Пожиратель Богов. Часть 4 (СИ) - Розин Юрий - Страница 17

Я отпустил его, позволив ему сделать шаг назад. Гвардеец огляделся, его взгляд скользил по закованным в цепи энергии Байгу товарищам, по мрачным стенам Оплота, по моему лицу. В его глазах читался ужас осознания.

— Ты в Оплоте Вечной Тьмы, — сказал я, стараясь говорить мягче. — Ты был Теневым Гвардейцем Умсы. Теперь ты свободен.

Он поднял дрожащие руки, разглядывая их, как будто видел впервые. Потом коснулся своего лица. Латные перчатки прошли сквозь «голову», из-за чего Гвардеец вздрогнул всем телом.

— Сколько… сколько времени прошло? — спросил он, и в его голосе звучала мучительная надежда, что ответ будет «несколько дней».

Я покачал головой. Точно я и сам не знал, а примерные числа он понимал и сам, пусть пока и не мог с этим смириться. Вместо этого спросил:

— Ты помнишь свое имя?

Он замер, потом медленно кивнул:

— Вейн. Я… — его голос дрогнул, — я — Руйгу Вейнгарда.

— Хорошо, Вейн. Я объясню, что происходит, но тебе придется какое-то время подождать.

Немного помолчав, он кивнул.

Я кивнул в ответ и повернулся к Байгу:

— Готовьтесь, это будет не быстро.

Вейн стоял, все еще дрожа. Он смотрел, как я приближаюсь к следующему Гвардейцу.

Я снова поднял руки, чувствуя, как аспекты наполняют меня силой. Впереди была долгая работа — восемьдесят один раз пройти через этот ад, восемьдесят один раз почувствовать чужую боль. Но после того, что я увидел в памяти Вейна, у меня не осталось сомнений — оно того стоило.

###

Три дня.

Восемьдесят одна душа.

Я работал без остановки, как хирург на поле боя.

— Ложь! Это очередная пытка! — женский голос звенел, как разбитое стекло.

Я блокировал ее удар ладонью, чувствуя, как тьма обжигает кожу.

— Твоего новорожденного сына ты назвала Саманиром, — сказал я, выдерживая ее бешеный натиск. — А потом убила его по приказу Умсы, и это было последнее, что ты сделала, не будучи Тенью.

Она замерла.

— Как… ты…

— Я видел твои воспоминания, Лемарана. Умса сломал тебя, но теперь ты свободна. Настолько, насколько это возможно в твоем нынешнем состоянии.

Ее теневая форма дрогнула, затем вся будто сжалась, поблекла. Она упала на колени, и зашлась в беззвучном, лишенном слез плаче.

.

.

.

Придя в себя, очередной Гвардеец, не дожидаясь слов или объяснений, попытался сбежать. Его тело рассыпалось на стаю теневых воронов, но я поймал основное ядро — маленький черный шар, пульсирующий в центре стаи.

— Вернись, — приказал я, сжимая шар в кулаке.

Вороны снова собрались в человеческую форму.

— Оставь меня! — он бился в моей хватке. — Я не хочу вспоминать!

— Ты должен. Иначе Умса победит.

.

.

.

Лидер Теневой Гвардии. Руйгу крупного мира вроде Драконьих Островов. После обращения в Тень он теперь был способен выдержать один-два удара Байгу в полную силу, что на самом деле было очень даже внушительным результатом.

Когда я закончил очистку его разума, вместо бесформенных очертаний головы, сотканных из черного тумана, из-под шлема показалась бледная, истекающая тем же кромешным смогом из всех пор, но все-таки голова, причем человеческая.

Старик. Длинные белые волосы, орлиный нос, строгие черты. Несмотря на то, что на вид он был даже не просто старым, а по-настоящему древним, в его облике чувствовалась как чисто физическая сила, так и мощь совершенно иного рода, приходящая с властью и властью осознанной.

На самом деле это, к огромному сожалению, было почти что правилом. Умса превращал в Теней и делал своими Гвардейцами тех Руйгу, кто отказывался подчиняться ему добровольно, а делали это либо слишком свободолюбивые, либо те, для кого политика и принципы Байгу вечной тьмы были совершенно неприемлемы.

То есть за исключением нескольких Теней, которых Умса обратил из-за старых обид или каких-то иных обстоятельств, остальные Руйгу были на самом деле вполне достойными личностями, как минимум реально заботившимися о своих мирах и их обитателях, что вообще-то было очень немало.

— Я… устал… — вздохнул он, когда только-только очнулся. Но затем в его глазах вдруг ярко вспыхнули белые искры. — Где этот ублюдок Умса⁈

— Мертв, — ответил я. — Или, вернее, хуже, чем мертв.

— Ты убил его? — спросил, настороженно, старик.

— Да.

— Чего ты ждешь от меня?

— Это хороший вопрос, — кивнул я. — И ответить на него я бы хотел для всех вас!

Все Теневые Гвардейцы, освобожденные мной из ментальных оков Умсы за последние три дня и теперь терпеливо ожидавшие завершения процесса, начали подтягиваться к нам со стариком.

— С того момента, как вы обратились Тенями и выши воспоминания прервались, произошло очень много чего. Но, если вкратце: во-первых, Содружество в огне. Известно вам или нет, но помимо Содружества есть еще семнадцать мировых скоплений, каждое из которых послало свои силы на штурм границ Содружества. Во-вторых, же, Умса мертв, убит мной, а его миры поделят между собой другие Байгу, оказавшиеся достаточно умными, чтобы со мной не конфликтовать. Ваши миры никто не тронет. Но сейчас мне понадобятся все возможные силы, и ваши, разумеется, в том числе. Так что в ближайшее время вы переходите под мое командование.

Я видел, как искры в их глазах вспыхивали в такт моим словам.

— Зачем нам служить тебе после того, как мы служили Умсе? — скрестил руки один из Гвардейцев. — Мы и так уже все равно что мертвы, а наши миры обращены в теневые пустоши, существующие лишь ради подпитки наших собственных тел.

— Потому что я вернул вам самих себя. А когда закончится война, верну и свободу. После того, как война за Содружество кончится, вы сможете вернуться туда и заниматься чем захотите.

Почти на минуту воцарилась тишина. Я не хотел принуждать их, но не мог позволить дезертировать настолько ценным кадрам.

Я бы не стал, разумеется, убивать несогласных после того, как столько сил и времени потратил на то, чтобы привести их в чувства. Но тех, кто отказался бы сотрудничать, я бы запечатал, а их силу отдал остальным, чтобы не пропадало добро.

Тем не менее, через минуту капитан Гвардейцев, тот самый старик, первым шагнул вперед.

— Я, Гаррош, не привык забывать долги. За то, что вернул мне разум, я последую за тобой туда, куда скажешь.

И то ли сработало некое подобие стадного инстинкта, то ли суббординация и иерархия в рядах Теней осталась даже после того, как они перестали быть тупыми марионетками Умсы, но после слов Гарроша и остальные Тени начали одна за другой присягать мне на верность, хоть в данном случае их присяги и были лишь словами.

А затем, после Единства и Лавовой Феи, пришла пора умирать Оплоту Вечной Тьмы.

Я стоял посреди рушащегося, разлетающегося по Пустоте на множество осколков мира. Воздух звенел от распадающегося Закона тьмы.

Я поднял руку, и аспект чревоугодия разверзся во мне черной дырой. Энергия хлынула в меня бурным потоком, холодным и тягучим, как нефть.

— Половина — Шиито, — пробормотал я, сжимая кулак.

Поток разделился. Одна часть сгустилась в черный кристалл у меня в ладони — чистый, концентрированный Закон тьмы, идеально подходящий для аспекта мары. Вторая волна ударила в Теневых Гвардейцев.

Они замерли.

Их броня, когда-то просто поглощавшая свет, теперь излучала тьму. Белые искорки «глаз» резко изменили цвет на полностью контрастный, став огоньками непроглядной тьмы внутри черных дымных сполохов. А морщины на белесой коже Гарроша, количеством и глубиной делавшие его похожим на шарпея, начали прямо на глазах разглаживаться, возвращая ему если не молодой облик, то по крайней мере солидную зрелость.

— Черт возьми… — прошептал он, с удивлением разглядывая свои руки.

Я повернулся к Байгу, все это время просто молча наблюдавшим за происходящим.