Пожиратель Богов. Часть 4 (СИ) - Розин Юрий - Страница 25

Столкновение было… красивым.

Сначала — свет. Ослепительно-белый, выжигающий сетчатку даже через закрытые веки. Потом — тишина. Настоящая, абсолютная, когда перестают работать даже внутреннее ухо. Я видел (хотя «видел» — не то слово), как две силы сплелись в смертельном танце.

Они будто кружились друг вокруг друга, сливались и снова разделялись. На мгновение показалось, что они нейтрализуют друг друга. Но нет.

Боль пришла неожиданно.

Правая сторона… её просто не стало. Не было взрыва, не было ощущения удара — просто в один момент рука, плечо, часть груди превратились в пыль. Доспех уцелел — великолепная работа Дарвы — но под ним теперь была пустота.

Но Циарину было хуже.

Моя атака не просто прошла сквозь его защиту — она разорвала её на атомы. Тысячи микроскопических взрывов превратили его правую половину в кровавый туман.

Его хитиновый панцирь, покрывшийся трещинами и зазорами из-за мутаций, но ставший даже тверже, чем был, рассыпался, как песочный замок.

Я двинулся вперёд. Левая рука (теперь единственная) сжалась в кулак.

Шквал.

Удар, усиленный аспектом Повешенного, был прекрасен в своей простоте. Никаких спецэффектов, никаких ярких вспышек — просто кулак, летящий в голову противника.

Треск хитина был музыкой для моих ушей. Череп Циарина (точнее, то, что от него осталось) не просто треснул — он взорвался изнутри, выплеснув содержимое в виде синеватой плазмы.

Одновременно я запустил Чревоугодие — не просто чтобы добить, а чтобы лишить его последнего шанса. Я чувствовал, как Закон тиранической узурпации (такой гордый, такой сильный ещё минуту назад) теперь дрожал в моей хватке, как пойманная птица.

— Прощай, ублюдок, — прошипел я, наблюдая, как свет в его единственном глазу медленно угасает. — Скажи привет Умсе и Семургдалиону… если найдёшь их в моём желудке.

###

Кровь Циарина — густая, почти черная, с вкраплениями мерцающей энергии Закона — медленно стекала с моих когтей, испаряясь в насыщенном магией воздухе Улья.

Его тело, некогда могучее, а теперь разорванное в клочья, лежало передо мной, постепенно распадаясь на частицы Закона, которые медленно растворялись в пространстве, словно дым после костра.

Я чувствовал их вкус на языке — горький, металлический, с оттенком чего-то гнилостного. Тираническая узурпация. На самом деле поразительная сила, в чистом виде, пожалуй, сильнейший из Законов Байгу, скорее всего даже сильнее перерождения Катриона.

К сожалению, ему не повезло с хозяином.

Где-то вдалеке гремели взрывы, слышались крики Шиито и Теневых Гвардейцев, сражавшихся с оставшимися Руйгу. После того, как Циарин начал пожирать Улей ради собственного усиления, правила, подавляющие моих союзников и усиливавшие их врагов, исчезли. И Руйгу Циарина начали безбожно проигрывать.

Так что помощь моя уже не требовалась. Да у меня и была другая задача.

Я закрыл глаза, погружаясь в аспект чревоугодия. Моя сила разлилась по миру Улья, как чернильное пятно, просачиваясь в каждую трещину, в каждый закон этого места.

Закон тиранической узурпации сопротивлялся — он был жив, он был его, и даже сейчас, после смерти этого тела Циарина, он не хотел подчиняться. Но я уже знал его структуру, его изъяны, его вкус.

— Найдись, — прошептал я, заставляя свою энергию проникнуть глубже, в самое сердце этого мира.

И там, в глубине, я почувствовал его.

Слабое мерцание. Дрожащий огонек сознания.

Циарин.

Без моего вмешательства ему потребовались бы десятилетия, чтобы снова обрести форму. Возможно, даже века. Но у меня не было намерения ждать.

— Восстановись, — прошипел я, вплетая в поток Закона нити аспекта понимания и чревоугодия.

Энергия сгущалась, стягиваясь к дрожащему ядру — крошечной искре «Я» Циарина. Я наблюдал, как частицы Закона начинали притягиваться к нему сами, словно железные опилки к магниту.

Его сознание вспыхнуло, хаотичное, неоформленное, но уже живое. Однако он еще не понимал, кто он, где он, что произошло.

И уже не поймет.

— Мур!

Феникс, до этого момента сражавшийся вместе с Шиито и Тенями, мгновенно отреагировал. Его алые крылья распахнулись, и он приземлился на плечо, пристально следя за моими действиями. Он знал, что будет дальше.

Я схватил сгусток сознания Циарина — липкий, пульсирующий, наполненный яростью и страхом — и, не тратя времени на церемонии, втолкнул его в клюв Мура.

Феникс проглотил добычу, и его тело тут же вспыхнуло ослепительным пламенем. Не просто огнем — чистым Законом, вырвавшимся наружу. Перья почернели, затем вспыхнули багровым, потом золотым. Кости трещали, крылья сжимались, тело скукоживалось, будто его сдавливала невидимая рука.

Но на этом дело не закончилось.

Энергия хлынула в Мура, как вода в бездонный колодец. Я чувствовал, как внутри него бурлят два Закона высочайшего уровня, два противоречивых принципа, сплетающихся воедино.

Мур взвыл — не от боли, а от переполняющей мощи. Его тело сжалось до размера птенца, затем и вовсе свернулось в яйцо, обернутое кольцами пламени. Оно пульсировало, как сердце, излучая тепло, от которого трескался камень под ним.

Оставалось только ждать.

— Интересно, что из тебя получится, — хмыкнул я, проглотив яйцо Мура, спрятав его в том же кармане чревоугодия, где своего часа дожидался драконий ус.

Кровь Циарина еще дымилась на моих перчатках, когда остаток армии Руйгу застыл в нерешительности.

— Я сдаюсь! — прохрипел высокий Руйгу-богомол. — Прошу, у меня не было выбора, кроме как подчиняться, но больше я не хочу!

Его примеру последовали десятки других, в целом примерно половина выживших. Некоторые Руйгу падали на колени, другие просто застывали на месте, опустив головы.

Но другая половина…

Другая половина сомкнула ряды еще плотнее. Их аура вспыхнула багровым светом — не страхом, а яростью. Из их рядов вышел исполинского роста Руйгу, тоже муравей, как и Циарин.

— Мы не станем рабами! — его голос прокатился по полю боя, заставляя содрогаться даже воздух. — Лучше смерть, чем предать клятвы!

Его боевой клич подхватили десятки глоток. Их энергия слилась в единый порыв, создавая волну давления, от которой задрожала земля под ногами.

Я лишь усмехнулся.

— Как пожелаете.

Первый яростный Руйгу-минотавр бросился вперед. Я даже не стал уклоняться. Моя ладонь сомкнулась на древке оружия — и в следующий миг оно рассыпалось в прах, поглощенное моей аурой. Он успел лишь округлить глаза, прежде чем мои пальцы впились в его шлем.

Рядом раздался вопль — двое других бросились на меня с флангов.

Я позволил их атакам достичь цели, но оружие лишь бессильно скользнуло по драконьему доспеху. А через секунду мои руки уже сжимали их сердца. Два хрустальных всплеска — и их тела рухнули, превращаясь в пыль еще до падения.

— БЕГИТЕ! — закричал кто-то сзади, но было уже поздно.

Я двинулся сквозь их ряды, как жнец сквозь пшеницу. Каждый шаг — еще одна пожранная жизнь. Один воин попытался ударить меня в спину — его лапа расплавилась, едва коснувшись моей ауры. Другой метнул копье — оно застыло в воздухе, прежде чем я втянул его в себя вместе с метателем.

Сдавшиеся наблюдали за этим, бледные как смерть. Некоторые дрожали так сильно, что их доспехи звенели.

— Слушайте внимательно, — когда все было кончено, мой голос прозвучал тихо, но каждый слог врезался в их сознание как нож. — Вы отправитесь к Золотой Челюсти, Воффарин и Бенингируде. Присягнете им на верность. Если хоть один из вас ослушается…

Я намеренно остановился, просто глазами показывая на груду пепла, оставшуюся от последнего непокорного.

Они закивали так рьяно, что казалось, вот-вот потеряют головы. Через мгновение поле опустело — сдавшиеся буквально растворились в ландшафте, боясь даже оглянуться.

Я повернулся к Шиито и Крархе. Бойня закончилась так же внезапно, как и началась.