Убийство с продолжением (СИ) - Юнак Виктор - Страница 28

– Зато я тебя сразу узнала, Света. Для шампанского вам два фужера приносить или один? – теперь уже она смотрела на Достоевского, поедая его глазами.

И он понял, что сделал глупость. Когда Ихменева приходила к нему домой, он боялся, что ее увидят его соседи, зато теперь его увидели ее соседи, а это уже опаснее – об этих посиделках наверняка будет доложено ее отцу. Но отступать было уже поздно, да и теперь бессмысленно, и он, подняв глаза на официантку, решительно произнес:

– Конечно же два. Вы что, хотите, чтобы девушка пила сок прямо из пакета?

– Так вы же мне про сок ничего не сказали.

– А я вам еще и про мороженое ничего не говорил, и, кстати, про горячие блюда.

Жанна сжала губы и, больше не проронив ни слова, записала заказ и ушла.

– Это как раз та самая соседка наша, о которой я вам говорила, – сказала Светлана.

– Я это уже понял. И ты теперь не удивляйся, если тебя родители спросят, с кем это ты по кафе ходишь. Кстати, как у тебя с матерью – отношения наладились?

– Относительно!

– Что значит «относительно»? Ты уж постарайся принимать ее такой, какая она есть. Любая мать – это мать, а матерей не выбирают.

Зайдя на кухню, Жанна позвонила Денису Ихменеву.

– Денис, слушай, тут в моем кафе твоя Светка с каким-то мужиком сидит… Почем я знаю, что за мужик? Я его видела пару раз у нас. Он тогда, кстати, с какой-то бабой был, а сейчас Светку привел… Что делают, что делают? Что в кафе делают? Водку пьянствуют, безобразия нарушают… Да не кипятись, это я так про водку сказала. Шампанское он заказал. Себе, а Светке сок, но ты же знаешь, аппетит приходит во время еды… Да они только пришли.

Достоевский положил на стол свеженькую, казалось, еще пахнущую типографской краской, в жестком переплете книгу. Погладил ее, улыбнулся.

– Вот, собственно, виновница сегодняшнего события. Понимаешь, Света, газетные, журнальные публикации – это не совсем то, а вот книга, которую можно поставить на полку, – это уже вещь. Потому что, кто бы потом к этой полке ни подошел, обязательно на корешке книги прочитает твою фамилию.

– Поздравляю вас, Илья Иванович, – глаза у Ихменевой засветились искренней радостью.

– Спасибо! Вот за это и хотелось бы выпить.

Достоевский наполнил свой фужер шампанским, хитро глянул в сторону бара – на них никто не смотрел. Он подмигнул Ихменевой и немного налил в ее стакан с соком шампанского.

– Тс-с! Маленькая военная хитрость, да? От нескольких капель голова у тебя, надеюсь, не закружится.

Ихменева прыснула в кулак, и плечи ее от смеха содрогались около минуты.

– Ну, а теперь давай выпьем!

Они чокнулись. Достоевский пил не спеша, а Ихменева, сначала принюхалась к своеобразному коктейлю, затем также поднесла стакан к губам. Они взялись за вилки и принялись за салат.

– Вы теперь известный писатель, Илья Иванович. Наверное, и школу теперь бросите?

– Ну да! Что-то типа «широко известный в узких кругах»… Таких писателей, как я, – пруд пруди. Их мало кто читает, и, увы, мало кто знает. Только и гордости, что вот эта корочка, – он вынул из внутреннего кармана пиджака красную книжицу члена Союза писателей. – Таких писателей, как я, сочинительство не прокормит. Так что, Ихменева, придется тебе меня терпеть до самого выпускного. – Девушка в ответ лишь улыбнулась. – Но у меня есть цель. Знаешь поговорку: плох тот солдат, который не мечтает стать генералом? Так вот и я хочу стать генералом. Генералом от литературы. Я хочу написать такую вещь, о которой бы заговорили во всей стране, а может быть, и за рубежом тоже. И я это напишу. Давай еще по одной, и я продолжу.

Он налил себе шампанского и Светлане снова капнул в сок.

– Был такой колумбийский писатель, к сожалению, несколько лет назад скончался. Габриэль Гарсиа Маркес. Так вот он каждый раз говорил: пишу гениальную вещь, на Нобелевскую премию потянет. Над ним только беззлобно посмеивались. А он не унывал и продолжал писать до тех пор, пока из-под его пера не вышел роман «Сто лет одиночества». И он в самом деле получил свою Нобелевскую премию по литературе. Вот так, Ихменева! У любого человека должна быть цель, к которой он всегда должен стремиться, невзирая ни на какие препоны. И мне кажется, я сейчас такую гениальную вещь и пишу.

Жанна принесла горячие блюда, убрала опустошенные тарелки из-под салата.

– Мороженое вам сейчас принести или попозже?

Достоевский глянул на Ихменеву.

– Чуть попозже, теть Жанна.

Когда официантка ушла, Ихменева спросила:

– Илья Иванович, а это сложно?

– Что сложно?

– Ну, писать. Как вы придумываете свои рассказы, стихи, как вот этот роман написали?

– А я их не придумываю. Они сами вырываются наружу.

– Как вырываются? – не поняла Ихменева.

– Вот отсюда вырываются, – Достоевский кулаком постучал себя по голове. – Сначала рождаются мысли, потом на эти мысли, как платье на человека, надеваются слова, и все – рука потянулась к перу.

– А вы что, не на компьютере набираете?

– Света, ну это же образно так говорится, про перо…

И тут взгляд Достоевского обратился на идущего к их столу невысокого роста плотного мужчину с уже просвечивающейся плешью на макушке. Он явно был чем-то взволнован.

– А вот, кажется, и отец твой пожаловал.

Ихменева даже не сразу поняла последнюю фразу, переспросила:

– Какой отец?

– Поверни голову!

Светлана оглянулась, там и в самом деле шел ее отец, его увидела Жанна и пошла ему навстречу. Он ей кивнул, она что-то на ходу ему сказала, и он через несколько шагов уже стоял рядом с дочерью.

– Это его тетка Жанна вызвала, – успела шепнуть Светлана.

– Скорее всего! – сказал Достоевский и, чуть приподнявшись, улыбнулся Ихменеву. – Денис Арнольдович, присоединяйтесь. И простите, что, не предупредив вас, дочку вашу в кафешку завел. У меня сегодня праздник – вот мой роман, мой первый роман вышел. За это и угощаю.

Ихменев был явно обескуражен этими словами. Не знал, как себя вести. Машинально пожал протянутую Достоевским руку и присел на свободный стул.

– Я, понимаете ли, шел, душа у меня пела. И эту песню услышала Света. Ну, я и не мог ее не пригласить, сами понимаете.

Ихменева прыснула в кулак.

– Но вы не подумайте… Шампанское пью я, а Светлана только сок… Кстати, коль уж вы пришли, может, мы того… кое-чего покрепче закажем, а? Одному водку пить как-то не комильфо, потому и шампанское заказал. А вдвоем уже можно, а? Я угощаю.

Ихменев явно остыл и даже был доволен, что Светлана проводит время не где-то в подворотне не пойми с кем, а в довольно культурном заведении с учителем.

– Я не против!

Достоевский повернулся было, чтобы подозвать официантку, но Ихменев положил ему ладонь на предплечье.

– Я организую, не беспокойтесь.

Он встал и пошел к барной стойке, где стояла, глядя в зал, Жанна. Он подошел к ней, и она удивленно спросила:

– Ты что, знаешь этого мужика?

– Это не мужик… То есть, конечно, мужик, но не в том смысле. Это Светкин учитель. У него книжка вышла, и он ее пригласил, так сказать, отметить.

– А-а! – разочарованно протянула Жанна. – Зря, что ль, тебе позвонила?

– Почему зря, как раз хорошо. А вдруг это и правда был бы какой-то мужик. Ты вот что, Жанн, сделай нам по сто грамм водочки. Ну и на закусь что-нибудь.

Он оглянулся назад, где мило о чем-то беседовал учитель с его дочерью.

– Писатель угощает, – заговорщически шепнул он официантке и сам хихикнул, и Жанна улыбнулась.

Разумеется, ста граммами не обошлось. Выпили еще по сто. Сок кончился, и Светлана под шумок налила себе в стакан шампанское. Заметив это, отец погрозил ей пальцем, но ничего говорить не стал. Она улыбнулась и, чокнувшись с мужчинами, выпила.

– Вас не того, не развезет, Илья Иванович? После шампанского – водку, – забеспокоился Ихменев.

– Нет, нет, не волнуйтесь, я же по нарастающей, – тем не менее язык у Достоевского стал слегка заплетаться. – Сейчас уже домой пойдем, а там баиньки. У меня, знаете, стихотворение есть на эту тему. Хотите, прочту?