деточка, — наставительно сказала домовушка. — Как давно они у тебя — то не ведаю, а только все то время, что ты здесь — все они тебе снятся. А последнее время, гляжу, все чаще приходить стали. Тянут они из тебя силушку, дитя, тянут…

— С тех пор, как приехала и снятся, — призналась Леона.

— Значит по дороге нечисть к тебе привязалась, деточка. Да только нет у меня супротив нее силы. Коли бы она сюда приходила — дак не пустила бы. А тут ты будто сама к ней тянешься… К Гостомыслу тебе надо идти. Он поможет.

Леона опустила взгляд. Изъедает ее содеянное прошлым летом зло. Она даже вспоминать не в силах, до того противна себе, а тут сказать придется… Не может она к Гостомыслу.

С крыльца послышались знакомые шаги.

— Леонка! — воскликнул Словцен, заглянувший в избу. — Ты чего опять проспала?

— Угу, — пробурчала девушка.