Убийство с продолжением (СИ) - Юнак Виктор - Страница 33

– Пока не знаю.

– Окей, тогда я вас покидаю. Не скучайте, – она улыбнулась, сделала мужу воздушный поцелуй, подмигнула обоим мужчинам сразу и скрылась в спальной комнате. Через несколько минут она ушла, неслышно прикрыв за собой дверь.

– Скорее всего, убийцу навела на старика Куртуа его работница мадам Меланж. Я сначала поверил ей и даже вычеркнул ее из своего списка наводчиков, но потом, сопоставив факты, понял, что в отношении нее был не прав.

– Чем вы это аргументируете? – Карамазов вновь подлил во все три бокала арманьяка и первым поднял свой бокал.

– Дело в том, что, как я выяснил, она была любовницей Бернара Куртуа, сына библиофила… Ну, то есть не совсем чтобы любовницей, но два-три раза он с ней переспал. Я нашел уборщицу магазина Куртуа, которая вообще не фигурировала ни в одной полицейской сводке, что, кстати, говорит о профессионализме наших сыщиков, и она мне по секрету шепнула об этом. Когда же Бернар проигрался, именно мадам Меланж прикрывала его, когда он чистил сейф своего отца от нужной рукописи. Впрочем, возможно, она даже и не знала, о чем речь, просто Бернар мог попросить ее сообщить ему, если отец вдруг неожиданно вернется.

– Сына убил тот же человек, что и отца?

– На девяносто девять процентов – да, я в этом убежден.

– А один процент?

– Ну-у, всякое может быть, – пожал плечами де Труа.

– Фамилию убийцы выяснили? По всей видимости, рукопись находится у него?

– Фамилию убийцы не выяснил. Имею только его словесный портрет от Бернара Куртуа и, соответственно, составленный по этому портрету фоторобот.

Де Труа вынул из несессера айпад, несколько раз нажал на нужные кнопки, движением пальцев увеличил фото и положил планшет на стол перед Карамазовым. Тот долго вглядывался в фото, то ли пытаясь вспомнить, видел ли он когда-то этого человека, то ли просто хотел запомнить его лицо, машинально почувствовав угрозу лично для себя, исходящую от этого человека.

И тут встрепенулся Николя Жакло.

– Простите, босс, но я вдруг вспомнил, что ты, Жан-Мишель, говорил мне, что Куртуа успел перед смертью сообщить тебе фамилию убийцы.

Карамазов перевел взгляд с Жакло на де Труа.

– Совершенно верно. Но, когда я сопоставил этот фоторобот с фото реального человека, фамилию которого мне озвучил Куртуа, я понял, что это два совершенно разных типа. Вы можете сами в этом убедиться. Прошу прощения, – де Труа снова взял в руки планшет, выводя на нем фото другого человека.

Пока он это делал, Карамазов коротко спросил:

– Фамилия?

– Раскольников-Ожьё. Вот, прошу убедиться, – он снова положил планшет перед Карамазовым. – К тому же Бернар Куртуа акцентировал внимание, как на особую примету, отсутствие одной фаланги на мизинце у убийцы. А у Раскольникова-Ожьё все пальцы на месте. Да и прическа у него чуть-чуть иная.

Карамазов долго всматривался в лицо Раскольникова, и оно показалось ему знакомым.

– Мне кажется, я несколько раз пересекался с этим Раскольниковым на каких-то бизнес-встречах то ли здесь, во Франции, то ли в Швейцарии… Чуть ли не в Давосе. Вы можете коротко охарактеризовать этого человека?

– Разумеется! Как уже видно по двойной фамилии, в нем течет две крови – русская и французская. Кстати, и гражданство у него тоже двойное. Но живет он, разумеется, во Франции, у него собственная вилла на Лазурном Берегу и квартира в Париже. Хотя, по моим сведениям, еще одна квартира у него в Петербурге. Вообще, это весьма интересная личность. Он – правнук белоэмигранта, ротмистра Авксентия Раскольникова, покинувшего Россию вместе с армией барона Врангеля, затем год мучившегося в турецком городке Галлиполи, где русские жили в ужасных условиях, и немало их там умерло, пока не перебрался во Францию. Здесь он женился на француженке по фамилии Ожьё. Женился, видимо, по любви, поскольку мадмуазель Ожьё была из не очень богатой семьи. Но каким-то образом им удалось встать на ноги. Правда, война с Германией снова подкосила их бизнес. Сын их после войны восстановил бизнес отца и, будучи более деловитым, стал преуспевающим бизнесменом. Кстати, именно сын ротмистра, Андре, приписал к отцовской фамилии фамилию матери. Так появилась династия Раскольниковых-Ожьё. Сын Андре стал миллионером, а уже его сын, этот самый Симон Раскольников-Ожьё, о котором мы сейчас и ведем разговор, приумножил состояние своего отца и даже отделил свой бизнес от его.

– Красивая история. Можно роман написать, – Карамазов разлил остатки арманьяка по бокалам. – Но только я не пойму одну вещь: какое отношение ко всей этой истории имеет этот самый Симон Раскольников?

– Самое прямое, мсье Карамазов, – де Труа загадочно улыбнулся, закрыл айпад и спрятал его обратно в несессер. Николя удивленно посмотрел на него, а Карамазов в это время допивал арманьяк. – Это заказчик убийства и похищения рукописи.

У Карамазова даже рука дрогнула, и несколько золотистых капель оказались на его свитере. Он взял салфетку и стал промокать ею эти самые капли.

– Поясните свою мысль, господин де Труа, – скомкав и бросив салфетку на стол, попросил Карамазов.

– Пожалуйста! Я пока вам не сказал самого главного. Этот Раскольников… Вернее, не этот, а его прадед-белогвардеец – внук некоей Клавдии Желниной, которая, по некоторым (весьма косвенным и не очень определенным) данным, родила сына от самого Федора Достоевского, вашего русского знаменитого писателя, которому она некоторое время сдавала комнату в своем доме. И, согласно легенде, Достоевский забыл у Желниной, когда его срочно потребовал к себе начальник крепости, часть рукописи романа «Каторжники»… Да, да, того самого, из-за которого уже пролилось столько крови. И, боюсь, прольется еще. Поскольку у старика Куртуа в сейфе оказалась только часть этой рукописи. Притом малая часть. Ведь Раскольников, хотя и не имеет никакого кровного родства с Достоевским, по его мнению, вполне логично считает себя законным наследником этого рукописного шедевра.

Шокированный этой новостью, Карамазов встал, закинул обе руки за голову и так стал ходить взад-вперед по кабинету. В этот момент Жакло и де Труа допили свой арманьяк. Через пару минут Карамазов подошел к окну, заложил обе руки под мышки, еще некоторое время молча смотрел на хорошо видные из окна горные вершины. Наконец вернулся в свое кресло.

– И вы считаете, что украденная рукопись находится у него?

– Более того, я считаю, что он уже давно переправил ее в Россию и где-то там спрятал. В России же находится и остальная, большая часть рукописи. Вот за ней, по всей видимости, мне так подсказывает моя интуиция, и начнет охотиться тот самый человек, который представился Куртуа как Раскольников.

– Кстати, не мог же сам, по своей инициативе, этот человек назваться фамилией своего нанимателя.

– Вы совершенно правы, мсье. Но здесь очень тонкий и хитрый ход. Раскольников-Ожьё – не самая последняя личность во Франции, всегда на виду. И если бы вдруг так случилось, что убийца в чем-то прокололся или был бы настигнут во время преступления и начал бы прикрываться известной фамилией, его бы восприняли не иначе как умалишенного. Естественно, к Раскольникову тут же бы хлынули полчища журналистов разных мастей и профилей: с вопросами, с расспросами. И, естественно, все бы увидели, что он здесь вообще ни при чем: во время совершения что первого, что второго преступления он был там-то и там-то, встречался с тем-то и тем-то.

– А в чем же здесь хитрость?

– Так ведь пиар, мсье Карамазов, пиар. Не мне же вам объяснять, мсье, что это такое. Привлечение внимания к своей особе, напоминание о русских корнях. Сейчас ведь это модно во всем мире, несмотря на то что Россия сегодня оказалась в изоляции.

– Вон, даже вдова Джона Леннона, японка Йоко Оно, и то где-то в глубине своей родословной отыскала русские корни, – хмыкнул Жакло.

– Вот-вот!

– Вы проделали фантастическую работу, господин де Труа. С вами полностью рассчитались? Вы довольны?

– Да, более чем, – детектив повернул голову к Жакло и кивнул. – Благодарю.