Леона. Книга 2 (СИ) - Яровая Лана - Страница 29

— Как знал, что зря тебя послушал, — сказал он, протягивая ей открытую баклагу.

Леона отпила воды. Дурнота отступила.

— Бестолковая ты девка, Леонка, — протянул Дар. — Лучше стало?

Она кивнула.

— Тогда подымайся и прочь с глаз моих долой. Иди отдыхай, дурная. Упражняться она явилась… Словцен, — обратился он к парню, — отведи ее и возвращайся.

Словцен с тревогой заглянул в глаза подруге.

Леона опустила взгляд в траву. Ей вдруг сделалось так совестно. И правда ведь дурью мается. Оборот, почитай, как по доброй воле скармливает себя нежити. И насилу уж ее отвести пытались к Гостомыслу, а она все артачится. Упрямство? Глупость. Верно Верхуслава сегодня сказала, сама она себя наказывает, хворью своей чувство вины заглушает. Да только нет никому от того пользы, одни хлопоты с ней…

— Ты прав, — тихо ответила она Дару. — Все вы правы…

Словцен помог ей подняться с земли, придержал.

— Спасибо, Словцен, — сказала она, когда в глазах престали плясать мушки. — Я сама.

Леона выпустила руку парня, отряхнулась от прилипших к одеже травинок.

— Отдохни хорошенько и возвращайся здоровой, — по-доброму сказал ей Дар. — Нет от занятий проку пока хвораешь, только мука одна.

Леона мысленно усмехнулась: коли б знал ты, Дарен, что не так-то все просто…

— Я постараюсь.

Дар кивнул, принимая ее ответ.

— Ступайте.

Словцен хотел было подхватить девушку, но та отстранилась.

— Не надо, — Леона улыбнулась. — Я уже в порядке.

Парень нахмурился сурово.

— Словцен, не надо, правда, — просительно сказала она, с ужасом представляя, как рассвирепеет Заряна, коли увидит, как друг несет ее на руках. Да и чего она немощная что ли? Сама дойдет.

— Ну как знаешь, — буркнул парень.

Шли молча. Словцен помнил ее немую просьбу и не мучил расспросами. Но уже у самого крыльца не выдержал, остановился, привлек девушку к себе, зажал в кольце рук и прошептал ей в макушку:

— Скажи Гостомыслу, Леонка. Богами прошу, скажи!

Леона замерла растерянно — не были у них в ходу объятия. Случалось, конечно, да только редко: разве что, при встрече, спустя долгую разлуку, да после ссоры какой, пусть бы и пустяковой, а обидной.

Словцен, будто и не желал понимать, что девушке неловко. Сжал ее только крепче, уткнулся в макушку.

— Нет сил мне смотреть на тебя такую…

Леона неуверенно погладила друга по спине.

— Я поговорю, Словцен. Обещаю. Сегодня же поговорю, — успокоила она парня, мягко отстраняясь.

— Вы бы хоть сосватались уже, для приличия, — весело крикнула им Витана, идя к избе с огорода с корзинкой полной первых овощей. — А то милуетесь, а Леонка все с одной косой ходит.

Словцен отступил от подруги. Лицо его залила краска, дошла до ушей, да там и осталась, гореть алым цветом.

— Иди Словцен, тебя Дар ждет, — улыбнулась ему Леона. — Я дальше сама. Сейчас как наемся каши с пирогами и пойду учителя искать.

Парень кивнул.

— Поправляйся скорее, — мягко сказал он и, развернувшись, пошел на ристалище.

— Вот так вот, — крикнула ему вдогонку Витана, сдерживая смех. — Как миловаться – так первый, а как про сватов заговорили, так убег!

— Зачем ты так, — с усмешкой укорила ее Леона, когда та подошла к крыльцу. — Он мой друг.

— Ты или слепа, словно крот, или глупа, как чучело, — хмыкнула Витана, поднимаясь вместе с ней по крыльцу. — Да только видишь ты преотлично, и из ушей солома не торчит.

Леона досадливо закусила губу.

Девушки вошли в горницу. Витана завернула за печь, из бабьего кута послышался плеск воды — видно вывалила в таз собранный урожай.

— Ну ты помогать-то будешь? — донеслось из-за печи.

Совсем скоро девушки уже сидели за столом. Витана сноровисто чистила овощи, Леона — жевала остатки утренней каши, пока перед ней копилась кучка репы, которую им предстояло нарезать.

— Не дури парню голову, — вздохнула Витана. — Коли люб тебе, дак стань поласковей, а нет — так и скажи ему прямо, как есть. Может хоть на нашу Зорьку глянет… А то совсем девка зачахла от тоски.

Леона вздохнула, прожевала остатки каши.

— Я же говорила. Словцен мне, что братец названый…

Витана нахмурилась. Подняла взгляд от репы, присмотрелась к ушам Леоны.

— Нет, солома точно не торчит.

— Да ну тебя, — буркнула Леона.

Витана вдруг недоверчиво прищурилась.

— Неужто не сватался?

— Нет, — пожала плечами Леона, доедая кашу. А про себя подумала: «Хотел да не стал…». Подумала, но говорить не стала. Зачем?..

Знала она от наставницы, что Любомира еще две зимы тому назад заводила с той разговор, испрашивала разрешения сватов прислать… Не было Леоне только одного известно — знал ли сам Словцен о том, что их хотели сосватать? А ежели и знал, от чего сам не пробовал сговорить?

Витана помолчала.

— А пошла бы, коли позвал?

— Нет, — без сомнений ответила Леона.

Давно уж она решила, что ей нет дороги под венец. И, когда перед отъездом наставница осторожно завела разговор о сватах, убедилась в этом снова.

— Словцен парень справный и семья у него хорошая, тебя привечают. Подумай, Леонка… — сказала тогда Ружена. — Крепко подумай. Куда ты собралась, в неизвестность? Какого врага побеждать? Сама не ведаешь. А со Словценом ладно жить станете…

И Леона подумала. Крепко подумала, как наставница и просила. Вспомнила она тогда ненароком увиденное: как Словцен за сеновалом тайком целовал заезжую девицу. И как восстала в ней тогда обида горькая. Восстала, да и опала. Ну и пусть милуется — не ее беда, ведь он ей, что братец… С тех пор и стала его так звать. Давно это было…

Вспомнила матушку с тятей… Как глядели они друг на друга, и сколько нежности плескалось в их глазах. Сколь крепки были их объятия… Она помнила их любовь и себе не хотела иного. Если и идти замуж то только когда так…

Да только вот беда: не влекла ее вовсе мысль о замужестве, как других девиц, мечтавших о суженых да лепечущих детках. Давно прошла та пора, когда она себя невестой видела. Нет, о другом давно ее мысли. Грезила она дальней дорогой да родителей отыскать, чтоб снова они смотрели друг на друга глазами полными любви. А ей бы просто быть рядом с ними, наверстать упущенное время…

— Неужто совсем не по нраву? — недоверчиво спросила Витана. — Он парень видный. На него и другие девки глаз положили, да не подходят лишний раз — Заряны страшатся.

Леона придвинула к себе миску с нечищеной репой, взялась за короткий нож.

— Мы росли с ним вместе, — сказала она, чистя репу над своей опустевшей тарелкой из-под каши. — Говорю же, он мне что братец. Ну можно ли на братца, как на жениха смотреть? — подняла брови, глянув на Витану.

— Дак ведь он не брат тебе! — всплеснула руками Витана.

— Да пусть хоть трижды нет! — фыркнула Леона. — Я-то в нем брата вижу! Люблю, нежно, да как друга. Неужто не понимаешь? Всем он хорош: и пригожий, и добрый, и работящий. Но…

— Сердечко не трепещет? — понимающе вздохнула Витана.

Леона опустила плечи.

— Да…

Словцен, вернувшийся было к женской избе, замер на крыльце, невольно подслушав девичий разговор. Он сжимал в руках оставленный Леоной на ристалище платок и хотел выть от душевной боли. В глазах предательски защипало.

Стараясь шагать как можно тише, парень спустился с крыльца и побрел к ристалищу.

Задул легкий ветерок, взъерошил светлые волосы, заклубил у ног землицу, смел с крыльца сухие травинки.

Затрепетал на поднявшемся ветру привязанный к перилам девичий платок.

***

На обеде Словцен ничем не выдал, что слышал девичий разговор. Он все так же сидел рядом с Леоной, все так же болтал, рассказывая, как прошло занятие с Даром, все так же не замечал примостившуюся подле него Зорю. Разве узнал он, что новое? Итак ведь сам все видел, сам понимал. Только верить не хотел…

Леона же все поглядывала на дверь — явится ли Гостомысл к столу? И пусть понимала, что некуда больше тянуть, а все же вздохнула облегченно, когда обед подошел к концу обед, а старец так и не появился.